– Другой реакции я не ожидал, – на губах Скифа появилась легкая улыбка, – но мое дело тебя предупредить.
– Спасибо, Андрей.
Я достал из сумки амулет Нелли, снял с шеи свой – и протянул их уже бывшему шефу. Мы пожали друг другу руки.
– Ты вернешься, – сказал он.
– Не вернусь, – ответил я.
– Хочешь поспорить?
Самолет оторвался от взлетной полосы, набрал высоту и заложил круг над аэродромом. Я смотрел в иллюминатор на огромный город внизу и думал о склонности руководителей Дозоров к хитрости и манипуляциям. Сколько раз за последние месяцы меня обманывали? Трогательно прекрасная школа жизни для молодого Иного. А зачем этот разговор в Шереметьево? Скиф, как и его учитель, Великий Гесер, никогда не делает ничего без задней мысли.
Мы поднялись над облаками, и яркий белый шар солнца вплыл в мой иллюминатор.
Нет, сегодня Скиф сообщил тебе все в лоб: Дориан на свободе. Если ты встретишь Нелли, вам самим не справиться с угрозой. И только одноглазый московский Иной с исцарапанным лицом может дать вам шанс. Если вы вернетесь к нему под крылышко.
Я тяжело вздохнул, глядя вниз на белые спины облаков.
Не слишком ли много «если»? Кому как – а мне слишком не по нраву быть крапленой картой в руке невидимого игрока.
Через час самолет сел в аэропорту Пулково, Санкт-Петербург. Здесь я сделал пересадку и к вечеру долетел до Мадрида. Не покидая зону транзитных пассажиров, сел на самолет до Нью-Йорка и неплохо выспался, пока летели над океаном.
Недостатка в деньгах я не испытывал. После выхода из больницы я вставил карточку в банкомат, вызвал на экран баланс и не поверил своим глазам. Как бы ни был Гесер расстроен из-за пропажи артефакта, неблагодарным или скупым его никто не назвал бы. Я мог несколько лет жить безбедно.
В Нью-Йорке я купил билет наугад и оказался в Сантьяго. Потом были Сидней, Шанхай, Дубаи, Каир… Я ни разу не покинул транзитные зоны аэропортов, не проходил регистрацию для Иных и предъявлял документы только при покупке билетов. В каждом городе я доставал из сумки новый паспорт на новое имя и расплачивался только наличными. Да, я хорошо подготовился к этому путешествию. Несколько дней я перемещался по миру, и отследить меня от Шереметьево до конечной точки смог бы только тот, кто летал вместе со мной, поэтому перед каждым новым рейсом я на всякий случай запоминал всех пассажиров.
Несколько дней в таком темпе вымотали меня. Когда я наконец оказался в аэропорту Симферополя, я готов был упасть на колени и поцеловать землю.
Я никуда не спешил. Доехал на такси до центра города и купил карту Крыма, чтобы не заблудиться. Спокойно перекусил в кафе, слушая пение птиц в кронах тополей на бульваре. У меня была с собой только легкая сумка, и я решил прогуляться до автовокзала пешком. Но когда я выходил из кафе, заметил притормозившего у перекрестка мотоциклиста на «Kawasaki» – совсем таком же, как тот, что я потерял в январе, убегая от агентов Гантрама.
– Постой, друг, – я заступил дорогу мотоциклисту, – сколько стоит твоя машина?
– С ума сошел? Я не собираюсь ее продавать!
Однако через несколько минут он остался стоять на тротуаре, ошалело разглядывая увесистую пачку купюр, а я уже ехал на его мотоцикле вдаль по улице. Кожаную куртку и шлем я взял бонусом.
Я выехал из Симферополя и полетел по старенькому залатанному шоссе на юго-запад – туда, где ждало меня море. До этой минуты я видел его лишь в иллюминатор самолета, в разрывах облаков далеко внизу.
В Бахчисарае я остановился у рынка, купил два килограмма сочных зеленых яблок и пристроил в багажную сумку мотоцикла. Потом нашел на карте Качу и отправился туда. Солнце лениво скользило вниз по апельсиново-рыжему, бездонному небу; раскрашивало горбатые спины гор в мягкие золотистые тона. Я снял шлем и наслаждался теплым ветром в лицо.
Когда я добрался до Качи, слева загорелась яркая полоска моря. Я притормозил у въезда в поселок и некоторое время собирался с духом. Отчего-то сердце мое билось так, что я долго сидел на обочине, успокаивая его бег дыхательными упражнениями.
Что с тобой? Ты не испугался броситься под удар чудовища, закрывая собой девушку; не струсил в подземельях перед превосходящими силами Темных; ты догнал Дориана на втором слое Сумрака и справился с ним – что же тебя испугало сейчас?
Ты боишься не найти Нелли здесь. Все, что у тебя есть, – случайно оброненные ею слова в ту ночь в поезде «Арзамас – Москва». Ты и вспомнил-то их чудом после всех передряг. Если Нелли нет в этом тихом поселке – идти тебе больше некуда.
Я запрыгнул в седло мотоцикла и медленно поехал по главной улице, разглядывая дома и заборы.
Старинное двухэтажное здание с зеленой черепичной крышей обнаружилось в самом конце – там, где улицу пересекала проселочная дорожка, убегающая к морю. Внешний вид дома свидетельствовал о долгом запустении: облупившаяся краска фасада, покосившийся штакетник забора, выпавшие куски черепицы на крыше. Но были и хорошие знаки – новые чистенькие окна с занавесками, присыпанная гравием подъездная дорожка. Здесь жили, и жили с недавних пор!
Я припарковал мотоцикл на обочине и, сделав глубокий вдох, нажал на кнопку звонка у ворот. Сейчас зазвучат за забором ее легкие шаги… мелькнут светлые волосы…
Но дом оставался тих. Никто не спешил мне навстречу.
Я еще раз нажал на кнопку и долго держал палец на ней, слушая, как в доме заливается трель звонка.
Пушистый белый котенок проскользнул между досок забора, доверчиво потерся о мою ногу, выпрашивая еду. Дом оставался тихим и безжизненным.
– Значит, это ты здесь обитаешь? – Я присел, провел ладонью по шерстке кота, и он немедленно принялся урчать. – Где твои хозяева, признавайся…
Из калитки напротив вышла старушка в цветастой косынке и легком платье. Лузгая семечки, она с дружелюбным интересом наблюдала за мной.
– Здравствуйте, – сказал я, – не подскажете, здесь люди живут?
– Живут, – прошамкала старушка, собирая шелуху в ладошку, – а вам что, комнату снять? Так лучше у меня, дешевле возьму…
– Простите, – нетерпеливо перебил я, – а кто тут живет? Девушка молодая, блондинка? Возможно, с дядей вдвоем?
– У, нет – таких тут не видали, – моя собеседница покачала головой. – Приезжая из Ленинграда проживает. Сняла на все лето. Но какая ж она молодая – почти пенсионерка, как я. Мария Владимировна звать. Интеллигентная женщина, в школе учителем работает. Да вы не ломитесь понапрасну – она, наверное, купаться пошла. Море-то теплое, а солнце к вечеру не так жжется…
Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Наверное, я сильно побледнел, потому что бабуля перестала грызть семечки и всплеснула руками:
– Что с тобой, внучек? Голова закружилась?
– Нет… ничего не закружилось…
– Может, тебе молочка козьего холодного дать?
– Спасибо, не хочется…
Наверное, можно было садиться на мотоцикл и ехать назад… До Москвы не так уж далеко, доберусь за сутки по прямой через Харьков. Или остаться здесь и ждать Нелли? Выкупить этот дом – денег хватит… Наивно. Сколько лет пройдет, прежде чем она вспомнит о своей мечте с зеленой черепичной крышей?
Да и вспомнит ли? У нее теперь бесконечное количество времени. Вечной печалью мы платим за вечную юность.
Я понуро зашагал по проселочной дорожке вниз. Вскоре она пошла под уклон, я обогнул колючие заросли можжевельника – и внезапно передо мною стеной встало море.
Я стоял на краю отвесного обрыва, и где-то внизу сонно вздыхал прибой, а на песке копошились крошечные загорелые фигурки – но, ошеломленный новой для меня стихией, я не замечал деталей. Море распахнулось мне навстречу от горизонта до горизонта, необъятное, дышащее соленым ветром, прозрачно-серое, в миллионах золотых, рыжих и алых вечерних бликов. Над ржавыми утесами из песчаника плакали чайки. Солнце намеревалось нырнуть за окоем и сияло мне прямо в лицо – но свет его был ласковым и не обжигал глаз. Накатило сожаление – за двадцать пять лет своей жизни я впервые видел такую красоту и мощь. Волны накатывались на пляж, взметая белые комья пены, и с тихим шорохом откатывались назад.
Сбросив куртку, я уселся на плоский камень и долго смотрел на горящую живую стену золота. Спокойное опустошение пришло на смену разочарованию. Что ж, настало время поставить точку. В этой истории каждый добился того, к чему стремился. Скиф остановил рвущегося к доминированию Завулона. Книжник получил новое тело и теперь не спеша займется местью. Нелли помогла ему в этом, сплетя интригу столь тонкую, что позавидовали бы многие опытные и сильные маги. А я получил лишь множественные переломы и деньги – которые мне не на что тратить.
Я ни в чем никого не винил. Будет новый день и радуга над пеплом. Если бы я вдруг вернулся назад, в тот морозный январский вечер на Ходынке, – я снова сказал бы Скифу «да».
Скоро я войду в теплое море, и оно смоет с меня груз этих долгих холодных московских месяцев.
По тропинке снизу поднималась стройная загорелая фигурка в шортиках и майке. Длинные светлые волосы, влажные после купания, шоколадная кожа тонких рук и ног, полотенце на плече. Что-то в неторопливой грациозной походке показалось мне знакомым… нет, просто показалось… или…
Я прикрыл глаза ладонью, но сложно было что-то разглядеть против яркого закатного солнца. Только изящный силуэт. Не может быть…
Конечно, не может, сказал я себе. Ведь Нелли не могла скрыть от соседки свой истинный облик с помощью магии? Не могла подзагореть и назваться Марией Владимировной из Питера, не так ли?
Девушка на тропинке заметила меня. Мгновение она стояла на месте, словно не верила глазам, – затем выронила полотенце и побежала навстречу.