Машина пронеслась через еще спящий город, взлетела на высокий мост над Окой – и встающее над лесом солнце ударило в глаза. Ветер врывался в открытое окно, и Женька смеялась, наслаждаясь скоростью. Несколько минут назад, одеваясь, я случайно увидел, как она торжествующе вскинула руки перед зеркалом в душевой и шепотом воскликнула: «Йес!» Я же не чувствовал ни радости, ни сожаления, ни грусти. Я прислушивался к медленно расползающейся внизу живота пустоте.
Сквозь шорох помех автомобильного радио пробилась музыка:
Сколько лет прошло – все о том же гудят провода,
Все того же ждут самолеты.
Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнем пулемета.
Должен же растаять хоть кто-то,
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели.
Нужно писать в чью-то тетрадь
Кровью. Как в метрополитене —
Выхода нет.
Выхода нет…
Где-то мы расстались – не помню, в каких городах,
Словно это было в похмелье.
Через мои песни идут и идут поезда,
Исчезая в темном тоннеле.
Лишь бы мы проснулись в одной постели —
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели.
Нужно писать в чью-то тетрадь
Кровью. Как в метрополитене —
Выхода нет.
Выхода нет…[8]
От Мурома до Туркушей – девяносто с лишним километров, да еще сколько-то через лес до точки, куда был проложен портал Завулона. Я нашарил в «бардачке» подаренный Байтом чудо-телефон с навигационной картой и отдал его подпевающей Женьке:
– Построй маршрут до портала, пожалуйста.
Мелькнула и исчезла покрытая рябью лента реки. Словно на крыльях с безмятежного неба мы стремительно пикировали вниз, вниз, вниз – к раскинувшемуся до горизонта синему сосновому морю. Там, в сырой тишине подлеска, есть места, куда никогда не заглядывает солнце.
Двигатель «альпина» взревел – на пустой и прямой, как палка, дороге мы делали почти двести километров в час.
– Странно, – пробормотала моя напарница, – очень странно.
Я включил автопилот и взял телефон из ее рук. На дисплее наш маршрут был обозначен как мерцающая зеленая линия. До поселка Туркуши она оставалась четкой – но потом зеленая змейка словно взбесилась. Она закладывала прямо через лес немыслимые петли, извивалась на экране, как от ударов током.
– Выключи, – сказал я, – взорвется еще. Доберемся по старинке, на ощупь.
Туркуши представляли собой длинные ряды одноэтажных домиков, растянувшихся вдоль шоссе. Мы свернули на грунтовую дорогу, оставляя поселок слева. Скорость сразу резко упала. Колеса машины с хлюпаньем проваливались в заполненные вчерашним дождем ямы.
Две маленькие девочки в теплых зимних куртках и огромных сапогах гнали через поле худую пегую корову.
– Девчата, – позвал я, опустив стекло, – куда ведет эта дорога?
Девочки замерли и с раскрытыми ртами смотрели на нашу иномарку. Близняшки – одинаковые, как две половинки одного целого. Наверное, приняли нас за инопланетян.
Корова, оставшись без присмотра, опустила голову и принялась меланхолично жевать траву.
– Девчонки, что с вами?
– Ничего, – тоненько сказала одна.
– Ничего, – подтвердила вторая.
– Куда мы доедем по этой дороге?
Первая шмыгнула носом:
– В лес доедете.
– Прямо в лес, – добавила вторая.
– Там раньше лагерь был, – подумав, сообщила первая.
– Пионерский лагерь, – кивнула вторая.
Мы с Женькой переглянулись.
– А сейчас там что?
– Сейчас туда ходить нельзя, – серьезно сказала одна из девчонок.
– Мамка не велит, – уточнила вторая.
– Почему нельзя?
– Волки, медведи, тигры, – первая.
– Кабаны, бомжи, нехорошие люди, – вторая.
– Ладно, спасибо и на этом.
– Очуметь! Двое из ларца, одинаковых с лица, – смеялась Женька.
Машина медленно покатилась дальше и ехала, переваливаясь на ухабах, еще километров пять через лес, пока не оказалась на небольшой поляне среди высоких сосен. Справа от дороги в пышной зелени подлеска возвышалась покрытая пылью мозаичная стела. Часть мозаики осыпалась, но еще можно было разглядеть мальчика и девочку в синих пилотках и красных галстуках, а под ними – надпись «Лесная сказка». Мальчик прижимал к губам горн, девочка отдавала пионерский салют.
– Жди меня здесь, – сказал я Женьке, – машину спрячь.
– Хорошо… Котя, прости меня, если что…
– Не говори глупостей. Если не вернусь через сутки, свяжись с шефом, но сама в лагерь не ходи ни в коем случае. – Я щелкнул девушку по конопатому носу.
Она робко улыбнулась:
– Если будут проблемы – только дай сигнал. Я прилечу и разорву там всех.
– Ладно. Посматривай на небо.
– Я не отведу от него глаз. Подожди, – она порывисто обняла меня и поцеловала в губы, – удачи тебе.
Мы вышли из «альпина». Я закрыл лицо руками, шепча длинное заклинание «хамелеон». Женя молчала – для этого волшебства важно не только верно произнести формулу, но и полностью сосредоточиться на образе, который хочешь принять.
Накатило короткое головокружение. По телу от макушки до пяток пробежала быстрая волна вибрации – Сумрак жадно пил истекающую Силу. Сейчас, сейчас, мне нужно только вспомнить… вспомнить свое давнее отражение в зеркале…
Я отнял руки от лица.
Машина будто увеличилась в размерах. Стела с мозаичными пионерами превратилась в бесформенную пыльную скалу, уходящую в небо. Зато зеленый покров травы стал ближе.
Нет. Все осталось таким же. Изменился ты.
В боковом зеркале «альпина» отразилось круглое мальчишечье лицо со слегка раскосыми зелеными глазами в обрамлении отросших темных волос.
Высокая красивая девушка взяла меня за плечи, посмотрела сверху вниз:
– Ты похож на себя взрослого.
– Плохо. Вдруг там встретится кто-то знакомый, – сказал я и закашлялся – так непривычно было говорить этим тонким голоском.
– Ничего, освоишься, Коть, – подбодрила Рысь.
Моя черная кожаная куртка превратилась в детскую легкую курточку с капюшоном. Джинсы просто уменьшились до нужного размера. На ногах были желтые китайские кроссовки – прочные и удобные для бега.
– Что ты так смотришь на меня, Жень?
– Какой ты стал… масенький, – сказала она без улыбки, – страшно, блин, тебя одного туда отпускать.
– Сутки, – напомнил я и зашагал по заросшей дороге в сторону «Лесной сказки».
У поворота дороги обернулся:
– Не скучай тут!
Рысь печально кивнула. С расстояния в несколько метров наша машина уже была почти невидима; ее очертания размылись, словно на «альпин» набросили прозрачную кисею. Думаю, Женя будет в безопасности здесь. Уж спрятаться она сумеет.
Бледное солнце нырнуло за облака, и сосны неспокойно зашумели в вышине под порывами ветра. Мои шаги отдавались легким эхом в густых придорожных зарослях.
Глава 6
Я потратил много часов, прежде чем понял: поиски бессмысленны. Нет здесь никакой тайной базы, никакого секретного детского лагеря. И умница Завулон, похоже, ловко пустил нас по ложному следу.
Старый пионерский лагерь был давно заброшен. Не скрываясь, я бродил по растрескавшемуся асфальту дорожек, сквозь который пробивалась трава. Я смотрел на двухэтажные спальные корпуса – когда-то белые, а теперь посеревшие от пыли, на пустые глазницы окон и поросшие кустарником спортивные площадки. В центре «Лесной сказки», на площади перед засохшим фонтаном, лежала разбитая гипсовая статуя – мальчик в пионерском галстуке, отпускающий к небу голубей. Кто-то долго, с остервенением, молотил по статуе стальным прутом – отбитые кисти рук и гипсовые голубиные крылья разлетелись на несколько метров. Обезображенная, словно объеденная каким-то чудовищем голова пионера лежала в ржавеющей чаше давно потухшего «вечного огня».
Когда-то это место было наполнено Светлой энергией. Теперь здесь пусто и жутковато. Как в заброшенных храмах забытых богов. Никаких свежих следов. Ни в физическом, ни в сумеречном мире. Можно с чистой совестью возвращаться в Москву.
Если не считать того, что перед Нелли твоя совесть отнюдь не чиста…
Наступило время обеда – но небо оставалось мрачным, словно был уже глубокий вечер. Низкие серые облака бесконечными караванами тянулись над лесом, задевая животами верхушки сосен. Я соорудил костерок посреди заросшего высокой травой футбольного поля. В кармане нашелся заботливо подкинутый Женькой бутерброд, я задумчиво сжевал его, глядя на слабые язычки огня.
Мог Скиф ошибаться? Все его предположения базируются на сопоставлении фактов: внезапный отъезд Артема и тайное путешествие Завулона приходятся на одно и то же время. При этом все силы Ночного Дозора заняты ловлей вампира-браконьера… Если все три события что-то объединяет – я пока не могу эту связь разглядеть.
Вальпургиева ночь. Сейчас все планы Темных связаны с ней. Завулон не был бы мастером интриги, если бы не задумал какой-то отвлекающий маневр. Предположим, он знал о тайном наблюдении со стороны Скифа и отправился в нижегородские леса именно с целью отвлечь внимание от Москвы. Распылить наши силы.
А если нет? Если здесь действительно находится что-то важное для Темных?
Тогда оно надежно спрятано. Очень надежно.
Я поднял голову, прислушиваясь. Справа и слева от меня высились гнилые, поросшие тимофеевкой деревянные трибуны стадиона. Когда-то на них сидели сотни детишек, громко поддерживали футбольные команды. Я закрыл глаза и представил стадион до разрухи. Солнечный, теплый день. По вытоптанной траве носятся мальчишки в пыльных футболках и растянутых трениках. Судья – сухопарый физрук в очках и спортивном костюме (похожий на нашего Квинта) – строго посвистывает на нарушителей правил.
Сквозь потрескивание палок в костре будто бы донеслось призрачное эхо ребячьих голосов.
Бесполезно. Бессмысленно.
Ветер зашелестел в траве.