На следующий день ухо по-прежнему кровоточило изнутри. Гитлер попросил Гизинга снова прижечь его.
– Я давным-давно перестал чувствовать боль, – патетично сказал он. – Кроме того, только благодаря боли и можно стать мужчиной.
27 июля 1944 года [пишет Морелль]
"Волчье логово". Осмотрел Пациента А в полдень. Там был ЛОР [Гизинг]. Ухо продолжает временами кровоточить. Фюрер говорил о том, чтобы пустить немного крови, но его кровяное давление было 140, что нормально, так что в этом нет необходимости. Если завтра его ухо по-прежнему будет кровоточить, мы введём немного коаговита.
28 июля 1944 года
"Волчье логово". Пациент А, уколы, как всегда. Вижу, что ушная повязка по-прежнему на месте: кровотечение прекратилось.
29 июля 1944 года
"Волчье логово". Пациент А. Обратите внимание, что после взрыва бомбы дрожь в ногах исчезла, а дрожание в руках свелось к минимуму.
Ранения косвенно повлияли на стратегическое течение войны. В середине июня 1944 года Гитлер мог сесть в самолёт и помчаться во Францию на специальное совещание со своими западными командующими Рундштедтом и Роммелем. Теперь такие резкие телодвижения были уже невозможны.
31 июля стенографисты записали слова Гитлера о его новых и проклятых недомоганиях.
– Я бы так хотел вернуться на запад, – сокрушался он, – но теперь не могу при всём желании. Конечно, я не смогу воспользоваться самолётом в течение следующей недели или около того из-за ушей. Очевидно, что если все плотины прорвутся, я сделаю всё, что угодно, и мне будет всё равно – я полечу стрелком на одномоторном самолёте, чтобы добраться туда как можно быстрее.
В начале августа плотины на западе действительно прорвало: под Авраншем американцы наконец-то пробились со своего плацдарма в Нормандии и хлынули на открытую местность. В следующие 3 недели Гитлер потерял всю Францию. Он не мог лететь и оставался в штаб-квартире.
В специальной записке от 1 августа указывалось, что Гитлера по-прежнему мучили травмы, полученные 20 июля: “На пластырях видно, как кровь просачивается сквозь кожу на руках и ягодицах. Над копчиком есть радужная область размером с ладонь, которая теперь несколько уменьшилась. На правом предплечье со стороны мизинца запястье толще (вызвано кровью, вытекающей из большого внутреннего кровоизлияния в районе локтя). Общее состояние хорошее”.
2 августа 1944 года
"Волчье логово". Пациент А. Прошлой ночью дал ему 2 опталидона, чтобы помочь уснуть, и 2 столовые ложки бром-нервасита. У него пульсирует над правым глазом. В 15:30 пустили 200 мл крови! 10 капель симпатола – облегчение очень велико.
В течение нескольких дней Морелль отмечал “Пациента А” в своем дневнике, делал обычные уколы и немногочисленные кровопускания. Повреждённая барабанная перепонка медленно заживала и перестала кровоточить. Согласно Гизингу, Гитлер убедил Морелля возобновить приём ультрасептила, хотя в дневнике Морелля мы не находим явного упоминания о том, что он давал его Гитлеру в период с 7 мая (когда он отметил, что “ультрасептил ему больше не помогает”) по 15 октября (“ультрасептил, по его просьбе”). Гитлер признался Гизингу:
– У профессора Морелля есть один хороший препарат, называемый ультрасептилом. Он мне очень помогал в прошлом при простуде в начале гриппа.
Гизинг забеспокоился, так как знал, что уровень сульфаниламидов в крови не может долго поддерживаться на высоком уровне без потери ими своих антибиотических свойств. Но Гитлер сказал ему:
– Когда он придёт, я попрошу Морелля сделать мне пару уколов.
Доктору Гизингу не показалось случайным, что с началом курса ультрасептиков Гитлер стал раздражительным и бессонным. Его начали мучить ужасные кошмары, а сцены с фронтов преследовали во сне. Несколько дней спустя Гитлер сказал ему, что, к его удивлению, несмотря на приём ультрасептила инфекция внутреннего уха усилилась.
– Морелль хочет сделать мне сегодня ещё один укол йода, – сказал он Гизингу, – а также инъекцию сердца, печени и витаминно-кальциевого комплекса. Этому он научился в тропиках, – добавил Гитлер: – Эти вещества нужно вводить прямо в вену.
6 августа 1944 года
Путешествие. В полдень достигли Берлина – Шваненвердера. Воздушный налёт!
7 августа 1944 года
Возвращение в Берлин-Шваненвердер. [Сестра Морелля] Эмилия и Курт.
25-ая годовщина моей свадьбы!
8 августа 1944 года
Берлин. В 12:30 встретился с генералом Цайтцлером на тренировке.
9 августа 1944года
Возвращаюсь в "Волчье логово". У Пациента А кровяное давление 133 мм, почти всё в порядке.
10 августа 1944 года
Послеобеденный чай с фюрером и [Иоганной] Вольф [личным секретарём Гитлера с 1930 года], Шредером и Дарановски.
Во второй половине августа Гизинг начал лечить Гитлера кокаином в дополнение к другим инъекциям. Он использовал 10%-ный раствор кокаина, чтобы унять усиливающиеся боли в пазухах носа фюрера. Впоследствии Гизинг писал: “Гитлер сказал мне, что после лечения кокаином в голове прояснялось, и он мог мыслить намного яснее”. Он спросил врача, не мог бы он в будущем проходить такое приятное лечение кокаином один или даже два раза в день. Армейский врач согласился, но предупредил об опасности передозировки кокаина, поскольку кокаин практически полностью всасывается слизистой оболочкой носа и очень быстро попадает в кровоток. Несколько дней спустя Гитлер пожаловался:
– Хорошо, что вы пришли, доктор. Сегодня у меня ужасно болит голова – вероятно, из-за насморка.
Он снова пожаловался на боли в животе и отсутствие аппетита и сказал, что плохо спал.
– Меня разъедает изнутри беспокойство о будущем Германии, – сказал он.
Гизинг указал, что причиной проблем с желудком может быть ультрасептил. На самом деле он начал вводить препарат себе, чтобы проверить его побочное действие, и через 5 дней испытал те же боли в животе. Гитлер по-прежнему отказывался слушать какие-либо доводы и вместо этого с нетерпением ждал, когда Гизинг через день снова будет лечить его кокаином. Гизинг не сопротивлялся.
– Как будто я и не болею, – так Гитлер описывал действие кокаина. – Просто хочу, чтобы голова всегда мыслила так же ясно, – он добавил: – Надеюсь, я от этого не стану кокаиновым наркоманом!
Морелль ничего об этом не знал.
Огорчения
К гневу Гитлера из-за “предателей 20 июля” теперь добавилось раздражение по поводу упадка военно-воздушных сил Геринга на западе. Требовались всё более решительные меры. Гитлер приказал досрочно перебросить учебные эскадрильи истребителей во Францию, где к середине августа 1944 года 7-ая армия под Фалезом попала в окружение.
Генералы от ВВС яростно протестовали. На востоке русские уже вышли к границам Восточной Пруссии; на берегах озера Гольдап выкорчевали и зарыли в землю надгробный камень с могилы Ганса Ешоннека, начальника штаба ВВС, который покончил с собой 12 месяцев назад. Герман Геринг притворился больным и несколько недель не появлялся в ставке Гитлера. Аресты Гестапо продолжались. Ходили слухи, что круг предателей был намного шире, чем официально признавалось. Изо дня в день Мартин Борман клал на стол Гитлеру протоколы допросов, которые проводил генерал СС Эрнст Кальтенбруннер.
Здоровье Гитлера ухудшалось ещё больше. 11 августа генерал-лейтенант Вернер Крейпе приветствовал его в перестроенном зале военных совещаний в "Волчьем логове". Крейпе сменил Кортена на посту начальника штаба ВВС после гибели Кортена при взрыве бомбы. Вернувшись в расположенную неподалёку штаб-квартиру люфтваффе, Крейпе записал в личном дневнике: “Фюрер сильно гнёт спину. У него вата в ушах. Он часто и сильно дрожит. Разрешается только мягко пожать ему руку”. А 14 августа он привёл следующее описание совещания с Гитлером: “Напряжённая атмосфера. Фегеляйн делает широкие намёки на то, что в заговоре 20 июля участвовали и другие генералы и фельдмаршалы”. В тот вечер в новостях говорилось, что американцы высадились и на юге Франции. Неудача люфтваффе была очевидна. 20 августа Гитлер саркастически спросил Крейпе:
– А долго ещё Геринг планирует оставаться больным?
Август 1944 года не принёс Гитлеру ничего, кроме проблем. Антонеску арестовали, а несколько дней спустя в Словакии вспыхнуло восстание. На востоке и западе крах казался неизбежным. В то время как Финляндия также покинула тонущий корабль, подразделения военной полиции дежурили на рейнских мостах, задерживая бегущих солдат и дезертиров. Гитлер сформулировал недолговечный план по полному роспуску своих явно бесполезных военно-воздушных сил. Он отмахнулся от испуганных возражений Крейпе.
– Вы просто ещё один эксперт, – усмехнулся Гитлер, – и, как и весь остальной Генеральный штаб, вы недостаточно восприимчивы к новым идеям.
Отголоски этих трудностей читаем в дневниках Морелля.
22 августа 1944 года
[Оберштурмфюрер СС Ханс] Юнге убит в бою [в Нормандии]. Вот почему фюрер последние 2 или 3 дня испытывал сильную боль, которую я не мог объяснить.
Несколькими месяцами ранее Юнге – в то время один из связных Гитлера в СС – женился на недавно принятой на работу секретарше Гитлера Траудль Хумбс.
Он уехал на фронт и вступил в танковую дивизию СС. Гитлер сам сообщил жене о смерти мужа. Смерть людей, которых он знал лично, огорчала его гораздо глубже, чем тысячи безымянных, умирающих каждый день.
Морелль продолжал обычные уколы и между 23 августа и 29 августа делал только обычные записи о консультациях.
31 августа 1944 года
День рождения доктора [Отто] Дитриха, руководителя пресс-службы. День рождения также Гретль (Браун) Фегеляйн и мэров Нюрнберга Либле и Мюнхена Филера.
Похоже, что в начале сентября 1944 года Гитлер попыт