— Бекки, это же твои рамки.
— Но сделала их ты! Сьюзи, это тебе они должны прислать деньги!
— Но я же их для тебя сделала! Чтобы ты смогла заработать триста фунтов!
Я молча гляжу на нее и чувствую, как слезы подкатывают к горлу. Сьюзи сделала для меня эти рамки. Медленно сажусь на кровать, беру в руки рамку, провожу пальцем по ткани. Она безупречна. Такую рамку можно выставить на продажу в самом дорогом магазине.
— Сьюзи, это твои деньги, не мои, — наконец говорю я. — Теперь это твое дело.
— А вот и нет, — отвечает она с торжеством в голосе. — У меня есть свое дело.
Она подходит к кровати и что-то достает из-под кучи рамок. Это тоже рамка, но не такая, как остальные. Она обтянута мягкой серебристой тканью, сверху розовыми буквами написано «АНГЕЛ», а на уголках болтаются серебристые помпончики. Это самая классная и китчевая рамка в мире.
— Нравится? — неуверенно спрашивает она.
— Очень! — Я выхватываю у нее рамку, чтобы разглядеть получше. — Где купила?
— Я не купила. Я ее сама сделала.
— Что? Ты сама сделала?
— Да, пока смотрела «Соседей». Кстати, ужасная была серия. Бет узнала про делишки Джои и Скай.
Я в шоке. Откуда у Сьюзи вдруг открылись такие таланты?
— Как думаешь, сгодятся на продажу? — Она осматривает рамку со всех сторон. — Будут их покупать?
Будут ли их покупать?
— Сьюзи, — говорю я серьезно. — Ты станешь миллионершей.
И весь вечер мы пьем, планируя бешеный взлет карьеры Сьюзи-предпринимательницы. Мы смеемся до колик, обсуждая, что ей надеть на встречу с королевой — «Шанель» или «Праду», и к ночи я совершено забываю и про инцидент с Люком Брендоном, и про «Банк Хельсинки», и вообще все беды минувшего дня.
На следующее утро беды наваливаются на меня одновременно, как в фильме ужасов. Я просыпаюсь бледная, меня бьет озноб, и больше всего мне хочется вообще не вставать. На работу идти не хочется. Остаться бы дома, под теплым одеялом, смотреть телик и быть компаньонкой Сьюзи-миллионерши.
Но сейчас у нас запарка, и Филип ни за что не поверит, что я заболела.
Каким-то образом мне удается отодрать себя от кровати, одеться и доковылять до метро.
В кофейне покупаю огромную порцию капуч-чино, шоколадный кекс и пышку. Плевать, если растолстею. Мне необходимы глюкоза, кофеин и шоколад, и побольше.
К счастью, в офисе все так заняты, что болтать некогда и нет нужды рассказывать, как у меня прошел вчерашний день. Клэр что-то самозабвенно печатает, а у меня на столе лежит целая стопка корректуры. А потому, проверив электронную почту — ни одного сообщения, — я с тяжким вздохом поудобнее устраиваюсь на стуле и начинаю вычитывать скопившийся материал.
«Балансировать на грани риска и прибыли, вложив деньги в игру на фондовой бирже, — задача не из простых, особенно если речь идет о начинающем инвесторе…»
Боже, ну и тоска.
«Хотя в некоторых секторах прибыль может быть внушительной, никто не даст никаких гарантий, а для мелкого инвестора…»
— Ребекка?
Я поднимаю глаза. Филип идет к моему столу с очередной бумажкой в руке. Вид у него не очень довольный. На какое-то мгновение мне почудилось, что он говорил с Джилл Фокстон из кадрового агентства «Уильям Грин», все про меня узнал и теперь собирается уволить. Но когда Филип подходит ближе, я вижу, что в руках у него, как всегда, занудный пресс-релиз.
— Ребекка, я хочу, чтобы вы пошли туда вместо меня. В пятницу. Я бы сам сходил, но буду занят тут по маркетинговым вопросам.
— А, — отвечаю я без малейшего энтузиазма и забираю бумажку. — Хорошо. А что за тема?
— Ярмарка предложений по частному финансированию в «Олимпии». Мы всегда ее посещаем. Тоска, смертная тоска.
— Банк «Барклейз» устраивает в перерыве небольшой прием с шампанским, — добавляет он.
— Ну ладно, — реагирую я с уже большим энтузиазмом. — Наверное, интересно будет. А что конкретно…
Я смотрю на листок бумаги и только теперь замечаю шапку с логотипом «Брендон Комьюникейшнс». Мое сердце замирает.
— Да просто большая выставка, будут представлены все секторы индивидуального финансирования, — рассказывает Филип. — Беседы, стенды, встречи. Просто опишете все, что покажется интересным. На ваше усмотрение.
— Хорошо, — помедлив, соглашаюсь я. Какое мне, собственно, дело, будет ли там Люк Брендон? Не стану обращать на него внимания, и все дела. Отнесусь к нему с тем же уважением, с каким он отнесся ко мне. А если он попытается со мной заговорить, гордо подниму голову, развернусь и…
— Как там корректура? — спрашивает Филип.
— Отлично, — говорю я и беру верхний листок. — Скоро закончу.
Он кивает и уходит, а я снова принимаюсь читать.
«…А для мелкого инвестора риск от подобных вложений может перевесить потенциальную прибыль».
Господи, вот скука. Я даже не могу заставить себя сосредоточиться на смысле того, что читаю.
«Все большее количество инвесторов требуют высоких доходов, характерных для игры на фондовой бирже, но с предоставлением серьезных гарантий. Один из возможных вариантов — вложить средства в фонд „Трэкер“, который автоматически отслеживает 100 самых успешных компаний…»
Последняя фраза наводит меня на мысль. Я пододвигаю к себе блокнот и нахожу новый номер Элли в «Уэзерби».
— Элеонор Грангер. — Ее голос доносится словно издалека, отдаваясь эхом. Наверное, линия плохая.
— Привет, Элли, это Бекки. Слушай, а куда подевались батончики «Трэкер»? Такие вкусные, правда? Я уже сто лет их не…
В трубке слышится какая-то возня, и я смотрю на нее в удивлении. На том конце провода Элли извиняется перед кем-то.
— Бекки! — шипит она в трубку. — Я говорила по громкой связи! И в моем кабинете был начальник отдела.
— Ой, прости, пожалуйста! Он все еще там? — в ужасе спрашиваю я.
— Нет. Неизвестно, что он теперь обо мне подумает, — вздыхает Элли.
— Ничего, — успокаиваю я. — У него ведь есть чувство юмора?
Элли не отвечает.
— Ну ничего, — снова говорю я, уже не так уверенно. — А ты в обед сможешь выскочить на полчасика, выпить и поболтать?
— Вряд ли. Извини, Бекки, мне надо идти.
И Элли кладет трубку.
Никто не хочет больше со мной дружить. Меня вдруг зазнобило, я ежусь. Господи, какой ужасный день. Как все надоело. Хочу домо-о-о-о-й.
К пятнице мне уже лучше. Потому что:
1. Сегодня пятница.
2. Я весь день проведу вне офиса.
3. Вчера позвонила Элли и извинилась за грубость — когда мы говорили, кто-то вошел к ней в кабинет. Зато она тоже будет на этой ярмарке.
И еще:
4. Я вычеркнула инцидент с Люком Брендоном из своей памяти. Кому до него сейчас есть дело?
К выходу из дома я готовлюсь в приподнятом настроении. Надеваю новый серый кардиган поверх черной рубашки и новые сапоги от «Хоббс» из темно-серой замши. Надо вам сказать, я в них чертовски хороша. Обожаю новые шмотки. Если бы все могли каждый день ходить в обновках, депрессия исчезла бы с лица земли.
Только я собралась выйти, как пришла почта — целая стопка писем. Некоторые конверты явно с новыми счетами, плюс еще одно письмо из банка «Эндвич». Но у меня на этот случай есть очень умное решение — я просто запихиваю письма в ящик комода. Это единственный способ не огорчаться по поводу гадких посланий. И между прочим, отлично действует. Выйдя из дома, я забываю о существовании писем.
К моему приходу конференция уже в самом разгаре. Называю свое имя администратору на входе и получаю огромный блестящий бумажный пакет с логотипом HSBC. Внутри пакета целая пачка материалов и фото, на котором организаторы конференции запечатлены с бокалами шампанского (мол, можете опубликовать его в своем журнале), талончик на два напитка от стенда «Сан Альянс Пиммс», лотерейный билет на розыгрыш тысячи фунтов, большой леденец на палочке с рекламой «Истгейт Иншуранс» и значок с моим именем и словом «пресса» крупными буквами. Еще в сумке лежит белый конверт с приглашением на прием от «Барклейз» — его я аккуратно засовываю в свою сумочку. Затем прицепляю на лацкан значок с именем и начинаю обход зала.
Обычно я сразу же выкидываю значок, но не сегодня — ведь заветное слово «пресса» на нем означает, что все вокруг будут из кожи вон лезть, лишь бы снабдить тебя бесплатной рекламной продукцией. По большей части это, конечно, всего лишь нудные брошюрки, но встречаются и стоящие вещицы — подарочки, сладости. Итак, через час я уже собрала немало трофеев: две шариковые ручки, нож для бумаги, миниатюрную коробочку конфет «Ферреро Роше», воздушный шарик с рекламной надписью и футболку с мультяшным героем — от какой-то телефонной компании. А еще выпила два бесплатных капуччино с шоколадным круассаном, угостилась сидром и буквально объелась сладостями. Причем за все это время я ни слова не записала в своем блокноте, ну и что — у меня же есть рекламные буклеты.
У некоторых участников конференции я заметила хорошенькие серебряные часики. Я бы тоже от таких не отказалась. Поэтому продолжаю бродить, пытаясь выяснить, откуда народ тащит эти часики, и тут слышу:
— Бекки!
Оглядываюсь и вижу Элли. Она стоит у стенда «Уэзерби» с двумя типами в костюмах и приветливо машет рукой.
— Привет! — восторженно кричу я. — Как дела?
— Замечательно, — улыбается она. — Прекрасно справляюсь.
И честное слово, Элли отлично сюда вписывается.
На ней ярко-красный костюм (несомненно от «Карен Миллен»), классные туфли с квадратными носами, волосы гладко зачесаны назад. Единственное, что мне не нравится, — ее серьги. С чего это она стала носить жемчужные сережки? Может, чтобы не выделяться на общем фоне?
— Слушай, неужели ты по другую сторону баррикад? — говорю я, немного понизив голос. — Ты у меня будешь следующим кандидатом на интервью. Миз Дэвис, не могли бы вы рассказать нашим читателям о принципах инвестиций «Уэзерби»?
Элли смеется и протягивает брошюру:
— Вот что я тебе дам.
— Ой, спасибо, — иронизирую я и запихиваю брошюру в сумочку. Наверное, ей надо создать у коллег хорошее впечатление о себе.