Информационная работа советской разведки с «Корсиканцем» и «Старшиной» охватывала три периода в политической и военной жизни Германии: во время становления Третьего рейха и действий Германии по развязыванию Второй мировой войны (1935–1939); при подготовке нападения на СССР (1939–1941) и в первой половине военных действий на советско-германском фронте (июнь 1941 – июль 1942 года, а с учетом ранее полученной информации – и в 1943 году).
Посмертно руководители групп «Красная капелла» и другие члены организации были награждены орденами Советского Союза – всего 20 человек (более поздние исследования показали, что оставшиеся на свободе члены группы продолжили работу до конца войны. – Прим. авт.).
1941. А-201, он же «Брайтенбах». Долгое время в архивах нашей разведки госбезопасности хранились 28 томов рабочего дела на ценного источника берлинской резидентуры, проходившего с 1929 года под кодовым наименованием А-201 и затем – «Брайтенбах».
Его послужной список в гитлеровской тайной политической полиции (гестапо) восходит к времени Веймарской республики.
С 1939 года большая часть документов IV управления в Главном управлении имперской безопасности (РСХА) проходила через руки советского агента, то есть с тех пор, когда он занял должность криминаль-комиссара.
В 1941 году на нашего агента возложили обязанность обеспечивать безопасность сооружения военных объектов Третьего рейха, в том числе и на Востоке.
В 1934 году «Брайтенбаху» повезло: с ним начал работать советский нелегал Василий Михайлович Зарубин. Наш разведчик писал в Центр об агенте: «Это верный, надежный, добросовестно работающий с нами на материальной основе агент».
Однако мотивация поступков человека редко бывает однозначной – на первоначальную основу накладываются дополнительные моменты. А «повезло» в том смысле, что в самый разгар репрессий против кадров разведки талантливый нелегал Зарубин смог найти аргументы и защитил агента из гестапо, который был оставлен в агентурной сети нашей разведки.
«Брайтенбах» не был убежденным нацистом и, по его словам, симпатизировал русским еще со времен Цусимского сражения, свидетелем которого он был с борта корабля немецкой эскадры, наблюдавшей за столкновением русского и японского флотов. А что касается денежного содержания, то любопытен такой факт: по ведомости, сохранившейся в личном деле агента, он как получал 550 марок в 1929 году, так и продолжал иметь их в 1941-м. Но это были не столь личные расходы, сколь суммы на поддержание отношений с полезными связями.
«Брайтенбах» скептически относился к национал-социализму и режиму фашистов, считал, что с Россией нужно искать мира и сотрудничества.
О том, что наш агент был на высоком счету в гестапо, говорят такие факты: после прихода нацистов к власти «Брайтенбах» был взят в эту службу из полиции как специалист высокого класса, хотя его возраст не позволял там работать. И уже в конце 1933 года он был отмечен среди четырех сотрудников гестапо. Тогда в предновогоднюю встречу с Гитлером тот ему лично вручил свой портрет с дарственной надписью (к этому моменту в нацистской Германии еще не разработали ордена отличия за службу, которых страна была лишена после унизительного Версальского договора).
За годы работы с советской разведкой агент передавал материалы политического, экономического, военного, научного и технического, разведывательного и контрразведывательного характера.
От него были получены сведения об использовании ракет инженера-конструктора фон Брауна (1935) и информация об уровне работ немецких ученых над атомным оружием, а также документы о работе разведок против СССР.
Он курировал наблюдение за советскими гражданами и разведчиками в Германии. Его усилиями были спасены от ареста несколько советских разведчиков. И в их числе Арнольд Дейч, который успел укрыться в Англии, где и совершил свой подвиг, создав «Кембриджскую пятерку».
Годы репрессий в нашей стране прервали контакт с агентом на долгие, столь важные для того времени месяцы. В 1940 году по своей инициативе «Брайтенбах» восстановил контакт с берлинской резидентурой. Чрезмерно рискуя, он передал в посольство письмо, в котором, в частности, с болью призывал к возобновлению работы с ним: «Грядет война, а вы…»
19 июня 1941 года «Брайтенбах» срочно вызвал на встречу сотрудника резидентуры Бориса Николаевича Журавлева и, сильно волнуясь, сообщил ему трагическую весть: в 3 часа утра 22 июня Германия вторгнется на территорию СССР! Шифртелеграмма с этими сведениями срочно ушла в Центр, но была доложена «наверх» в искаженном виде и воспринята как провокационная…
«Брайтенбах» – Вилли Леман был родом из семьи учителя. Десять лет служил на флоте артиллеристом, был свидетелем Цусимского сражения, а с 1911 года продвигался по служебной лестнице в полиции и контрразведывательных органах Германии.
Работа с ним охватывает четыре периода его информационной отдачи: до прихода фашистов к власти (1929–1933), действия Германии по развязыванию Второй мировой войны (1933–1939), при подготовке нападения на СССР (1939–1941) и на начальном этапе советско-германского противостояния на Восточном фронте (1941–1942). Последний период – это учет информации агента, полученной еще до начала нападения Гитлера на СССР.
В 1942 году к нему был послан агент-связник, который попал в руки гестапо. Немцам стал известен домашний телефон Лемана, и в декабре он с работы не вернулся. После войны стало известно, что Леман был расстрелян в подвалах гестапо. Каких-либо документов о его допросах найдено не было.
В 1969 году вдова Вилли Лемана получила золотые часы с надписью: «На память от советских друзей». Это был скромный знак внимания и дань уважения антифашисту и агенту советской разведки за его вклад борьбу против нацистского режима.
Среди важнейших направлений в работе нашей разведки было проникновение в спецслужбы противника и, конечно, в германские.
Готовясь к войне, спецслужбы Германии заранее начали активную подрывную деятельность против СССР. Фашистская разведка стремилась развернуть широким фронтом шпионаж с целью получения детальной информации о военно-экономическом и морально-политическом положении в СССР, а в отношении Красной армии – численности, боеготовности и дислокации воинских частей. Германская разведка была нацелена на создание опорных пунктов для ведения шпионской, диверсионной и террористической работы внутри нашей страны.
В борьбе с фашистской агентурой и в процессе пресечения попыток противника собирать развединформацию на советской территории активно участвовала внешняя разведка госбезопасности.
Еще в довоенные годы, добывая ценную информацию о политическом и экономическом положении Германии, наша разведка уже на этом этапе подготовки германского нападения на СССР внесла свой вклад в пресечение работы немецкой агентуры и других иностранных спецслужб.
В период с 1939 по апрель 1941 года разведка добыла и передала сведения на 199 агентов иностранных разведок и членов зарубежных эмигрантских организаций, переброшенных на территорию СССР, которые в результате розыскных мероприятий были арестованы.
Свой вклад в борьбу со шпионажем в нашей стране внесли резидентуры США и Англии. Так, резидентуры в Америке – легальная (резидент Зарубин В. М.) и нелегальная (резидент Ахмеров И. А.) передали в Центр несколько тысяч фотопленок с отснятыми документами особой важности, в том числе картотеку ФБР, разоблачающую фашистскую агентуру на территории СССР. И хотя эта агентура была известна американцам, эти сведения от своего союзника по войне они скрыли (о работе на этом направлении резидентур в Англии будет сказано отдельно).
Проникновение в разведывательную сеть разведорганов противника на оккупированной территории СССР носило первостепенный характер в повседневной работе внешней разведки с первых дней войны. Речь шла о работе разведки в этом направлении за рубежом и в тылу врага – с позиции подполья, спецпартизанских отрядов и через возможности разведывательно-диверсионных групп по линии ОМСБОН.
Группы разведки имели свою агентуру во многих немецких центрах подготовки шпионов и диверсантов, а также в созданных немцами националистических формированиях.
Так, разведкой было внедрено только в абверподразделения «Сатурн», «Виддер», «Эбер» 25 агентов. И только из «Сатурна» были добыты данные и фотографии на 257 агентов, из которых 125 оказались переброшенными в тыл советских войск, где большинство из них вскоре было обезврежено.
В борьбе с немецкими спецслужбами разведка госбезопасности в тесном контакте с ее контрразведкой активно использовала против вражеских спецслужб оперативные игры и другие дезинформационные мероприятия.
Радиоигры велись с февраля 1942 по май 1945 года с целью получения полезной информации, передачи дезинформации, причем в ряде случаев военно-стратегического значения, а также для получения сведений, способствующих выходу на немецких разведчиков и их агентуру.
В результате число разоблаченных и захваченных немецких разведчиков и агентов превысило 400 человек. Часть из них, после перевербовки, были включены в оперативные игры.
Проникновение нашей разведки в разведывательные и контрразведывательные органы Германии с целью противодействия работе вражеской агентуры на советской территории в каждом отдельном случае подчас решалось в виде уникальной операции по внедрению чекистов-разведчиков и их агентуры в агентурную сеть противника.
На этом фоне работы разведки ее акции по дезинформации противника носили разносторонний характер – от введения в заблуждение об истинных задачах советских войск в прифронтовой полосе до длительных крупномасштабных игр военно-стратегического характера.
Примером тому стала радиоигра между разведкой госбезопасности с участием ГШ РККА против абвера (военной и разведки контрразведки) с участием германского ГШ вермахта.
Так, на счету операции «Монастырь» (а затем «Березино») отвлечение сил противника от подготовки советским командованием крупных военных операций: по окружению армии Паулюса в Сталинградской битве, в поражении немцев на Курской дуге, в процессе операции «Багратион» на Белорусском фронте и в Восточной Пруссии.