нглийский «план Ренкина».
В ходе и после Сталинградской битвы в странах антигитлеровской коалиции (26 государств) еще более усилились требования граждан к своим правительствам по оказанию действенной помощи России и немедленному открытию Второго фронта в Европе.
Справка. Любопытен такой факт: военная операция по контрнаступлению под Сталинградом и проект по созданию в СССР атомного оружия имели одно кодовое название – операция «Уран».
Совпадение? Едва ли… Незадолго до начала Сталинградской битвы академики В. И. Вернадский и А. А. Иоффе смогли окончательно убедить советское руководство в реальности создания в СССР атомной бомбы (замысел, техническое решение, экономические возможности). Правда, к этому времени у Сталина были донесения советских разведчиков о работах над атомным оружием в Англии, США и Третьем рейхе.
Таким образом, операция «Уран» под Сталинградом оказалась осмысленным прологом к атомному «Урану». Сталинград сыграл в создании атомного оружия судьбоносную роль: победа на фронте обуславливалась экономической победой в тылу страны.
…«Планетарная символика» витала над Сталинградской победой. Дело в том, что три взаимосвязанные операции против германских войск были намечены и реализованы в эпилоге Сталинградской битвы: операция «Марс» в преддверии начала операции «Уран» – это была отвлекающая операция дезинформационного характера с целью навязать противнику представление о начале под Ржевом главного наступления Красной армии и тем самым оттянуть туда германские войска из-под Сталинграда; собственно операция «Уран» – прорыв вражеской обороны, окружение, расчленение и быстрая ликвидация неприятельской группировки; операция «Сатурн» – стратегическое контрнаступление до полного разгрома окруженной группировки.
Возросшая мощь военной промышленности позволила 19 ноября 1942 года (этот день стал Днем артиллерии, как говорили тогда – сталинской) задействовать в первые дни наступления 15 000 орудий, которые в кратчайший срок обрушили на фашистские войска 15 000 тонн взрывчатых веществ, что было по общей мощности больше, чем атомная бомба над Хиросимой (в ученой среде создателей отечественной атомной бомбы бытует то ли миф, то ли правда о том, что именно этот аргумент – мощность артиллерийских залпов при подготовке этого сражения в сравнении с атомной бомбой оказался последним аргументом в принятии Сталиным нужного решения!).
Поражение технической мощи Германии в этой битве привело к тому факту, что Гитлер запретил работы по созданию собственного атомного оружия – столь велики были потери в этом сражении. А «лишних средств», сообщала наша разведка, для создания еще эфемерного оружия возмездия в Третьем рейхе не было.
Справка. Крупнейшее, и очередное, поражение гитлеровского вермахта под Сталинградом сыграло весьма существенную роль в углублении военно-политического кризиса в Германии.
Катастрофа на Волге вынудила Гитлера прибегнуть в начале 1943 года к тотальной мобилизации, что привело к системе крайних мер в экономической области и наложило серьезный отпечаток на моральное состояние армии и населения.
Сталинград теперь уже вызвал чрезмерную растерянность в среде правящих кругов Третьего рейха. И потому, не расчитывая более на успех в войне, они использовали различные каналы для переговоров о мире с Западом с целью выиграть время и предложить западным союзникам по антигитлеровской коалиции «заложить основы будущей новой коалиции с антисоветской окраской».
Так, например, уже в конце 1942 года Гиммлер через своих эмиссаров пытался связаться с англичанами и американцами.
В январе – феврале 1943 года велись переговоры главы УСС Даллеса с итальянской и германской сторонами. В частности, речь шла о предложении германской стороны заключить сепаратный мир с США и Англией в обмен на сопротивление вступлению Красной армии на территорию Балканских стран.
Вслед за Гитлером, призывая к «тотальной войне для тотальной победы», министр пропаганды Геббельс пугал Запад советской угрозой и подчеркивал, что лишь один Третий рейх способен противостоять «ордам из сибирских тундр».
«Пугало коммунизма» в руках гитлеровцев не давало осечки. «Это было в период Сталинградской катастрофы, когда первые мирные предложения дошли до меня со стороны американцев», – говорилось в сообещении агента германской разведслужбы в Стамбуле.
Располагая разведданными о фактах контактов наших неустойчивых союзников с германской стороной, И. В. Сталин в приказе Верховного Главнокомандования от 1 мая 1943 года отмечал: «…О каком мире может быть речь с империалистическими разбойниками из немецко-фашистского лагеря, залившими кровью Европу и покрывшими ее виселицами?»
За десятилетия после завершения Сталинградской битвы в оценках западных историографов произошло смещение акцентов.
Так, в годы Второй мировой войны о ней говорилось как «о величайшей битве», в 40 – 50-е годы – как о Сталинградской эпопее, событии, определившем ход и исход войны, и «о высоком уровне советского военного искусства»; в 60-е – «эта битва имела локальное значение» в рамках всей мировой войны, а с 70-х годов – Сталинградская битва начинает фигурировать в качестве примера «советской военной угрозы».
Однако бесспорным и общепризнанным является тот факт, что после победы в Сталинградском сражении советской военной мысли и оружия произошли коренные перемены в ходе Отечественной войны, не только видимые миру на полях сражений. Отныне стратегическая инициатива перешла к советской стороне, а в делах противостояния спецслужб и использовании их возможностей – к советским органам разведки и контрразведки.
И Курская битва стала тому подтверждением.
Военную кампанию 1943 года германское Верховное командование тщательно готовило и принимало меры по дезинформации советской стороны в отношении направления, сил и времени главного удара на Восточном фронте.
Наш разведка получала сведения о месте и сроках наступления немецких войск, а это была информация по глубоко засекреченному германскому плану «Цитадель».
Из лондонской и еще в предыдущем году из берлинской резидентур поступали исчерпывающие данные о новом вооружении фашистской армии для летнего наступления.
В задачу спецслужб советской стороны входило: в преддверии битвы на Курской дуге обеспечить скрытность подготовки советских войск, разведать силы противника – дислокацию, состав, вооружение, направление главного удара и, конечно, точное время начала германской стороной военных действий.
В этой связи наши разведчики и контрразведчики при подготовке к этой битве на курско-орловско-белгородском направлении использовали 9 агентурных групп с радиостанциями для ведения против немцев дезинформационных передач.
И снова к этой дезинформационной радиоигре был подключен главный фигурант по операции «Монастырь» Александр Демьянов (наш «Гейне» или немецкий агент «Макс»). За работу в период подготовки военных действий на Курской дуге он, почти одновременно, был награжден советским орденом Красной Звезды и гитлеровским Крестом за храбрость.
До начала Курской битвы дезинформационные сведения, идущие в абвер (вермахт), позволили изменить сроки начала германского наступления в интересах Красной армии.
В канун битвы советская госбезопасность блестяще справилась с дезинформацией немецкой разведки относительно нашего наступления в районе Курска, Орла и Белгорода. Тогда, в мае – июне 1943 года, НКГБ сообщило в ГКО сведения об информированности немецкой стороны в вопросах дислокации и составе наших войск, о наличии немецкой агентуры в тылу советских войск (ликвидировано 85 человек), о передвижении немецких войск – армий, танковых и авиационных дивизий. В июне НКГБ информировал: «…из достоверных сведений известно, что немцы силой 40 дивизий назначили на 3 июля наступление на Орловским фронте». Это была перепроверенная информация от резидентур, подпольщиков и спецпартизанских отрядов.
В канун битвы госбезопасность представила советскому военному командованию сведения о замыслах противника, численности войск, количестве и типах вооружения, характеризующие данные о новой технике (танках, самолетах, артиллерии). Во время битвы поступали сведения о передислокации войск, численности дивизий, в том числе отслеживались маневры 8 танковых дивизий вермахта.
Перед Курской битвой командующий Центральным фронтом Рокоссовский К. К. письменно обратился за помощью к НКВД и НКГБ по обеспечению успешных действий советских войск. Он обращал особое внимание на выявление сил противника (состав и вооружение) и активизацию диверсий в тылу немецких войск, главным образом на коммуникациях.
В то время командиром ОМСБОН был известный разведчик с 20-х годов Гриднев В. В., которому было поручено подготовить три отряда для заброски в тыл врага на участке Центрального фронта. Для обсуждения обстоятельств по проникновению разведывательно-диверсионных групп за линию фронта Гриднев встречался с командующим в его штабе. Рокоссовский лично уточнил задачу по разведке немецких войск и диверсий против них.
Позднее, в декабре 1943 года, Рокоссовский дал положительную оценку работе групп ОМСБОН в дни Курской битвы.
Спецотряды и группы ОМСБОН в 1943 году активно участвовали в наиболее значимых акциях партизан, именуемых «рельсовая война». Перед битвой и во время нее общими усилиями партизан, ОМСБОН и подпольщиков удалось вывести из строя почти все стратегического значения железные дороги. При этом 250 эшелонов с войсками – личным составом, техникой и снабжением – были пущены под откос.
За несколько дней до сражения разведка окончательно установила, что генеральное наступление немцев начнется 5 июля и что в качестве главной ударной силы будут применены противником новые танки «Тигр», «Пантера», самоходные установки «Фердинанд». Совокупность данных о противнике – силы, дислокация и время начала наступления – позволила советской стороне нанести упреждающий удар, который сорвал начальный этап операции «Цитадель».