— Да, слышал. Но вы же не такая, как Элли Грангер.
Да? Это интересно. Если я не такая, как Элли, то какая? Может быть, крутая, как Кристин Скотт Томас?[18]
— У вас есть воображение, а у нее нет, — добавляет он.
Ух ты! Любопытно. Значит, Люк Брендон считает, что я не лишена воображения? Ого, это, наверное, хорошо? Нет, мне это безусловно льстит. «У вас есть воображение». Хм, да, совсем неплохо. Если только…
Подождите-ка. А может, это вежливый способ сказать, что я дура? Или врунья? Может, он подразумевает, что в своих статьях я не всегда пишу правду?
Вот черт, теперь не знаю, делать мне довольное лицо или нет.
Чтобы скрыть смущение, снова отворачиваюсь к окну. Мы опять останавливаемся у светофора, и очень толстая дама в розовом велюровом спортивном костюме пытается перейти дорогу. У нее в руках несколько пакетов с покупками и мопс, ручки пакетов то и дело выскальзывают из пальцев. Толстуха в такой растерянности, что я почти готова выйти из машины и помочь ей. Но тут она вдруг роняет пакет на асфальт, из него вываливаются три огромные банки мороженого и катятся по дороге.
Не смеяться! — командую я себе. Веди себя как взрослый человек. Но смешок все равно прорывается через сжатые губы. Мельком гляжу на Люка — он тоже изо всех сил старается сделать серьезное лицо.
Толстуха семенит за мороженым, а следом за ней семенит мопс. Я больше не могу сдерживаться и прыскаю. А когда собачонка первой добралась до мороженого и вцепилась в крышку, я от смеха чуть не умерла. Оглядываюсь на Люка и глазам своим не верю. Он тоже покатывается со смеху, вытирая слезы. Боже, я думала, Люк Брендон вообще не умеет смеяться.
— Ужас, — наконец могу произнести я. — Конечно, потешаться над людьми нехорошо, но…
— Эта собака! — снова хохочет Люк. — Ну и собака, черт возьми!
— А костюмчик-то! — веселюсь я, когда мы проезжаем мимо толстухи, — она наклонилась над мороженым, выставив вверх свой необъятный зад. — Простите, но, по-моему, надо ввести запрет на производство и ношение розовых велюровых спортивных костюмов.
— Согласен, — говорит Люк и серьезно кивает. — Отныне ввожу запрет на розовые велюровые спортивные костюмы. И на галстуки.
— И на плавки с гульфиком, — брякаю я, мгновенно краснея. Ну кто меня за язык тянул говорить про трусы с гульфиком при Люке Брендоне? И торопливо добавляю: — На сладкий попкорн тоже.
— Решено, — говорит Люк. — Значит, так, отныне под запретом розовые велюровые костюмы, галстуки, плавки с гульфиком, сладкий попкорн…
— И клиенты с крупными купюрами, — подает голос таксист с переднего сиденья.
— Да, пожалуй, — соглашается Люк, — и клиенты с крупными купюрами.
— И клиенты, которых тошнит, — они хуже всех.
— Ладно…
— И клиенты, которые ни хрена не знают, куда их везти.
Мы с Люком переглядываемся и хихикаем.
— И которые не говорят на английском. Ох и достают же они…
— Понятно, — произносит Люк, — в общем… большинство клиентов.
— Не поймите меня превратно, — говорит таксист, сворачивая к универмагу «Хэрродс». — Я против иностранцев ничего не имею… Вот и приехали. По магазинам собрались?
— Точно, — отвечает Люк и достает бумажник.
— А что ищете?
Я в ожидании смотрю на Люка. Он ведь не сказал, что мы будем покупать. Одежду? Лосьон после бритья? Мне придется после каждого пробника нюхать его щеку? (Вообще-то я не против.) Мебель? Что-нибудь обычное, вроде письменного стола?
— Багаж, — отвечает он и протягивает таксисту десятку. — Сдачи не надо.
Багаж! Чемоданы, портпледы и тому подобное. Проходя по отделу и рассматривая аккуратные плоские чемоданы и сумки из телячьей кожи от Луи Вуиттона, я поражена. Багаж. Почему я раньше никогда не думала о багаже?
Тут надо вам кое-что пояснить. Вот уже несколько лет я живу по определенному магазинному циклу. По-моему, он несколько похож на фермерский. Только вместо пшеница-кукуруза-ячмень-пар моя система выглядит как одежда-косметика-обувь-одежда (этап отдыха у меня обычно отсутствует). Шопинг действительно сродни земледелию. Нельзя все время покупать одно и то же — нужно разнообразие, иначе вскоре все надоест и станет скучно ходить по магазинам.
Я была уверена, что в моем шопинге регулярности и разнообразия не меньше, чем у других. Надо вам сказать, я на этом деле собаку съела. Но посмотрите, чего я себя лишала все это время? Страшно подумать, сколько возможностей упущено. Чемоданы, дорожные сумки, шляпные коробки с монограммой… Коленки подкашиваются. Я присаживаюсь на покрытый ковром пьедестал, рядом с кожаным несессером.
Как я могла не замечать багаж? Как могла обойти вниманием целый рыночный сектор?
— Ну, как думаете? — спрашивает Люк. — Есть что-нибудь стоящее?
И теперь, конечно, я чувствую себя подлой обманщицей. Ну почему он, например, не захотел купить себе какую-нибудь классную белую сорочку, кашемировое кашне или хотя бы крем для рук? Я бы могла не только дать дельный совет, но еще бы и по ценам проконсультировала. Но чемоданы. В чемоданной сфере я неопытный новичок.
— Э-э… смотря для чего, — тяну я время. — Они все неплохо смотрятся.
— Да, это точно. — Он окидывает взглядом кожано-пластиковые залежи. — А вы лично какой бы выбрали? Если бы вам нужен был чемодан, какой бы вы купили?
Нет, это не к добру. Сейчас блефовать не стоит.
— Откровенно говоря, я в этой области не очень большой специалист.
— В какой, в магазинах? — удивляется Люк.
— В чемоданах. Я не часто с ними сталкивалась. Понимаю, надо было больше уделять этому внимания, но…
— Ничего страшного, — улыбается Люк. — С точки зрения любителя, какой бы вы выбрали?
Ну, это совсем другое дело.
— Хм. — Я деловито встаю. — Тогда давайте посмотрим получше.
Господи, как это весело. Мы выстроили в ряд восемь чемоданов и принялись давать им оценки за внешность, вес, качество внутренней отделки, количество отделений и карманов и прочность колесиков (для этого я прошлась туда-сюда с каждым чемоданом по очереди; к тому времени продавец устал слоняться за нами по пятам и оставил нас в покое). Потом мы выясняем, имеется ли в комплекте к чемодану портплед, и набавляем за это баллы.
Кажется, цена для Люка вообще не имеет значения, и это хорошо, потому что цифры на ярлычках астрономические. Однако удивительно, как быстро тысяча фунтов кажется вполне приемлемой ценой для чемодана, тем более что точно такой же кофр с монограммой Луи Вуиттона стоит в десять раз дороже. Я даже думаю, а не купить ли мне серьезный качественный чемодан вместо своей потертой дорожной сумки. Но сегодня мы делаем покупки для Люка, а не для меня. И, как это ни странно, выбирать вещи для других тоже очень увлекательно. В конце концов мы останавливаемся на темно-зеленом кожаном чемодане с модными колесиками и бледно-бежевом чемоданчике из телячьей кожи, который чуть тяжелее зеленого, но у него изумительная шелковая внутренняя обивка, и вообще он такой красивый, что я не могу на него налюбоваться. К бежевому прилагается такого же цвета портплед и не менее великолепный несессер. Ах, если бы я покупала для себя… Но выбор не за мной. Чемодан покупает Люк, так что ему и решать. Мы сидим рядом на полу и смотрим на чемоданы.
— Зеленый практичнее, — наконец произносит Люк.
— Угу, — бесстрастно бубню я в ответ, — пожалуй.
— Он легче, и колеса у него лучше. — Угу.
— А эта светлая кожа наверняка испачкается уже через пару секунд. Зеленый — не такой маркий цвет.
— Угу, — снова бормочу я без особого энтузиазма.
Он вопросительно на меня смотрит:
— Думаю, мы сделали выбор, так? — И, все еще сидя на полу, подзывает продавца.
— Слушаю вас, — говорит тот.
— Я хотел бы купить вот такой бежевый чемодан, — кивает Люк.
— Ой! — Я не могу сдержать довольной улыбки. — Как раз этот мне и понравился больше всех!
— Правило, которого я придерживаюсь в жизни. — Люк встает и отряхивает брюки. — Если решил спросить у кого-то совета, то потрудись этому совету следовать.
— Но я же не сказала, какой из двух…
— И не надо было. — Он протягивает руку и помогает мне подняться. — Ваших «угу» было вполне достаточно.
Его рука удивительно крепко держит мою, у меня под ложечкой даже екнуло от этого ощущения. И пахнет он приятно. Каким-то дорогим одеколоном, но запах я не узнаю. Некоторое время мы оба молчим.
— Ну, наверное, мне надо за него заплатить, — наконец произносит Люк.
— Да, пожалуй…
Он отходит к кассе, а я остаюсь у чемоданов и чувствую странный прилив волнения. Покупку мы сделали, и что теперь?
Теперь, видимо, вежливо попрощаемся, и все. Люк, скорее всего, торопится к себе в офис. Вряд ли у него есть время слоняться по магазинам весь день. И если он спросит, какие у меня планы дальше, скажу, что масса дел, важные встречи и все такое.
— Все улажено, — говорит Люк, возвращаясь. — Ребекка, я вам очень признателен за помощь.
— Рада, что смогла помочь, — оживленно отвечаю я. — Ну а теперь мне…
— Я хотел спросить, — перебивает Люк, — не согласитесь ли вы пообедать со мной?
Похоже, этот день станет одним из самых памятных и самых лучших в моей жизни. Сначала шопинг в «Хэрродс», потом обед в «Харвей Николс». Что может быть чудеснее? Мы сразу идем в ресторан на пятом этаже, Люк заказывает бутылку охлажденного белого вина и поднимает бокал:
— За чемоданы! — И улыбается.
— За чемоданы! — весело подхватываю я и отпиваю глоточек.
Пожалуй, в жизни не пробовала вина вкуснее. Люк берет меню. Я тоже открываю свое, но, честно говоря, не могу прочесть ни строчки — сижу, опьяненная счастьем, как ребенок в отделе игрушек. Потом украдкой разглядываю деловых леди, заглянувших сюда на ленч, запоминая, что на них надето, и размышляя, где, интересно, купила свои розовые сапожки вон та девушка. И тут вдруг вспоминаю про открытку, что мне прислал Люк. Так что же все-таки это было — простой знак вежливости или… нечто более серьезное?..