В отсутствие Никки пришла почта, она включила компьютер, бросила письма на письменный стол и оцепенела.
Очередная открытка. Она лежала на столе, черные буквы выглядели вызывающе.
А кто еще знает правду, кроме тебя? И меня?
Никки крепко зажмурилась, молясь, чтобы, когда она откроет глаза, открытка исчезла. Но открытка не исчезла.
Все это доказывало, что она, Никки, является мишенью и это не случайная маркетинговая рассылка, как она пыталась себе внушить. Отправитель явно знал, где она живет и где работает. И предположительно, что она сделала. Какой же идиоткой надо было быть, чтобы идти по жизни, считая себя блистательным образцом успешной женщины, для которой не имелось преград, когда на самом деле она жила в тотальной лжи!
К горлу подкатила желчь. Никки почувствовала, как в нее впиваются острые когти паранойи. Радостное возбуждение от предложения Арчи тотчас же испарилось. Теперь Никки хотелось только одного – поскорее вернуться домой, накрыться одеялом и спрятать свой позор от всего мира. Но она не могла пропустить заседание организационного комитета, да и мать будет ждать в «Нептуне». Никки взяла телефон и отправила сообщение единственному человеку, которому могла доверять.
Глава 16
Бабуля, расслабься, ради всего святого! У тебя такой вид, будто тебе в задницу вставили швабру.
Хелен опустила руки. Она стояла, прислонившись к стене, выходившей на бухту, камни больно впивались в спину. Похоже, абсолютно все делали фотографии для профиля на сайте знакомств на фоне пирамид, или Эйфелевой башни, или Мачу-Пикчу. При солнечном свете скалистые утесы Спидвелла тоже вполне годились, так как такое фото могло быть сделано где угодно.
На Хелен была розовая льняная блузка, белые обтягивающие джинсы с обтрепанными краями и кроссовки на платформе. Она высушила и уложила волосы феном, отчего они блестели, как полированная медь, затем взбила их с помощью средства для укладки волос, чтобы они выглядели словно растрепанные ветром. Образ довершали золотая цепочка и бриллиантовые серьги колечками. Серьги подарил ей на сорокалетие Уильям. Она тогда разрыдалась от прилива чувств, а муж ласково посмотрел на нее и сказал: «Если бы я знал, что ты будешь плакать, то не стал бы покупать тебе эти сережки».
И последнее, что сделала Хелен перед приходом внучки, – сняла обручальное кольцо, которое никогда не снимала и которое с годами врезалось в палец. Но на фото для профиля на сайте знакомств оно вряд ли будет смотреться уместно. Любой внимательный наблюдатель наверняка заметит след от кольца. Вот почему Хелен и прятала руки.
– Бабуля, а тебе не кажется, что стоило бы надеть нечто более… броское? – Джуно многозначительно развела руками.
– Я хочу быть собой, – сказала Хелен. – А не кем-то другим.
– Хм… – Задумчиво посмотрев на Хелен, Джуно сняла с себя белую кожаную косуху и протянула бабушке. – Попробуй надеть вот это.
Хелен надела куртку, которая села на нее идеально, подняла воротник, сунула руки в карманы и улыбнулась:
– Как я выгляжу?
– Жутко сексуально! – Джуно принялась снова снимать на телефон. – Класс! То, что нужно.
На секунду она остановилась, склонила голову набок, порылась в сумке, достала красную губную помаду и, не дав Хелен опомниться, накрасила ей губы.
– Только не с моим цветом волос! – запротестовала та.
– Тсс! – шикнула на бабушку Джуно, после чего чуть сильнее взъерошила ей волосы. – Ну вот! Теперь ты выглядишь так, будто только что вышла из своего трейлера после бурного секса с Колином Фарреллом.
Боже правый! Это был вовсе не тот имидж, который она хотела. Кратчайший путь, чтобы получить самые непристойные предложения. Хелен откашлялась, пригладила волосы и попыталась снова принять приличный вид.
– Нет! Теперь ты похожа на училку из воскресной школы.
– Вот и хорошо. Я уверена, что ты все прекрасно сделала. Давай остановимся.
Хелен уже была сыта по горло. Одного-двух приличных снимков вполне достаточно.
– Ну тогда ладно, – с явным облегчением вздохнула Джуно. – Все, пойдем пропустим по стаканчику.
Паб «Нептун» располагался в беленом каменном здании в конце набережной; название было написано черными буквами на решетчатых окнах, а боковую стену украшало граффити с изображением Нептуна, бородатого, в короне и абсолютно голого. Когда ночью пять лет назад на стене появилось это шикарное граффити, в городе поднялся шум, городских чиновников завалили протестными письмами от самых высокоморальных членов сообщества, но люди приезжали посмотреть на граффити со всей округи, так что в целом голый Нептун принес городу пользу. Новые владелицы паба Белль и Глория, приехавшие в свое время из Манчестера, были в восторге. Местные жители подозревали, что граффити – их рук дело, но теперь все это быльем поросло и страсти улеглись.
«Нептун» всегда был забит под завязку, так как меню состояло из незатейливых, но здоровых блюд: мидий в сидре, рыбного пирога или креветок. Там также подавали жареный картофель, который готовили в три этапа, и горох в качестве отдельного гарнира. Глория каждое утро делала свой знаменитый соус тартар: майонез с мелко нарубленными корнишонами, каперсами, эстрагоном, укропом и петрушкой, и по уик-эндам соуса уходило целое море.
Хелен с Джуно протиснулись сквозь толпы народа к бару, чтобы заказать фирменный напиток паба «Кровавую Мэри»: смесь настоянной на чили водки с шерри, хреном, сельдерейной солью и томатным соком, которую подавали с крупной креветкой на краешке бокала.
Всякий раз входя в паб, Хелен смотрела на барный табурет, где обычно сидел Уильям, по дороге домой заходивший сюда пропустить кружку пива. Он позволял себе всего одну пинту, которую смаковал, растягивая удовольствие, причем делал это начиная с четырнадцати лет, с тех пор как его привел сюда отец. И каждый раз Хелен казалось, что она увидит его на привычном месте, он повернется к ней, ласково улыбнется и попросит кого-нибудь за барной стойкой принести ей бокал белого вина. Но, увы, Уильяма там больше не было.
За прошедшие двадцать лет скорбь вошла в плоть и кровь Хелен и стала частью ее естества. И она свыклась с ней, потому что пришлось. Это вовсе не означало, что печаль ушла или что она не скучала по Уильяму, так как не было такой минуты, чтобы она не тосковала по нему. Нет, просто она, как и все люди, научилась жить со своей болью. Мало-помалу другие воспоминания наслоились на память о том ужасном дне, душевная рана затянулась эмоциональной рубцовой тканью, и Хелен привыкла держать горе под спудом, не позволяя ему определять ее жизнь. Однако она всегда мысленно представляла себя не иначе как вдовой Уильяма Норта.
Слово «вдова» звучало точно приговор, словно ее похоронили вместе с мужем и самой судьбой ей было предопределено нести свое вдовство, совсем как той женщине в черном плаще с капюшоном из рекламы. Хелен хотелось сбросить этот вдовий покров и стать другим человеком. Она жила без Уильяма ровно столько же, сколько прожила с ним, и вот настал поворотный момент. Она никогда не забудет мужа и не перестанет всем сердцем его любить, но время уже поджимало.
Ей нужен близкий человек. Кто-то, кто знал бы, что если предложить ей шардоне и совиньон блан, то она предпочтет последнее. Кто-то, кто, перехватив на вечеринке ее взгляд, понял бы, что она умирает от скуки, и срочно пришел бы ей на выручку. Кто-то, кто удивил бы ее билетами на концерт Тома Джонса и заказал бы номер в чудесном отеле, чтобы немного отдохнуть, а не отправляться сразу после шоу в долгий обратный путь. Кто-то, кого она могла бы баловать, за кем могла бы ухаживать, о ком заботиться, так как Хелен была по натуре кормилицей.
Ну а кроме того, имелась еще одна очевидная вещь. И хотя, когда она думала об этом, у нее внутри все съеживалось, ей ужасно не хватало физической близости. Не хватало крошечных искр, пронизывающих тебя насквозь в предвкушении райского блаженства. В предвкушении мужских объятий после секса, когда ритм сердца постепенно замедляется и ты начинаешь погружаться в сон. Уильям всегда умел удивить жену, поддразнить, довести до головокружения. Неужели где-то есть человек, способный сделать так, чтобы она оказалась на седьмом небе от счастья? И хватит ли у нее смелости после стольких лет открыть свое сердце другому мужчине?
Но если она не попробует, то никогда этого не узнает.
Пока Джуно брала напитки, Хелен общалась с завсегдатаями. Буквально на каждом шагу ее кто-нибудь тепло приветствовал, ибо все здесь были своими людьми. Их людьми. Рыбаки, каждый день выходившие в открытое море за лобстером, камбалой, палтусом, предназначенными украсить собой столы в ресторане. Владельцы магазинов, удовлетворявшие все желания и потребности туристов, которые каждое лето устраивали набеги на этот маленький городок. И самые обычные люди: парикмахерши, уборщики, электрики, чей бизнес c трудом держался на плаву в межсезонье, но вновь оживал весной.
Никто не знал ритма жизни в приморском городке лучше Нортов. Их управляющая компания обслуживала большинство местных домовладений, поскольку обладала первоклассной командой квалифицированных специалистов и разнорабочих. Сейчас в пабе находились лишь некоторые из них, причем все они испытывали глубочайшее уважение к Хелен, ведь она имела большое неформальное влияние в компании и пеклась о том, чтобы о людях заботились и им хорошо платили. Именно к ней они обращались за мудрым советом и сочувствием в трудную минуту, когда случались болезни, травмы, денежные затруднения или проблемы в семейной жизни.
– Привет, миссис Эн. Хорошо выглядите. – Джефф, их главный электрик, потянул Хелен за рукав косухи. – В честь чего такой парад?
– Это все Джуно, – рассмеялась Хелен. – А как там Нина?
Жена Джеффа недавно перенесла операцию на колене.
– Поправляется помаленьку. Хотя на это потребуется время. Я обещал ей принести порцию мидий, приготовленных Глорией.
– Если тебе нужен дополнительный отпуск, только скажи.