— Что? — тупо спрашиваю я.
— Они делают серию репортажей на финансовую тему. Раз в неделю к ним в студию приходят финансовые эксперты и рассказывают, как правильно распоряжаться деньгами. — Эрик Форман понижает голос: — На самом деле у них проблемы с материалом. Они уже обсудили ссуды, кредитки, пенсии — в общем, все…
— Ясно, — бормочу я, чтобы не показаться полной дурой.
Но когда до меня доходит смысл его слов, я впадаю в оцепенение. Рори и Эмма прочитали мою статью? Сами Рори и Эмма? Мне вдруг представилось, как они сидят вдвоем и лихорадочно читают газету, вырывая ее друг у друга.
Но это же глупо, правда? Наверняка они купили два экземпляра.
— В общем, они хотят пригласить вас на завтрашний эфир, — продолжает Эрик Форман. — Чтобы вы рассказали про украденные бонусы и предупредили, чтобы зрители соблюдали осторожность в подобных делах. Ну как, интересно? Подумайте. Я могу сказать им, что вы заняты.
— Нет! — быстро отвечаю я. — Нет, скажите им, что… что меня заинтересовало их предложение.
Когда я кладу трубку, со мной чуть не случается обморок. Неужели это правда? Меня покажут по телевизору!
БАНК ХЕЛЬСИНКИ
ХЕЛЬСИНКИ — ХАУС
ЛОМБАРД — СТРИТ, 124
ЛОНДОН
Для Ребекки Блумвуд Уильям Грин
Рекрутмент Фаррингдон-сквер, 39
Лондон
27 марта 2000 года.
Хива Ребекка Блумвуд.
Оли ериттааин хауска тввата тейдаат вииме вии-колла, ваикка тапааменен яаикин лихиекси. Олитте сельваасти хермостунут, микаа он айван иммааррет-тамаа. Сиита хоулиматта мина я коллегани ихаилим-ме твавлли-суудеста пойкеамма луонтеенлатаунне. Олемме вармоя, етта теиста олиси ихтиоллемме пальон хьотья, я миелелламме тапаисимме теидаа уудестаан, ехка лоунаан меркейсса.
Халуаисин оннителла теита сууренмоисеста ар-тиккелистанне «Дейли уорлд» — лехдесса. Олетте сельвасти таитава илмаисемаан аятуксианне, я он суури ило пааста паин кескустелемаан кансанне аидинкейлеллани. Тоивойсин етта оттаситте минуун ихтейтта илла майнитулла осоиттелла.
Пархаин тервейсин Иставаллисести. Ян Виртанен.
19
Машина, отправленная за мной со студии, прибывает вовремя — ровно в 7.30 утра. Когда в дверь звонят, мама, папа и я дружно вскакиваем.
— Ну, приехали наконец, — ворчит папа, глядя на часы.
С той минуты, как я сообщила папе о приглашении на телевидение, он твердит, что машина непременно опоздает и ему придется самому везти меня на студию. Вчера вечером даже разработал маршрут и обговорил с дядей Малкольмом запасной вариант. (Честно говоря, я думаю, что папа очень надеялся на такой поворот событий.)
— Ну, Бекки, — у мамы дрожит голос, — удачи тебе, дочка. — Она смотрит на меня, качает головой. — Наша малышка Бекки на телевидении. Надо же.
Я двигаюсь к выходу, но папа останавливает меня:
— Пока ты не открыла дверь, Бекки, хочу тебя спросить: уверена ли ты? Ты готова пойти на этот риск?
Он мельком смотрит на маму, и она кусает губы.
— Папа, все будет нормально, — успокаиваю я родителей. — Мы об этом уже говорили.
Вчера папа вдруг подумал, что, если меня покажут по телевизору, мой преследователь будет знать, где меня искать. Сначала он потребовал, чтобы я отменила интервью. Мне понадобилось немало сил, чтобы убедить его и маму, что телестудия надежно охраняется. Они даже придумали нанять для меня телохранителя, представляете? Вот было бы шоу — заявиться на телевидение с телохранителем.
Хотя… это выглядело бы круто и загадочно. Эх, а неплохая идея.
Снова звонят, и я решительно иду к двери.
— Осторожно там, — напутствует папа.
— Хорошо, не беспокойся.
Открывая дверь, стараюсь не выдать волнения и восторга. Но внутри я такая счастливая и легкая — как воздушный шарик.
Просто удивительно, до чего все замечательно складывается. Мало того, что меня по телевизору покажут, так еще все такие добрые и ласковые со мной. Вчера я несколько раз разговаривала по телефону с ассистентом продюсера «Утреннего кофе» — очень милой девушкой по имени Зелда. Мы подробно обсудили все, что я должна сказать в эфире, потом она договорилась, чтобы за мной приехала машина. А когда я сообщила, что сейчас нахожусь в доме моих родителей и у меня с собой нет подходящей одежды, она немного подумала и предложила подобрать что-нибудь у них в студийном гардеробе. Класс, да? Подобрать себе наряд в студийном гардеробе!
Думаю, после передачи мне разрешат оставить вещи себе.
Распахиваю дверь и от радости чуть не хлопаю в ладоши. На крыльце стоит дородный пожилой мужчина в синем двубортном пиджаке и фуражке, а за его спиной сияет автомобиль. Мой личный шофер! Жить становится лучше, жить становится веселее!
— Мисс Блумвуд? — спрашивает шофер.
— Да, — отвечаю я, не в силах удержать своего восторга и расплываясь в счастливой улыбке.
Он первый хватается за ручку, подчеркнуто вежливо распахивает дверцу и стоит в ожидании. Ну честное слово, я прямо как кинозвезда!
Оглядываюсь и вижу, что мама с папой замерли на крыльце с вытянутыми от удивления лицами.
— Ну, пока! — бросаю я, словно ничего особенного не происходит, словно за мной каждый день присылают машину с шофером. — Скоро увидимся!
— Бекки, это ты? — слышится голос из соседнего сада, и у ограды появляется Дженис в халате.
При виде шофера и машины ее глаза округляются, и она переводит взгляд на маму. А мама в ответ пожимает плечами, всем своим видом говоря: «Сама поверить не могу!»
— Доброе утро, Дженис, — приветствует соседку папа.
— Доброе, Грэхем, — оцепенело отзывается Дженис. — Ой, Бекки, я никогда в жизни… За все эти годы… Если бы только тебя сейчас видел Том… — Она замолкает и смотрит на маму. — А вы ее сфотографировали?
— Господи! — в ужасе вскрикивает мама. — Нам и в голову не пришло. Грэхем, скорее неси фотоаппарат.
— Подождите! Я возьму видеокамеру! — кричит Дженис. — Я быстро. Можно снять, как машина подъезжает к дому, потом Бекки выходит из дома… и все это на фоне «Времен года» Вивальди, а потом…
— Нет! — торопливо встреваю я, замечая тень изумления на широком лице шофера. Господи, как неловко. А я-то так старалась выглядеть непринужденно и профессионально. — У нас нет времени на фотографии. Мне пора.
— Да-да-да, — лепечет Дженис, вдруг занервничав, — тебе нельзя опаздывать. — Она со страхом смотрит на часы, как будто шоу уже началось. — В одиннадцать, правильно?
— Программа начинается в одиннадцать ноль ноль, — чеканит папа. — Настрой видеомагнитофон на пять минут раньше, я всем так советую.
— Конечно, так и сделаем, — соглашается Дженис. — На всякий случай. — Она вздыхает. — Теперь даже в туалет не смогу сходить — буду бояться пропустить начало.
Пока я усаживаюсь в машину, во дворе стоит благоговейная тишина. Шофер отработанным движением закрывает дверцу и обходит машину. Я нажимаю кнопку, опускаю стекло и улыбаюсь родителям.
— Бекки, дочка, ты куда поедешь после передачи? К нам или к себе?
В ту же секунду моя улыбка тает, и я опускаю голову, якобы что-то делаю с кнопками на двери. Не хочу думать о том, что будет после.
Я даже представить не могу, что будет после. Я поеду на телевидение… и все. Остальное — спрятано в сундуке под замком, в самом дальнем углу моего сознания, и я не хочу вытаскивать его оттуда.
— Не знаю… посмотрим.
— Думаю, они после передачи пригласят тебя на обед в ресторан, — со знанием дела говорит папа. — Эти звезды шоу-бизнеса все время друг с другом обедают.
— Выпивают в основном, — хихикает Дженис.
— В ресторане «Айви», — подхватывает мама. — По-моему, там все знаменитости ошиваются.
— Ха, «Айви» уже вчерашний день! — возражает папа. — Они ее повезут в клуб «Граучо».
— Ах, а не в этот ли клуб ходит Кейт Мосс? — хлопает в ладоши Дженис.
По-моему, это уже полный абсурд.
— Лучше нам поехать, — говорю я водителю, и он кивает.
— Удачи, дорогая! — кричит папа.
Я закрываю окно, откидываюсь на спинку сиденья, и машина с мягким мурлыканьем трогается с места.
Сначала мы едем молча. Я время от времени поглядываю в окошко: проверяю, видят ли меня прохожие — в машине с личным шофером, гадают ли, кто же я такая (может, новая героиня из «Жителей Ист-Энда»). Впрочем, мы едем по внутренней полосе шоссе, и меня наверняка не видно.
— Значит, вас будут показывать в «Утреннем кофе»? — спрашивает шофер.
— Да, — отвечаю я и чувствую, как по лицу опять расползается широкая улыбка.
Господи, надо перестать улыбаться. Вряд ли настоящие звезды начинают лыбиться, как слабоумные, всякий раз, когда их спрашивают: «Вас что, будут показывать по телевизору?» Наверняка они отвечают: «Само собой, будут, для чего же еще меня везут на студию, придурок?»
— А для чего вас пригласили? — прерывает мои мысли шофер.
Я чуть не брякаю: «Чтобы прославить и дать бесплатных шмоток», но вовремя понимаю, что он имел в виду, и надменно объясняю:
— Чтобы рассказать правду про финансовую аферу. «Дейли уорлд» опубликовала мою статью, продюсер ее прочитал и пригласил меня на шоу.
— А раньше на телевидении бывали?
— Нет, — вынуждена признаться я. — Не бывала. Мы останавливаемся на светофоре, и водитель оборачивается и рассматривает меня.
— Вы справитесь, — улыбается он. — Главное, держите себя в руках.
— В руках? — смеюсь я. — Я даже не нервничаю, а наоборот… я уже не могу дождаться.
— Вот и хорошо. Тогда у вас все будет нормально. А то, знаете, некоторые думают, что все в порядке, что они довольны и счастливы, а потом садятся на тот самый диван в студии, видят, как на камере зажигается красный огонек, и вдруг понимают, что сейчас на них смотрят два с половиной миллиона человек по всей стране. В этот момент у некоторых не выдерживают нервы. Не знаю уж почему.
— Ой, — пищу я после некоторой паузы. — Ну, я… не такая, как эти некоторые… У меня все получится!