– Ты ничего не увидишь здесь, потому что ты – Светлый, – сказал я вслух и невольно вжал голову в плечи. Детский звук собственного голоса показался мне жалким, испуганным.
Я открыл глаза.
Проваливай отсюда, как бы говорила мне проржавевшая, покосившаяся судейская вышка вдали.
Проваливай, Светлый мальчишка, – поддержали ее трибуны.
Я бросил в костер салфетку, в которую был завернут бутерброд. Она медленно, словно нехотя, почернела и окуталась огненной бахромой.
Какой-то звук раздался у меня за спиной – и я резко повернулся.
Ничего…
Просто ветер, играющий в футбол комком старой газеты.
Уезжай домой, сказал ветер. Тебе здесь не рады, Светлый. Катись с моего поля – от греха подальше.
Ледяной палец страха пополз вдоль моей спины, пересчитывая позвонки.
Я вскочил, затоптал огонь и быстро пошел прочь – обратно на площадь, обратно к ямам в асфальте, обратно к разбитой гипсовой мечте пионера.
– Я не Светлый, – пробормотал я призракам на трибунах, – честное слово, я свой.
«Ха-ха-ха-ха», – грянули невидимые зрители.
«Ка-тись, ка-тись» – принялись скандировать на трибунах слева и тут же подхватили на трибунах справа.
– Я Темный, – сказал я замершим вдоль дорожки елям, пустым окнам столовой и свинцовому небу, – ну правда же.
Ты должен был стать Темным, – сказала мне Таня в тот далекий день, – только Темным, и никак иначе. Но я сумела все изменить.
Нельзя повернуть время вспять. Нельзя обмануть Изначальные Силы. Я слышал об Иных, которые поменяли сторону, но для это– го требовалось время и по-настоящему сильное моральное потрясение.
Но образы прошлого можно вернуть, пусть ненадолго.
«Ка-тись! Ка-тись!»
Я закрыл глаза и сосредоточился, вспоминая тоскливое, опаленное солнцем лето девяностого года.
Не получалось. Слишком живы были образы настоящего. Слишком ярко горел в душе Свет.
Я упал горячим лицом в мокрую траву.
Ничего нет, шептал я в пустоту, ничего нет – и не было. Только я один, в тишине и безмолвии времени. Я один в этом мире, один в этом космосе.
Не было всех этих лет, не было Тани, Скифа, Нелли, Дозоров. Ничего, кроме пустоты. Пустоты и темноты…
И крошечный лепесток Тьмы беззвучно затрепетал в моей груди.
Пораженно затихли трибуны. Смолк ветер. Замерла листва на деревьях.
Я – Темный. Видите? Темный!
Тяжело дыша, я огляделся. Я не узнавал этого места. Похоже, в бессознательном состоянии я ушел далеко от поляны, где меня настигло откровение. Обглоданные временем трибуны стадиона с трудом угадывались в сером тумане вдалеке.
Мне удалось выдать себя за Темного. Пусть это только воскрешенный слепок моей ауры восьмилетней давности – но теперь я здесь свой. Так почему же я по-прежнему не вижу никаких следов тайного лагеря?
Туда должен быть какой-нибудь скрытый вход. Ищи его. Ты по-прежнему в нашем мире.
Около пустого и мрачного спального корпуса я увидел высокий дуб. Трепещущий лепесток Тьмы в моей груди вдруг наклонился и указал на него – будто его затягивало туда ветром. Здесь.
Я вплотную подошел к дубу и опустился на корточки. Под его огромными изогнутыми корнями темнела большая нора. Лепесток Тьмы указывал туда. Сквозь Сумрак в норе виднелась только клубящаяся серая мгла. Сюда, скорей, смелей – словно кто-то невидимый и веселый нашептывал мне на ухо.
Я закрыл глаза и нырнул в нору, как в ледяной омут.
– Это мертвяк, – сказал голос над моей головой.
Я разлепил веки. В траве надо мной стояли трое мальчишек с синими повязками на рукавах.
– Чего ты тут разлегся? – спросил один из них. – Где твоя повязка?
Его лицо показалось мне знакомым.
– Я… не помню, – прошептал я, поднимаясь. Ноги еще дрожали после головокружительного путешествия сквозь пустоту.
– Ты что, по балде стукнутый? – засмеялся другой.
Здесь было гораздо теплее – почти как летом. Сквозь пелену облаков пробивались бледные солнечные лучи, расцвечивали в изумрудно-зеленый цвет листья дуба в вышине. В подстриженной траве негромко стрекотали кузнечики.
– Я… потерял свою повязку.
– Говорю же – мертвяк, – снова сказал первый, – не важно, сорвали с тебя повязку или сам посеял – ты труп!
Игра, понял я.
– Иди на базу, – легонько стукнул меня в грудь кулаком парнишка, – ты свое отыграл уже.
Меня словно обожгло – Артем! Это же он!
А трое ребят уже побежали мимо спального корпуса к березовой роще. Вскоре оттуда раздались их веселые голоса. Я побежал следом за ними, стараясь держаться в отдалении.
Правила игры я понял быстро. Синие и белые повязки старались взять в плен друг друга или по крайней мере сорвать с рукава цветовой символ врага – отобранная повязка давала меньше очков, чем пленник. Игра оказалась весьма увлекательной, я даже пожалел, что не могу в ней участвовать. «Синие», разбившись на тройки и четверки, одерживали верх над «белыми» – те сопротивлялись хаотично, часто поодиночке. На поляне перед столовой находилась «база», где под присмотром вожатого уже сидело множество грустных пленных, в основном «белых».
Я сел на лавочке в стороне от этой веселой суеты и принялся наблюдать. Вожатый, Темный пятого уровня, деловито раздавал указания. Я осторожно сканировал ауры ребят – вожатый был единственным Иным в этой гомонящей, многоголовой толпе.
Здание столовой, которая еще недавно казалась декорацией к фильму о конце света, теперь было нарядным и недавно окрашенным. Асфальтовые дорожки – ровные и чистые. На месте разбитого памятника пионеру – вымощенная гранитной плиткой площадка. Я попытался вспомнить что-нибудь о подобном волшебстве, но память моя молчала. Лагерь скрыли искуснейшим образом, оставив убогую обманку для местных. Думаю, Темные пользовались каким-то другим способом доставлять сюда людей, скорее всего скрытым порталом, чтобы дети ничего не почувствовали.
Детишки Темных со всей страны. Да, Иным невозможно стать по наследству. Но кому-то все равно хочется, чтобы отпрыски «жрецов ночи» держались вместе.
– Привет. Ты чего здесь один загораешь?
Я вздрогнул. Пока я рассматривал ребятню, вожатый неслышно подошел ко мне.
– Я в «белой» команде… где-то посеял повязку… простите.
Вожатый молча, без улыбки смотрел на меня сверху вниз:
– Я тебя не помню. Ты новенький?
– Я здесь уже неделю, – подумав, ответил я.
– Ах, неделю. – Он прищурился. – Что ж, будем знакомы. Меня зовут Михаил.
– Матвей.
– Матвей, ни в коем случае нельзя оставлять свою команду. Даже если она проигрывает. Ты понял?
Я кивнул.
– Давай-ка бегом к своим.
На негнущихся ногах я побрел к сидящим в кружке «белым». Понял Михаил что-нибудь или нет?
Тем временем от березовой рощи с шумом и криками двигалась стайка «синих». Они вели, подталкивая в спину, коротко стриженного паренька в джинсовой куртке. Окружающие меня пленные «беляки» зашептали:
– Капитана взяли… все, конец игре…
«Синие» ликовали. Капитана соперников поставили на колени и принялись разноголосо кричать на него.
– Что им от него надо? – спросил я у девочки, сидевшей рядом на траве.
– Разве не слышишь? Требуют назвать секретный ключ.
– А если он не скажет?
– Все равно мы продули, – сказала она с тоской, – но если не сдадим ключ, сохраним тайную базу.
– Ну-ка, тихо, дикари! – Михаил унял гомонящих мальчишек. – Артем, давай ты.
Я подошел ближе. Из стайки «синих» выступил наш пропавший отличник. Собственно, с этого момента мне можно было уходить: свою задачу я выполнил и главное, что нужно знать о «Лесной сказке», уже понял. Но мне стало интересно.
– Что ж, Саша, – сказал Артем, сложив на груди руки, – ты же понимаешь, что без ключа мы тебя не отпустим.
«Синие» одобрительно загалдели, и Михаилу пришлось цыкнуть на них.
– Я не предам своих, – дерзко ответил Саша, и теперь загалдели «белые».
– Тише, тише, пацаны!
– Лешка, Арсен, – скомандовал Артем, – держите его покрепче.
– Бить будут? – спросил я.
– Ты что, новенький? – удивилась моя соседка. – Бить запрещено.
То, что произошло дальше, было не столько унизительно, сколько смешно. «Синие» принесли откуда-то заранее припасенных кузнечиков, лягушек и жуков и принялись запускать все это за шиворот пленному капитану «белых». Саша отчаянно хохотал вместе со своими мучителями.
Однако время шло – пытка не прекращалась. Одних «синих» сменяли другие, количество кузнечиков и лягушек росло.
Как-то незаметно смех и гомон прекратились.
Я видел, как лицо Саши начало бледнеть, он кусал губы, затем резко рванулся – но Лешка и Арсен были готовы к этому и не дали ему сделать и шага.
– Отпустите его, – заплакала одна из девчонок.
– Да скажи ты им этот пароль! – крикнула другая.
Парень продержался еще минут десять. К тому времени плакали уже несколько девочек, в том числе некоторые из команды «синих».
– Стоп! – скомандовал Артем в тот момент, когда мне уже показалось, что Саша не выдержит. – Уберите лягушек, ребята.
Михаил у него за спиной открыл было рот, но подумал мгновение и отступил назад.
– Саша, ты отлично держался. Признаюсь, я восхищен. Предлагаю тебе почетные условия: ты перейдешь в нашу команду в ранге моего заместителя. Всех пленных «белых» мы примем в нашу армию. Только назови пароль.
Саша посмотрел на него с изумлением, даже страхом. И тут я увидел тонкую радужную полоску в его ауре: мальчишка тоже был потенциальным Иным.
Артем улыбнулся:
– Назови пароль – и мы все пойдем ужинать.
За ужином я постарался сесть поближе к Артему, но это оказалось непросто – все ребята хотели сидеть с ним за столом.
Я жевал салат и пытался расслышать, о чем он говорит с пацанами, когда рядом со мной на стул опустился Михаил.
– Приятного аппетита, Матвей, – сказал он, разрезая ножом кусок мяса на тарелке.
– Спасибо, – буркнул я.
– Мы с тобой так толком и не познакомились. Как тебе у нас в лагере?