– Не хочу никого вспоминать, – я нашарил рукоять меча, еще теплую после рук Нелли, – для меня ты важней… их всех…
Нелли упала передо мной на колени, закрывая лицо ладонями:
– Матвей! Не заставляй меня защищать жизнь убийцы моей матери!
Я лег на холодный пол и закрыл глаза. Меня трясло в лихорадке. Воздух с хрипом выходил из легких. Жестоким усилием, колоссальным напряжением воли я заставил себя разжать дрожащую ладонь, и клинок выпал из нее. Нелли молча плакала надо мной.
– Иди, – прошептал я, – иди на стадион….
– Что? – переспросила девушка.
– Я буду здесь… посторожу… потом убьем…
– Правильно, – обрадовался Дориан, наблюдавший за нашим спором, – останься со мной наедине, Кот. Нам будет с тобой весело, обещаю.
– Я тебя с этим чудовищем не брошу! – воскликнула девушка.
– Иди, Нелли… приказываю…
– Нет, Матвей…
– Найди ствол, – прошептал я, – мне нужен ствол…
Слова с трудом давались мне. Если бы я мог собраться с мыслями, я бы сказал Нелли – нельзя нам просто уйти и бросить его. Да, ты права – мы должны выполнить миссию, возложенную на нас Дозором. Дело, за которое погибли Квинт и другие ребята. Но если мы оставим эту тварь в живых – он наделает дел еще гаже. Не знаю как, но я чувствовал – на обратном пути мы его здесь не найдем.
– Оставь его со мной, Светленькая, – продолжал глумиться Дориан, – я буду ласков с твоим дружком. Оставь, умоляю.
Нелли тем временем нашла моток провода и крепко связала им раненого Темного. Лоб Дориана побелел от боли, но маг ни одним стоном не выдал, что страдает.
– Пусть лежит здесь один, – проговорила девушка устало. – Когда пойдем назад – прикончим его.
Она раскрыла ладонь – на ней поблескивал полированными гранями последний заряженный амулет. Девушка сотворила короткое заклинание-анестетик – и боль в моих перемолотых костях стала далекой, как будто незначительной. Нелли подняла меня на спину и с трудом сделала несколько шагов. Я слабо отбивался и шепотом требовал дать мне пистолет, я пытался объяснить: когда мы пойдем назад – Дориана уже здесь не будет, но вскоре сдался. Каждое, даже короткое движение вновь порождало невыносимую пронзительную боль в ногах.
Уверившись, что мы не убьем его, Дориан принялся хрипло выкрикивать новые, самые грязные оскорбления и насмешки в наш адрес, в адрес матери и дяди Нелли. Он бросал их нам в спину, словно камни, пока мы тащились через длинный заваленный трупами зал. Он смеялся и плевал кровью нам вслед – но вскоре растянулся без движения на полу. У него тоже кончились силы.
Я скользил по грани обморока. В какой-то момент я заставил себя сосредоточиться и понял – мы находимся в просторном, ярко освещенном подтрибунном помещении. Мимо нас пробежали три девушки в бикини с бутылками шампанского в руках – и я подумал, у меня начались галлюцинации, но потом сообразил, что это участницы шоу. Нас они не видели. Но если нам попадутся на пути Темные…
– Нелли, – прохрипел я, – брось меня здесь… Я не смогу помочь… только обуза…
Светлая волшебница огляделась, тяжело дыша. Я видел дрожащие бисерины пота на ее виске.
– Не хочу тебя оставлять, – снова всхлипнула она, – как будто расстаемся навсегда…
– Помоги мне спрятаться… где-нибудь под трибуной – и иди…
Мы заключили друг друга в объятия, горячо уверяя себя, что вскоре увидимся снова. Но этому не суждено было сбыться.
Глава 7
Где же все это время находился Скиф?
Бросили ли его в самый глубокий из подвалов Дневного Дозора? Или его тело, изуродованное до неузнаваемости, уже лежало в какой-нибудь шахте лифта?
Решай его судьбу Дориан – все было бы именно так. Но Завулон понимал: разгромить тайную спецгруппу Светлых без официального статуса – это рутинная провокация, а навсегда отправить в Сумрак адъютанта самого Гесера – значит навлечь на себя тяжелые обвинения. Отпустить такого непредсказуемого врага до исполнения своего плана он не мог и потому решил изолировать его до утра самым надежным способом: держать при себе. Так Скиф появился в VIP-ложе «Лужников».
Конечно, немногие посвященные в офисе Ночного Дозора на «Соколе» уже места себе не находили от беспокойства. Но, не обладая достаточной информацией, не имея права вмешиваться в события, происходящие внутри ограждения стадиона, не знали, что предпринять. Завулон все рассчитал верно. У Скифа по-прежнему висел на шее амулет, и Гесер где-то в Швейцарии знал, что его ученик жив (так же как Завулон знал, что жив где-то Дориан). Посему шефы Дозоров позволили событиям течь по сценарию, не активируя резервные планы – если они у них были.
В просторной ложе Завулона ощущалось сдержанное возбуждение: у гостей горели глаза в ожидании интересных событий. Скиф сидел среди Темных магов, вампиров и ведьм, слетевшихся со всех концов страны. На длинном столе поблескивали бутылки с дорогими напитками, на тарелках ждали изысканные блюда – но Светлый Иной за всю ночь не прикоснулся ни к чему. По левую руку от него хмурил косматые брови герр Гантрам в своем обычном сером костюме кроя шестидесятых годов. Он долго смотрел на Светлого коллегу, громко сопя и жуя устриц, затем не выдержал и с ухмылкой поинтересовался:
– Ты на диете? Или боишься, что отравим?
Скиф не ответил.
– Кончается твое время, – задетый его молчанием, пробурчал немец, – поешь хоть нормально напоследок.
– Мне подачки с вашего стола не нужны, – хмуро ответил Скиф.
Гантрам тяжело задышал, но тут голос подал Завулон:
– Не будь таким букой, Андрюша. Ты мой гость, как и все присутствующие.
– Они здесь по своей воле.
– Неправда. Все, кто сюда сегодня пришел, – пришли по моей воле. И ты тоже.
– Не в твоей воле заставить меня жрать с ними из одного корыта.
По ложе пронесся возмущенный гул голосов.
– Полно, Андрей, – шеф Дневного Дозора улыбнулся кончиками губ, – тебе не удастся испортить нам настроение. Сегодня – наша вечеринка. И даже ты, сердитый и недовольный, – часть развлечения.
– Вот именно. Я здесь пленник, а не гость.
Сидя в ложе, Скиф видел все шоу от начала до конца. Оно и в самом деле было впечатляющим. Как и положено во время Вальпургиевой ночи, кружили над головами голые ведьмы с растрепанными волосами, словно слетевшие с иллюстраций к «Мастеру и Маргарите»; они смеялись и пели, взмывая в ночное небо на метлах. Люди на трибунах не знали, что ведьмы самые настоящие, и аплодировали в изумлении. Полыхали на футбольном поле огромные костры, оглушительно гремела тяжелая музыка, повсюду лилось рекой вино, и мрачное гофмановское веселье набирало обороты. О, воистину это было шоу европейского класса. Скиф видел гостей в карнавальных костюмах демонов, вурдалаков и зомби; в стоялом воздухе плыли ароматы курительных трав – и ухмыляющиеся бармены в проходах между секторами без счета лили в бокалы нечто, консистенцией и цветом неотличимое от крови (или томатного сока). В довершение картины низко над стадионом раскрылся меланхоличный водянистый глаз луны, и к нему взлетали, хлопая крыльями, стаи чернокрылых созданий – они походили на птиц, но никто из зрителей не поручился бы за то, что это птицы.
Скиф ожидал развлечений жестоких и бесчеловечных – но ошибся. Шоу состояло из долгих красивых номеров, комбинации всех доступных человеку массовых зрелищ – от песен и танцев до цирковых фокусов и даже короткого фильма о трагической любви молодого вампира и студентки медучилища. Фильм продемонстрировали на электронных табло; зрители приняли его весьма хорошо. Ведущими шоу были два клоуна – веселый тощий Тим и грустный толстяк Том, они много шутили, острили по поводу Правительства и Государственной Думы, погоды и отношений между полами. Больше всего зрителям понравился момент, когда Тим хлопнул в ладоши – и с неба, из-под набрякшего века луны, на головы собравшимся посыпались самые настоящие деньги: зеленые новенькие червонцы с изображением Красноярска.
– Хватайте, набивайте карманы, почтеннейшая публика! – завопил Тим и прошелся колесом по сцене. – Честное слово, наутро они не превратятся в резаную бумагу!
– Что ты наделал, Тим? – заплакал Том. – Это же был мой детский благотворительный фонд…
Гости Завулона старательно не замечали Скифа, лишь Гантрам все время находился поблизости, и Светлый дозорный сделал вывод, что немца отрядили ему в качестве сторожа. Он встал из-за стола и подошел к панорамному окну. Ночь быстро утекала, как вино из бутылок официантов, но ведущие не торопились выпускать на сцену Бычару. Конечно, эту «изюминку» приберегли напоследок, для кульминации. Кто знает, как отреагируют люди, когда поймут, что на их глазах совершилось настоящее ритуальное убийство? Сценаристу праздника не понравится, если гости начнут разбегаться раньше времени.
– Любуешься представлением? – промурлыкал знакомый голос за плечом.
Алиса пришла на вечеринку в черном шелковом платье, таком открытом, что не составляло труда представить ее без платья вовсе. Высокая грудь, мягкие кошачьи движения, блеск бриллиантов – все это могло бы вскружить голову любому, но не Скифу.
– Жду Сета, – ответил Светлый маг, – он обещал мне тазик для рвоты.
– Глупо, – ведьма покачала красиво уложенной прической, – неужели тебе так трудно признать поражение? Сет оказался сильнее и хитрее тебя.
Подождем утра и тогда посмотрим чья взяла, мог бы сказать Скиф – но сказал только:
– Если он победил – то отчего его нет с нами? Почему он не празднует свою победу?
– Ты же знаешь, он не совсем обычный Иной. – Алиса вставила в длинный мундштук сигаретку, прикурила от розовой свечи. – Он гуляет сам по себе, как всегда. А вот где все твои друзья?
Она ласково улыбнулась:
– Одни твои ребята навечно ушли в Сумрак, другие в страхе разбежались. Твоего Тайного Дозора больше нет. Завтра утром ты отправишься к Гесеру и будешь вилять хвостом, как пес, чтобы он позволил тебе вылизать его сапоги и заслужить прощение, – но напрасно. – Алиса сладко зевнула, потягиваясь. – Гесер сошлет тебя куда-нибудь в тайгу, и будет прав. Там ты проведешь остаток жизни – и каждый день тебя будет жечь мысль о том, что ты стал причиной бессмысленной смерти твоих друзей.