А сейчас… в душе моей продолжал расти вязкий ком пустоты.
Сад занимал несколько соток внутри покосившейся деревянной ограды: целый отряд старых раскидистых яблонь и вишен, покрытых еще крошечными зелеными листьями. У дальнего забора, там, где покачивались темно-зеленые лапы елей, на песке лежала гора строительного мусора, поросшего молодой крапивой. Поросенок этот Спайс. Я перевел взгляд на лужайку перед домом. Она была задумана когда-то как огород, но после смерти родителей Голубева заниматься выращиванием картошки здесь было некому. Да и яблони в саду выглядели неухоженными, утонувшими в сорняках.
Спайс редко появлялся здесь. Тут и соседей-то нет – дом на отшибе. Вам нужно бы ехать на его квартиру, опрашивать свидетелей. Зря ты позволил Женьке увезти себя в эту глухомань.
Спустившись на первый этаж, я нашел свою напарницу уже в гостиной, с пультом от телевизора в руке.
– Не работает, – сообщила она, – батарейки сдохли.
Я прошел в боковую комнату. Здесь находилась огромная постель, накрытая тяжелым покрывалом. На лакированном паркете лежал слой пыли.
Женя, играя, подтолкнула меня в спину, и мы очутились на кровати.
– Напарница моя золотоглазая, – серьезно сказал я, – нам нужно поиски продолжать.
– Все, что мне нужно, я уже нашла, – промурлыкала девушка.
Она крепко поцеловала меня в губы, прижала ладонями мои плечи к кровати, с улыбкой глядя в глаза.
– Все, ты мой пленник. Чтобы получить свободу, ты должен исполнить три желания своей госпожи… Сначала одно, потом второе… и третье…
Ее рыжая челка щекотала мой лоб. Я оставался недвижим.
– Что с тобой, милый? Что не так?
Не рассказывать же ей об этой растущей холодной пустоте.
– Я не нравлюсь тебе? Неужели я хуже нее?
Улыбка погасла.
Я взял ее в охапку, лег сверху, глядя в желтые намокшие глаза.
– Ты чудо природы, Женька. Ты солнечный удар. Любой мужчина будет счастлив с тобой.
– Любой мне не нужен.
– Я в другом смысле. Ты прекрасна, как Диана-охотница. Любой – это тот, кого ты выберешь.
Женя серьезно смотрела на меня:
– Не смейся, Котя. Мне никто никогда еще не говорил ничего подобного.
– Странно. У тебя должно быть много поклонников.
– Какие могут быть поклонники у детдомовской шкетки? Одни приятели. Ну, Куно как-то пригласил меня попить пива… но он такой стеснительный. Весь вечер рассказывал о своей жизни в Германии, напился и уснул в ресторане… Что такое, Кот?
Слушая монолог Рыси, я случайно бросил взгляд в сторону и застыл на месте.
– Что там?
Я спрыгнул на пол.
– Смотри.
Женька последовала за мной. Мы оба скользнули в Сумрак.
У самой стены на паркете темнело пятнышко размером с десятикопеечную монетку.
– Да, это кровь, – сказала моя напарница, принюхиваясь, – кровь молодой девушки, девственницы. Но пятно довольно старое.
Рывком я перевернул кровать. По паркету перекатывались серые катышки пыли, похожие на грязную вату. Пусто!
– Спайс же вампир, – успокаивающе сказала Женя, – ничего необычного тут нет. Может быть, он пил консервированную кровь от девочки-донора и пролил немножко.
– Ничего он не пролил, – мною овладело неясное лихорадочное предчувствие, – не будь такой наивной.
В течение следующего часа мы перевернули вверх дном весь дом, но больше ничего подозрительного не нашли. Однако предчувствие не отпускало меня. Я спустился на цокольный этаж и снова осмотрел склад хлама. Грязные сапоги, рассохшийся еще в брежневские времена садовый инвентарь. Трехлитровые стеклянные банки с набором ржавых крышечек для консервации. Весь перемазанный в пыли, я двигал хлам туда и сюда, изучая каждую трещину в полу. Нет. Никаких скрытых люков или замурованных ниш. Неужели я ошибаюсь?
– Дай фонарь поярче, – попросил я Женьку.
Что-то при первом осмотре привлекло мое внимание…
Вот оно. Сапоги в углу кладовки. Другой обуви тут нет. Здесь ее не хранят. Я поднял сапоги, повертел перед глазами в дрожащем свете фонаря. Остальные вещи запылились так, что сразу было ясно – они лежат тут много лет, а вот сапоги надевали не так давно… На подошвах – белые сухие песчинки.
– Женя, где мы видели такой песок?
Тоскливое предчувствие стремительно превращалось в уверенность.
Я выбежал на крыльцо, подхватил из травы длинную обломанную жердь и бегом направился в дальний конец сада, где высилась гора грязного песка вперемежку с мусором.
Осторожно, словно выискивая путь в болоте, я принялся прощупывать песок жердью. Рысь захватила с собой лопату и принялась копать чуть в стороне.
У самого забора песок оказался более рыхлым – жердь вскоре уткнулась во что-то твердое.
– Ты только посмотри, – прошептал я.
Сырой песок легко осыпался, открывая взгляду…
Во рту у меня пересохло.
Волосы. Прядь спутанных светлых волос.
– Кот, – дрогнувшим голосом позвала Женька, – здесь еще одна.
В свежевыкопанной ямке у ее ног темнел облепленный песком предмет, в котором я не сразу узнал тонкую, почти детскую кисть руки, объеденную насекомыми.
Я достал телефон, непослушными пальцами набрал номер Скифа.
– Слушаю тебя, Кот.
– Мы сейчас на даче у Спайса, в саду… похоже, Алла Свешникова была не первой жертвой.
В прохладной тишине морга слышались только негромкие голоса людей в белых халатах да шуршание пленки, на которую одно за одним уложили два худеньких тела.
– Алена и Маша Максимовы, – сказал Скиф задумчиво, – пропали без вести двадцать третьего февраля. Незадолго до исчезновения им исполнилось по пятнадцать лет. Родители умерли в автокатастрофе год назад. О пропаже в милицию заявил их старший двоюродный брат Георгий – по совместительству опекун, с которым они делили квартиру.
Я взял из его рук папку с делом (оно уже превратилась в толстый том). К обложке скрепкой была прикреплена свежеотпечатанная фотография: две неуверенно улыбающиеся девушки-близняшки в одинаковых полосатых свитерах и выцветших джинсах. Они стояли, обнявшись, под рисованным на ватмане плакатом: «9-й «Б», УСПЕХОВ И СЧАСТЬЯ В НОВОМ 1998 ГОДУ!» Даже прически у них были одинаковыми – косы с белыми бантами.
– Значит, они были первыми, – прошептала Женька.
– Уже ничего нельзя говорить уверенно.
– А их не по лицензии выпили?
– Лицензия на несовершеннолетних? – холодно переспросил шеф. – Да еще из одной семьи? Ты уже два года в Дозоре, Рысь! Что с тобой в последнее время?
– И все же я уверен, – подал голос я, – что они не были случайными жертвами. Это уже потом наш клиент начал убивать всех без разбору.
– Аргументируй, Кот.
Люди в белых халатах осторожно счищали кисточками песок с того, что осталось от лиц сестер Максимовых. Нас они, конечно, не замечали.
– Во-первых, убийцы постарались надежно спрятать тела в саду. Потом их прятать перестали – наоборот, оставляли на виду. Полагаю, Спайс и в самом деле был приятелем Кирилла, однако после этого случая с близняшками отдалился от него. Из-за его необузданного характера. Спайс не хотел проблем. Но проблемы в итоге его все равно настигли.
– Согласен. Это было не спонтанное, а подготовленное преступление. Они каким-то образом смогли незаметно вывезти девочек на дачу и здесь замучили.
– Во-вторых, – продолжал я, – первый раз для насильников и психопатов всегда особенный. Жертвами становятся не случайные прохожие. Они тщательно выбирают объект, готовятся, долго ходят вокруг. Возможно, даже живут рядом.
Скиф размышлял секунды три.
– В машину, оба, – скомандовал он.
Мы выбежали на улицу, оставляя позади запах смерти, и я с наслаждением вдохнул чистый сырой воздух.
– Герда, поднимай всех наших, – сказал Скиф в трубку, разгоняя машину до двухсот километров в час, – установить скрытое наблюдение за домом по адресу: улица Красина, двадцать четыре. Нужна информация на всех соседей Максимовых, как можно скорей.
«Альпин» несся по Ярославке, как зарождающийся ураган, обгоняя летящие в сторону столицы автомобили, словно те стояли на месте. На горизонте уже поднялись свинцовыми утесами северные кварталы Москвы, когда телефон шефа требовательно затрезвонил. Скиф включил громкую связь.
– Ребята, по-моему, я нашла его, – преувеличенно спокойным голосом сообщила Нелли. – Кирилл Лещук, двадцать три года, полностью подходит под описание внешности. Его квартира находится на одной лестничной клетке с квартирой Максимовых. Квинт и Куно уже едут туда.
– Мы скоро будем. Держи в курсе.
Но вместо того чтобы ехать прямо в центр, Скиф вырулил на МКАД, и машина, превосходя все разумные пределы скорости, понеслась на юг.
– Куда ты? – пискнула Женька с заднего сиденья.
– Уложить в этот пазл последний кусок, – мрачно бросил Скиф.
Изольда Ковалевская собиралась уезжать. Ее вишневая новенькая «ауди» странно смотрелась рядом с покосившимся деревянным домиком посреди бирюлевской свалки. Когда наша машина влетела на площадку перед домом, Изольда захлопнула багажник и сделала быстрый шаг к водительской дверце.
– Стоять на месте! – крикнул Скиф, уже с пистолетом в руке. – В Сумрак не соваться.
– Это вы? – Круглое, как булочка, лицо женщины задрожало.
– А ты ожидала кого-то другого?
Мы вышли из машины, обступили Темную полукругом.
– Сейчас не ваше время, Ночной Дозор, – прошипела Изольда, отступая, – солнце еще высоко.
– Далеко ли ты собралась бежать? – хмуро проговорил Скиф. – Или думаешь, они не найдут тебя на краю света?
– Я ни в чем не виновата. Я просто посредница…
Скиф вдруг рывком бросился вперед и схватил Темную за воротник куртки, словно нашкодившую кошку. Пистолет его сверкнул у самого лица женщины.
– Ложь. Вы со Спайсом наладили целый бизнес. Сколько человек вы продали вампирам?
– Ты с ума сошел, светляк. – Хозяйка притона тяжело дышала. Натянувшийся воротник сдавил ей горло. – Я буду отвечать только перед судом.