— Вадим! — в голосе была тревога и озабоченность. — Завтра жду тебя на работе.
Глава 5Особняк со львами
Не думай, однако же, после этой исповеди, чтобы я сам был такой же урод, каковы мои герои. Нет, я не похож на них. Я люблю добро, я ищу его и сгораю им; но я не люблю моих мерзостей и не держу их руку, как мои герои; я не люблю тех низостей моих, которые отдаляют меня от добра. Я воюю с ними, и буду воевать, и изгоню их, и мне в этом поможет Бог…
На другой день, созвонившись с Марком, Катя снова приехала в театр.
— Не знаю, что мне и делать, — сказала она, входя в кабинет.
Марк посмотрел на Екатерину, откинув голову назад, он прищурился. Профиль и львиная грива чем-то напоминали классический портрет Бетховена, но в более молодом варианте.
— Могу посоветовать сходить на одну лекцию.
— Какую? — спросила она, отмечая, как внутри нее что-то радостное и легкое откликается на слова Марка.
Он посмотрел на часы.
— Еще несколько дней назад меня пригласили послушать светило в области Булгаковедения. Думаю, это будет нам полезно. Вдруг появятся какие-то плодотворные мысли по поводу нашего дела. Да и обогатиться знаниями лишний раз не мешает.
— Не возражаю, — пробормотала Катя, щелкнув замочком сумки: ей очень хотелось посмотреть на себя в зеркальце и убедиться, что с ее внешним видом все в порядке. Но при Марке было неудобно доставать пудру, и она лишь провела рукой по волосам.
Лекция проходила в центре Москвы, в очаровательном старом особняке с колоннами и двумя львами по бокам. Оказавшись в просторном вестибюле, Катя подняла глаза вверх, потолок был щедро украшен лепниной: девы с вазами, купидоны со стрелами. В большом до пола зеркале отразилась ее фигура — тоненькая молодая женщина в брючках и черной куртке. Они сдали верхнюю одежду в гардероб и поднялись по лестнице на второй этаж. Марка окликнули.
— Кого я вижу? — молодой человек с волосами, зачесанными наверх, поднял руку в знак приветствия. — Марк!
— Данила!
— Жутко модный писатель, — шепнул Марк Кате.
— Да ну! — пробормотала она, окидывая «модного писателя» взглядом. Он был одет в джинсы и ярко-желтый свитер. Вид у него был такой, словно он только что сошел с обложки модного мужского журнала.
— Представь меня даме, — попросил писатель.
— Екатерина. Кейт.
— О! Иностранка? Раньше я тебя с такими девушками не видел.
— Данила! Кончай балагурить.
— Вы пришли сюда на лекцию Голубицкого?
— Бинго! А что, есть другие варианты?
— В последнее время у него со здоровьем неважно, иногда в последний момент лекцию отменяют. Или назначают другого лектора с другой тематикой. Но надеюсь, что сегодня все будет в порядке.
— Да уж! Хотелось бы верить, что пришли не зря! Будет досадно, если лекцию по каким-то причинам отменят.
Катерина осматривалась вокруг, словно когда-то уже была здесь…
— Странно, — пробормотала она. — Очень странно.
— Что? — спросил Марк.
— Это я говорю сама с собой.
Данила посмотрел на нее с интересом и хмыкнул.
Народ постепенно прибывал. Толпа была самая разношерстная: молодежь в джинсах и бесформенных свитерах, пожилые старушки в бархатных платьях и юбках, блузках с рюшами и кружевами и с большими серебряными брошами на груди.
Профессор появился в зале в самый последний момент. Он был невысокого роста, лысый, с карими глазами и перстнем с красивым изумрудом на мизинце. Обведя зал взглядом, он поднялся на кафедру. Девушка-ассистентка принесла бутылку воды и поставила рядом пластиковый стаканчик. Раскрыв разбухший черный портфель, лектор достал листы бумаги и положил прямо перед собой.
— Валентин Христофорович волнуется, — пояснил Данила.
Они заняли места в третьем ряду слева и сидели, переговариваясь.
— Ты, похоже, на каждое выступление Голубицкого ходишь? — поинтересовался Марк.
— А то! Человек он занятный. И в каждой лекции, нет-нет да что-то интересное приоткроет. Из жизни Михаила Афанасьевича Булгакова, который для нас фигура культовая и которого мы все нежно любим.
— Почитатель, блин! — беззлобно выругался Марк.
Катя сидела безучастная ко всему и смотрела прямо перед собой…
Профессор поднял голову и откашлялся.
— Сегодня у нас речь пойдет о персонажах «Мастера и Маргариты» — неявных, не о тех, которые на слуху, о тех, о которых мы, кажется, знаем все, но в них таятся свои подвохи. Итак, действие, как мы помним, начинается в час небывало жаркого заката. Сидят себе тихо Миша Берлиоз и Иванушка Бездомный, и вдруг появляется Воланд. Понимаете, Царь тьмы и его свита… У кого есть какие догадки? Кто такой Воланд?
И не дожидаясь ответа, профессор, сказал:
— Многие сейчас сделают прямую отсылку на Фаустовского Гете и будут правы. «Фауст» был любимой оперой Михаила Булгакова, он смотрел ее больше сорока раз в Киеве, и, конечно, «Фауст» не мог не повлиять на него. Булгаков отдал ему дань в романе сполна, даже в деталях. Как известно, у Фауста Гете есть черный пудель. А у Воланда — трость с набалдашников с вырезанным черным пуделем. Одной из ключевых сцен в романе является сцена бала у Воланда или, как ее называют, сцена бала у Сатаны.
Почему ключевой? Потому что она является центральной в романе, именно на этом балу Маргарита наконец-то получает своего Мастера и соединяется с ним. Это некий финал или предфинал. Давайте рассмотрим сцену бала поподробнее.
Катерина подалась вперед.
— Итак, — профессор посмотрел на часы. Как будто бы сцена бала должна была начаться в это время. — Все начинается с того, что Маргарита собирается на бал, приглашение на него ей передал Азазелло. И как это было?
— Они встретились на скамейке под Кремлевской стеной, когда хоронили Мишу Берлиоза, — крикнул с места Данила.
— Так-так, похвально, что вы знаете роман. Дальше…
— Он передал ей мазь, которой надо было натереться, чтобы на этот бал попасть…
— Отлично, — профессор потер руки. — Вот наши исходные постулаты. Одна смерть, точнее похороны, влекут за собой другую смерть, потому что Маргарита все равно что умерла, когда намазалась мазью Азазелло. Ясное дело, что это мазь Воланда, и полетела на черную мессу. Интересен и круг тех, кто побывал на балу Сатаны. Попробуем очертить этот круг. Милости просим.
Из зала раздались возгласы.
— Госпожа Тофана.
— Так, принимается… Отравительница Тофана. Дама с весьма интересной биографией. В конце ХVII века в итальянских городах Палермо и Неаполе богатых мужей молоденьких дам внезапно охватил повальный мор. Власть имущие заинтересовались таким обстоятельством, и спустя некоторое время было установлено, что в этом замешана сицилианка по имени Тофана, которая торговала водой для притираний, не имеющей ни вкуса, ни запаха. Дамы покупали эту воду, а вскоре становились вдовами. Сотни мужей были отправлены на тот свет, Тофана, заподозрив за собой слежку, скрылась в монастыре, но это ей не помогло, она была схвачена, и возмездие не заставило себя ждать. Среди колоритных персонажей — госпожа Минкина, или домоправительница и любовница Аракчеева Настасья Минкина, это она жгла лицо своей служанки раскаленными щипцами, император Калигула, известный своей жестокостью и распутством, распутница Мессалина, Малюта Скуратов, прославившийся службой у Ивана Грозного. Это он руководил опричниками…
Продолжаем список. Господин Жак с супругой, лицо не вымышленное. Это Жак Ле-Кёр, живший в XV веке. Он был обвинен во мнимых преступлениях, но ему удалось оправдать свое честное имя. Граф Роберт Лестер, фаворит королевы Елизаветы I, государственный английский деятель обвинялся в гибели жены, но на самом деле она была не отравлена, как это говорит Коровьев, а, по слухам, упала с лестницы, не без помощи мужа. О чем говорят все эти факты и персонажи? — профессор обвел взглядом зал. — Согласитесь, здесь есть реальные отравители, но есть и те, кто был обвинен несправедливо, или вина в преступлении была не доказана. Но они все равно оказались на балу. Можно сказать, что здесь есть намек на репрессии, когда рядом оказывались виновные и без вины виноватые. Одним из самых колоритных персонажей на балу, без сомнения, был император Рудольф II, покровитель алхимиков и астрологов, человек, занимавшийся оккультными науками и пытавшийся найти философский камень. При его дворе работали английские астрологи и алхимики Эдвард Келли и Джон Ди, а также знаменитый астроном Тихон Браге. Вот такую вереницу героев мы наблюдем у Булгакова. Также следует упомянуть несчастного барона Майгеля, которому оторвали голову… Барон Майгель — отсылка к древним остзейским родам. Понимаете, да? — профессор хихикнул и потер руки. — Но разгадка будет позже. Итак, дважды в романе «Мастер и Маргарита» происходит обезглавливание. Первый раз отрезало голову Берлиозу. Отрезало трамваем, под который он попал из-за Аннушки, разлившей масло. Второй раз голову отрезал, точнее, оторвал Жоржу Бенгальскому не кто иной, как кот Бегемот за то, что тот был «соврамши». И наконец, барон Майгель, на знаменитом балу Воланда за свое стукачество и шпионство подвергся нападению со стороны Абадонны. Его кровь наполняет череп-чашу, сделанную из головы Миши Берлиоза. Итак, дважды в романе происходит усекновение главы, выражаясь по-старинному. И кому у нас усекали голову. А?
— Иоанну Крестителю. — машинально негромко сказала Катя. — Усекновение главы Иоанна Крестителя. Эти трое представляют разные сословия. Писатель, праздный гуляка и, наконец, идеологический предатель.
Далее профессор рассказывал о лестнице, уходящей в бесконечность, о купании Маргариты в реке, о танце русалок в лунном свете, о том ритуале, который состоялся перед балом. О страданиях Маргариты и распухшем колене, и о том, что каждому дается по вере его…
— В чем смысл этот бала? — возвысил голос Голубицкий. — Там несколько смыслов, но все же постарайтесь выделить основной. Продолжим на следующей лекции.