– Да ничего.
– Вы-то все – свободная стая, а у меня жена дома и три дочки, – он мечтательно улыбнулся, – старшей летом уже в институт поступать. Побуду с ними немного, пока спать не отправились.
– Конечно, езжай домой скорей.
Мы пожали друг другу руки на прощание.
– Юрий, – сказал он с улыбкой.
– Матвей, – ответил я.
– Знаю. Держи-ка… подарок тебе на день рождения.
Подарок! Амулет на серебряной цепочке. Точеная фигурка католического монаха. В одной руке у него посох, вторая рука поднята в оборонительном жесте.
– Это слоновая кость, – Юрий понизил голос, – амулет настроен на «серый молебен», усиливает его многократно.
– Слушай, спасибо огромное.
– Кто знает, может быть, тебе еще попадется вампир, который убивает девушек. Держи его заряженным. Ладно, до завтра, мелюзга!
И он побежал по улице в сторону метро, прикрывая голову полой куртки.
– Счастливо! Спасибо тебе!
Хороший мужик. Даже его подколки в адрес «мелюзги» вовсе не обидны. Совсем не то, что наш адмирал Нельсон.
Я вернулся в зал, поднялся на второй этаж. И замер, не дойдя до нашего стола.
Нелли сидела на диванчике за столом в обнимку со Скифом. Да что там в обнимку, она просто повисла на нем! На столе перед этой сладкой парочкой стояла рюмка из-под водки и полупустой бокал яблочного сидра. Кажется, Нелли только что плакала – глаза ее были красными. Скиф все так же бесстрастно смотрел перед собой, будто у него на плече не прилегла самая красивая женщина в этом ресторане.
Я не стал никого беспокоить. На цыпочках развернулся и снова спустился на первый этаж.
Я пил в баре пиво, не чувствуя вкуса. Ко мне подошел Куно, сказал что-то веселое – но я не понял ни слова. Немец озадаченно покачал головой и направился к танцполу.
Не будь ревнивым дураком. Что между вами было? Пара ничего не значащих встреч и два поцелуя – первый «был нужен для дела», а о втором Нелли даже не знает.
Но как она обняла его… в этом было подлинное чувство, черт возьми.
Потом мне будет стыдно, но в этот момент я от души ненавидел Скифа вместе со всей его мрачной биографией, с исцарапанным лицом и надменными манерами.
В памяти всплыл Сет, сидящий у костра с копченой крысой в руке:
А ты приходуешь кого-то из своих дозорных девчонок, а, Скиф? Приходуешь, конечно.
Бред, бред! Откуда ублюдку знать такие вещи?
Да уж… удался день рождения.
Я нашел на танцполе Женьку:
– Дай затянуться.
Она не удивилась, не спросила, с чего это я закурил.
– Держи.
Сладковатый дым «Captain Black» обжег легкие, и я закашлялся. Давно не травился табаком.
– Женька, почему в жизни так бывает: только что было все хорошо, и вдруг бац – все гадко и плохо?
– Ты что, влюбился, Котя?
Я закрыл глаза:
– Может быть.
– И она не ответила взаимностью?
Я только сжал челюсти в ответ.
Женька звонко рассмеялась, обняла меня за плечи:
– Я догадываюсь, о ком ты. Но зачем страдать? Ты же Иной, тебе в жизни доступно все что угодно. Любые способности – только работай над собой, любые деньги – только придумай, на что их потратить, любые женщины – только выбирай.
Последние слова она промурлыкала мне прямо в ухо.
– И в итоге – стать таким, как Скиф? Или Гесер? – с горечью спросил я. – Никаких эмоций, один холодный прагматизм. Люди, Иные, их судьбы – лишь средства на пути к цели. Чем выше цель, тем больше оправданий. Чем больше цена, тем слаще победа?
Женька отстранилась:
– Ты не прав, дружище. Может быть, Темные так и живут, но мы…
– Да, мы не такие. Мы отличаемся от них способностью к мучительной рефлексии. И умело скрываем ее.
– Что ж… предлагаю выпить за это.
Мы допили пиво и молча курили, глядя на танцующих, поющих, громко галдящих Светлых Иных. Наверное, я просто еще молод для Дозора, к тому же тайного. Пройдет год-другой, и душа обрастет мозолями.
– Смотри, – улыбнулась Женька, – Яночка пришла.
– Кто?
За столиком в глубине ресторана, у подсвеченного аквариума, сидела молодая женщина с дочкой. Там было уютно и довольно тихо, вытяжка уносила прочь ползающий по залу волнами табачный дым. Девочка лет двенадцати, с черными прямыми волосами и живыми миндалевидными глазами, с интересом разглядывала зал. Вот к столу подсел пожилой Иной, весело обменялся репликами с женщиной, затем галантно протянул руку девчушке. Та деловито кивнула и принялась изучать его ладонь.
– Яночка – предсказательница, – объяснила Женя, – очень способная. Ее мать однажды сообразила, что сможет сделать на этом кучу денег, когда она вырастет. Теперь водит дочурку сюда, для развития.
Девочка что-то сказала старичку – тот рассмеялся и отошел, мелко кивая седой головой, словно китайский болванчик. Официант принес Яночке стакан апельсинового сока, и та деловито сделала глоток, без улыбки глядя вслед старику. Мама перекинулась с дочкой несколькими словами и повернулась к соседнему столу, где сидела шумная компания. Яночка осталась в одиночестве.
– Идем, – сказала Женька, дергая меня за рукав. В глазах ее скакали бесенята.
– Я не хочу.
– Это же так интересно!
– Предпочитаю жить, не зная, что меня ждет завтра.
– Котяра, блин, ну пожалуйста. То, что предсказывают, не обязательно сбывается. Как нити вероятности. Просто выбираешь то, что тебе более выгодно. Черт возьми, ты что, боишься?
– Ничего я не боюсь.
Мы подошли к столу маленькой предсказательницы.
– Янка, привет, – сказала Женя, – ты меня помнишь?
– Помню. Ты Рысь, – улыбнулась девочка уголками губ.
– Умница моя! Как поживаешь?
– Мне кажется, – серьезно сказала Яночка, – многие Иные в этом заведении общественного питания стесняются подходить ко мне.
– Почему ты так решила?
– Они боятся, что я открою у них внутри что-то личное. То, что можно показывать лишь врачу. И ты тоже боишься. – Девочка посмотрела на меня.
У нее были красивые черты лица, но какие-то застывшие, словно Яночка разговаривала с нами и одновременно думала о чем-то еще. Лишь в ее бархатных восточных глазах пульсировал живой свет.
– Это называется интимные вещи, – не стал спорить я, – ты можешь их видеть?
Яночка медленно, как робот, покачала головой:
– Когда я предсказываю, я ничего не вижу. Никаких мультиков или книжек с картинками. Я только чувствую, вот здесь. – Она прижала руку к сердцу. – Все Иные обладают этим даром, только он у вас во много раз слабее, чем у меня.
Легкий холодок заструился в груди, обволакивая сердце, – и я, словно подражая девчушке, прижал ладонь к груди. Если эта беспричинная тревога, что я ощущаю, – предчувствие, то мне стоит немедленно вернуться наверх к друзьям.
– Не стоит бояться, – Яночка перевела взгляд с меня на Женьку, – я знаю, о чем Рысь хочет спросить. И у меня уже есть ответ.
– Очуметь, ты серьезно? – Моя спутница рассмеялась, но по густо заалевшим щекам я понял, что она смутилась. Впервые вижу, чтобы Рысь смущалась.
– Ты хотела спросить – если вы с Матвеем полюбите друг друга, что вас ждет в будущем.
Я поперхнулся.
– У вас все будет хорошо, – продолжила Яночка без улыбки, – вы проживете долгую, очень долгую жизнь, полную хороших эмоций и радостных событий. Ты станешь прекрасной мамой, Рысь. Я не вижу деталей, но все безоблачно.
– Спасибо, Янулька. – Женька обняла девочку.
– Ты и в самом деле хотела это узнать у нее? – раздраженным шепотом спросил я.
– В самом деле, Коть. Ну, прости меня, пожалуйста, – по цветущему конопатому лицу Женьки не было похоже, что она в самом деле раскаивается, – видишь, она и вправду умеет предсказывать.
– Умеет в краску окружающих вгонять.
Терпеть не могу эти женские штучки.
Я почувствовал лопатками взгляд и обернулся. Нелли неподвижно стояла у входа в зал, с грустью глядя на нас. Среди шумной вакханалии, в клубах дыма, она казалась ангелом в луче света, Беатриче, шагнувшей в преисподнюю, чтобы отыскать там заплутавшего Данте и указать путь к потерянному раю. Когда она задумывается, становится похожей на искусное изваяние, подумал я. Все оттого, что Книжник прятал девочку от убийц в мраморном образе.
– Я тоже хочу задать вопрос, – сказал я.
– Задавай, – бесстрастно отозвалась Яночка.
– Видишь ту девушку?
– Нелли?
– Да. Знаешь ее?
– Я всех здесь знаю.
– Если я и Нелли полюбим друг друга – что нас ждет в будущем?
Яночка кивнула, принимая вопрос. Женька нахмурилась, шутливо стукнула меня кулаком в спину.
– У вас будет…
Маленькая прорицательница осеклась.
Лицо ее, доселе почти неподвижное, сморщилось в резкой гримасе.
– О-о-о, – глубоким, чужим голосом прогудела девчушка, – м-м-м…
– Яночка! – воскликнула мать, оборачиваясь к ней. – С тобой все хорошо?
Все было нехорошо. Чудесные черные глаза девочки закатились, из-под век виднелись лишь влажно блестящие белки. Руки и ноги мелко тряслись, словно по ним бежали разряды тока. Стакан сока с печальным звоном разлетелся вдребезги.
– Яночка! Помогите! Кто-нибудь!
Музыка в зале стихла. Со всех сторон к нам бежали Иные, обступали полукругом.
– Целителя, скорее! Что ты сделал с моей дочерью, мерзавец!
В растерянности я отступил к стене. Нелли подошла ближе, с изумлением посмотрела на меня:
– О чем ты спросил ее?
Я промолчал. Женька взирала на нас с благоговейным ужасом, но мне показалось, что где-то глубоко под ним скрывалась радость.
С большим трудом целителям удалось успокоить Яночку. Ее мать продолжала обвинять в происходящем меня; она требовала, чтобы я никогда в жизни больше не приближался к ее ребенку.
Вечер был испорчен. Я расплатился за ужин – и мы разъехались по домам. Снова каждый сам по себе.
Глава 4
– Напоминаю: в Сумрак без моей команды ни в коем случае не входить. Ведите себя словно обычные люди.
Скиф опустил стекло, и в салон автомобиля потек прохладный лесной воздух, напитанный запахами сырого дерева, смолы и хвои. Я всю дорогу от Москвы просидел, сосредоточенно глядя в окно, – меня напрягало присутствие Темного на заднем сиденье. Шеф вел машину осторожно, не превышая разрешенной знаками скорости, изредка обмениваясь с представителем Дневного Дозора ничего не значащими фразами.