В отношении СССР Германия проводила игру на нервах – давление на СССР с целью заставить нашу страну рассмотреть ультиматум о присоединении к оси Берлин – Рим – Токио.
Опасения провокационных действий Германии в определенной степени сковали политическую волю советского правительства: упреждающий удар по немецким войскам нанесен не был.
Казалось бы, такой удар на первых порах сохранил бы жизни тысяч советских солдат, спас много техники, повернул бы в иное русло начало войны. Но… такой шаг оставил бы нашу страну в одиночестве перед коалицией государств, которые рассматривали бы в этом случае Советский Союз как агрессора (наша разведка предупреждала о таком развитии ситуации – Англия ждала такого момента, чтобы договориться с Гитлером о мире).
Дезинформация… Так случилось, что самые надежные наши источники не располагали истинной информацией. Как, впрочем, и многие немецкие чиновники, а также высокие чины вермахта.
У И. В. Сталина и других руководителей советского правительства накануне войны имелись определенные основания подозревать дезинформацию в сообщениях о подготовке немцев к нападению на СССР. Одной из причин сомнений и недоверчивости была активная дезинформация немецких спецслужб в виде многократного распространения в германских ведомствах ложных сведений о сроках нападения Германии на нашу страну.
Чем объяснить, что при наличии большого количества достоверной информации о непосредственной подготовке Германии к войне против СССР, нападение оказалось неожиданным и дало германскому вермахту большие военные преимущества на первом этапе войны?!
Германская военная теория ставила фактор внезапности нападения в войне на первое место. Средство давления и военно-политического шантажа с позиции силы Германия использовала в действиях против Италии – Австрии (аншлюс), Франции – Испании (отказ от помощи республиканцам), Польши, Англии и Франции (Мюнхенское соглашение).
Перед нашей разведкой стояла задача дать советскому правительству четкое представление о целях военных приготовлений Германии и сроках нападения, если будут выявлены такие намерения. Однако в то время наша разведка не имела агентурных возможностей в высшем руководстве Третьего рейха и вермахта. А именно там решались вопросы о концепции стратегии, целях войны и сроках ее развязывания.
И хотя разведка сообщила об основном содержании плана «Барбаросса» (декабрь 1940 года), она не смогла дать однозначные ответы на нужные вопросы. Одной из главных причин этого явилась активная дезинформация немецких спецслужб в канун войны.
В немецкой стратегической дезинформации участвовали лично Гитлер и Риббентроп. Суть ее сводилась к тому, что советская разведка получала из Рейха сведения о рассмотрении германским руководством различных вариантов отторжения Украины и Кавказа либо без войны, но путем шантажа, либо путем развязывания военных действий.
В комплекс мероприятий по дезинформации были включены также сведения о дате возможного нападения на СССР. Делалось это для того, чтобы не только скрыть такую дату, но скомпрометировать ее как совершенно невероятную.
Опыт Второй мировой войны показал, что гитлеровскому руководству фактически всегда удавалось ввести в заблуждение страны, подвергавшиеся затем агрессии. Наша разведка также не смогла получить достоверные сведения о точных сроках вступления немецких войск в Австрию и Чехословакию, о нападении на Польшу, о вводе войск в Бельгию и Люксембург, начале военных действий во Франции, Дании и Норвегии.
Обширная информация не гарантировала такие сроки, ибо они устанавливались как временные и по скомпрометированным каналам. Истинные цели и сроки знало только военное командование вермахта, но самого высшего звена.
Так, анализ работы антифашистской группы «Красная капелла» («Старшина», «Корсиканец» и другие) показывает, что в период непосредственной подготовки к войне наряду с достоверной информацией поступали взаимоисключающие и противоречивые сведения, в том числе о сроках нападения. Группа добросовестно передавала советской стороне все сведения, которые добывала через свои возможности, включая дезинформационные.
Тем не менее регулярно добываемые разведданные о крупномасштабных военных приготовлениях Германии, которые начались еще до указания Гитлера о разработке «плана Барбароссы», свидетельствовали об осуществлении подобных планов на практике.
Разведка добыла исчерпывающие сведения о непосредственной подготовке нападения на СССР. В 1941 году от разведки поступила информация, например, о военно-хозяйственных приготовлениях к эксплуатации территории СССР, намеченной к оккупации. Так, по датам было расписано следующее:
– февраль – распоряжение Верховного главнокомандования Германии по составлению карт дислокации промышленных предприятий СССР;
– март – срочное задание комитету по четырехлетнему планированию провести расчеты запасов сырья и продовольствия, которые Германия может получить в результате оккупации СССР;
– создание полуправительственной комиссии во главе с министром экономики Функом для подготовки эксплуатации бакинских промыслов;
– апрель – задание министерству экономики рассчитать эффективность сельского хозяйства «украинского самостоятельного государства, руководимого немцами»;
– июнь – создание в Германии администрации будущего управления оккупированной территорией СССР – так называемой «хозяйственной организации особого назначения» в количестве 2000 человек;
– 14 июня – сборы ХООН и выдвижение их на исходные позиции к границе СССР и предписание явиться по вызову на работу в конкретные города Советского Союза большому количеству железнодорожных и почтовых служащих…
16.06.1941 года на основании данных агента из группы «Красная капелла» в Инстанцию было направлено сообщение, в котором отмечалось: к нападению на Советский Союз войска вермахта подготовились…
1941. «Друг»: вывод – столкновение неизбежно. До руководства берлинской нелегальной резидентурой за плечами Василия Михайловича Зарубина был опыт активной работы в органах госбезопасности с 1920 года: в Китае, Финляндии, Швеции, Дании, Швейцарии, Франции.
И вот в 1933 году – Германия: он – глава резидентуры, жена Елизавета Юльевна – оперработник. Им предстояло легализоваться в нацистском Третьем рейхе, принять на связь агентуру и приступить к добыванию интересующей Москву информации о внутренней и внешней политике Гитлера, особенно его планов в отношении СССР.
Резидентура развернула работу в кратчайшие сроки. Прикрытие – представительство американской кинофирмы способствовало общению с широким кругом людей, помогало решать операции по связи и вести вербовочную работу.
В Центр пошла важная секретная информация от наиболее ценных источников: «Брайтенбаха» – сотрудника гестапо, «Вальтера» и «Ханум» – сотрудников германского МИДа и других. Это были сведения о доверенных лицах нацистской партии в СССР, о нацистской партийной разведке, переписка германских дипломатов по всему миру.
Из потока информации следовал вывод о неизбежности военного столкновения с Германией в ближайшие годы.
В середине 1937 года нелегалы Зарубины несколько месяцев работали в США с целью подбора агентуры для действий в чрезвычайных условиях войны с Германией. Центр готовил агентов-связников, три из которых были приобретены Зарубиными и выведены в Западную Европу, в Третий рейх.
По заданию Центра весной 1941 года Зарубин выехал в Китай, где восстановил связь с агентом «Другом», военным советником главы гоминьдановского националистического правительства в Китае генерала Чан Кайши. В прошлом «Друг» был одним из лидеров нацистских штурмовых отрядов, конкурентом Гитлера на власть в стране. После прихода фашистов к власти руководство таких отрядов было ликвидировано, а Вальтера Стеннеса спас Геринг, который отправил его в Китай.
На встрече Зарубина с «Другом» последний подчеркнул, что он сотрудничает с советской разведкой в качестве активного борца с нацизмом, столь опасным для его родины – Германии.
Он сообщил о том, что в военно-экономическом отношении выступление Гитлера против СССР практически подготовлено. Агрессия ожидается, скорее всего, в июне 1941 года.
Во время беседы за две недели до агрессии он назвал Зарубину крайнюю дату – 24 июня и сообщил, что, согласно разработанному Гитлером и его генералами плану, войну будут вести скоротечными темпами – не более трех месяцев.
Сообщение «Друга» было доложено И. В. Сталину…
«Друг»-Стеннес уцелел в военном лихолетье и возвратился в Германию, где с ним продолжили работу советские разведчики до 1952 года.
Несмотря на запрет заниматься аналитической работой, разведка госбезопасности все же обобщала получаемые данные от резидентур по всему миру о грядущем нападении на нашу Родину. Обобщала и за несколько дней до нашествия германских войск доложила на самый верх.
1941. В Центре: «Страна на пороге войны». В последние дни и часы перед агрессией Германии на Советский Союз один из мастеров внешней разведки Зоя Ивановна Рыбкина-Воскресенская тщательно пыталась убедить советское руководство в том факте, что поступающая от различных источников за рубежом информация о сроках нападения достоверная.
Зоя Ивановна стала сотрудницей ИНО ОГПУ в 1929 году. А через год она уже начала работать за рубежом: Харбин, Латвия, Германия, Австрия, Финляндия и Швеция – в этой стране в годы войны.
После возвращения из Хельсинки в 1939 году Рыбкина (под этим именем она работала в разведке) занялась аналитической работой, хотя по указанию высшего руководства Союза и НКВД эту работу сотрудникам разведки выполнять было запрещено еще в 1937 году. Без всякого сомнения, этот запрет – отказ в доверии разведке – сыграл свою весьма трагическую роль для руководства страны в канун войны.
Так случилось, что в самые трудные для страны дни перед началом агрессии внешняя разведка направляла «наверх» только фактические сведения, лишая их компетентного комментария на фоне конкретной ситуации и оценки источников информации.