готворила, Никки зажмурилась. – Грэм все-таки мужик, а значит, вряд ли станет из-за этого париться, но он наверняка будет впечатлен. – Она мысленно представила себя перед выстроившимися членами семьи, представила выражение их лиц, на которых наверняка будет написано отвращение. – Весь город от меня отвернется. Вспомни, как они меня поддерживали. Их доброту после гибели отца. А я столько лет жила во лжи…
– Никки… – Голос Вуди был спокойным и теплым. – Это случилось вечность назад. Ты ведь живой человек. Ошибки делают все. Ты слишком строга к себе.
– Тебе легко говорить. Ведь не твоя репутация пострадает.
Вуди открыл очередную бутылку пива.
– Давай подумаем, кто бы это мог быть. – Он глотнул пива и вытер рот. – Ты ведь, кроме меня, никому не говорила, да?
– Да. И приходится надеяться, что это не ты. – Никки выдавила сдержанный смешок.
– Ты рискуешь. У тебя найдется бумага и ручка?
– Ага. – Никки отнесла тарелки на кухню и, захватив оттуда блокнот и шариковую ручку, положила перед Вуди.
Вуди взял ручку и написал: «КТО ОБ ЭТОМ ЗНАЕТ?» А внизу приписал три имени. «НИККИ – ВУДИ – РИК». После чего подчеркнул имя Рик тремя чертами.
– Это и есть слабое звено. Мы не знаем, кому мог рассказать Рик.
Никки прижала руку ко рту:
– Он наверняка не стал бы об этом трепаться. Так?
– А почему бы и нет? Легко. У него вполне мог быть наперсник. Кто-то, кого он хорошо знал и кому, как ему казалось, мог доверять.
– Боже мой! – Никки тяжело опустилась на стул. – Об этом я почему-то не подумала.
– Ник, я тебя предупреждал. Ты слишком доверчивая. Люди постоянно говорят одно, а делают другое. – Вуди постучал кончиком шариковой ручки по бумаге. – Нам пока не от чего оттолкнуться. Нужно подождать, когда они сделают следующий шаг. Мы не знаем, чего они хотят, поэтому нам непонятен мотив. Впрочем, тут может быть одно из двух. Деньги. Или месть. – (Никки закрыла глаза. Месть. При этой мысли она похолодела, а сердце будто сковало льдом.) – Или и то и другое.
– Блин! И почему ты говоришь о моей проблеме таким жизнерадостным тоном?
Вуди взъерошил пальцами волосы, отчего на голове образовался смешной хохолок.
– У тебя все будет хорошо. Я помогу тебе выбраться из этой передряги.
Никки внезапно поняла, что больше не желает говорить на тему анонимных открыток. Они ходили по замкнутому кругу, и Вуди, хотя и пытался помочь, только усиливал ее страхи. Ей нужно поспать. Единственный способ избежать крутившихся в голове вопросов. Она накрыла руку Вуди своей и с благодарностью сжала:
– Спасибо. Но так или иначе я хочу пораньше лечь спать. У меня завтра дел невпроворот. – Она сделала паузу. – Вызвать тебе такси?
– Я, пожалуй, пробегусь до дома. Сегодня я пропустил утреннюю пробежку. – Вуди обнял Никки своей длинной рукой и поцеловал в макушку. – Постарайся не волноваться. Ты, конечно, все равно будешь психовать, но твое волнение играет им на руку и делает тебя уязвимой. Мы все уладим. Так или иначе. – Он стоял рядом с Никки, обволакивая ее своим теплом и заражая своей уверенностью, что справедливость непременно восторжествует. – Что бы ни случилось, у тебя всегда есть я. И тебе это прекрасно известно. Ведь так?
Он вдруг стал очень серьезным, что было совсем не похоже на того Вуди, которого знала Никки. Она удивленно подняла на него глаза:
– Ну конечно. Ведь мы договорились. Что всегда будем поддерживать друг друга.
Убрав руку с плеча Никки, Вуди надел куртку и направился к входной двери.
– Звони в любое время. – Он прижал ладонь к уху, сделав вид, будто держит в руке телефон.
Двадцать минут спустя Никки уже лежала в кровати под одеялом, мысленно прокручивая слова Вуди и гадая, мог ли Рик с кем-нибудь поделиться. Нет, он не мог. Он не должен был. И уж если на то пошло, Рик был больше ее заинтересован хранить все в секрете. Жаль, что она не покинула город после свадьбы сестры. Это могло бы все изменить.
Глава 41
Каким-то чудом Никки смогла продержаться до конца свадьбы. И каким-то чудом она смогла улыбаться в нужных местах, глядя, как сестра перед алтарем поворачивается к Рику и повторяет свои клятвы; глядя, как он надевает ей на палец кольцо; глядя, как они впервые целуются в качестве законных супругов. Каким-то чудом Никки смогла увернуться от брошенного невестой букета, позволив Ниам под аплодисменты гостей поймать цветы. Все прошло идеально. Кто бы сомневался. Ведь она, Никки, очень постаралась, чтобы все было безупречно, вплоть до последнего розового бутона, привязанного к салфетке золотой ниткой. Она подарила сестре свадьбу, о которой та мечтала. Никки ошиблась только в одном, но кто мог ее за это винить?!
Она могла думать лишь о том, что сказал ей Рик. О его губах на ее губах, о стуке его сердца под красным шелком рубашки. Она не знала, откуда нашла в себе силы, чтобы прогнать Рика. Она снова и снова проигрывала в голове различные концовки этой истории. Они рука об руку мчатся по улицам и прыгают на его яхту. Джесс стоит в одиночестве перед алтарем. Безутешная. Брошенная.
Через неделю после свадьбы Никки спустилась на тайный пляж, чтобы избавиться от сцен, непрерывно крутившихся в мозгу. Чтобы мысленно не рисовать альтернативный исход, которому не суждено сбыться. На пляже было зверски холодно, студеный воздух пронизывал тело насквозь, а сырость забиралась под пальто и обволакивала ее, но Никки это даже нравилось. Она сидела на ледяном камне и вспоминала, каким теплым он был летом, в тот первый день, вспоминала спящего Рика рядом с ней, его размеренное дыхание… Никки до сих пор не верилось, что он почти принадлежал ей, стоило лишь протянуть руку. Ну почему, почему она тогда не набралась смелости дотронуться до него, поцеловать в губы, назвать любимым?
Холодные слезы струились по ее щекам. Она дрожала, холод пробирал до костей. Она легла, и камень показался ей смертным ложем, жестким и безжалостным. Мало-помалу она привыкала к температуре, все больше погружаясь в анабиоз по мере того, как замедлялось дыхание. Становилось темно. Начинался прилив, подбираясь все ближе. Никки хотелось уснуть, дождавшись, когда море накроет ее с головой. Мысленно она вдыхала запах Рика, ощущала рядом с собой его тело. В конце концов она пошла домой, где свернулась калачиком, прижав к себе бутылку с горячей водой в напрасной попытке отогреть замерзшее сердце.
Впрочем, уже потом ей следовало отправить все, случившееся в день свадьбы, в потаенные уголки своей памяти. И принять для себя, что со стороны Рика это было просто импульсивным порывом. Возможно, он испытывал себя. Или ее? В любом случае нужно было убрать воспоминание как можно дальше и продолжить жить, предоставив Рику и Джесс самим разбираться со своим браком.
И тем не менее Никки, постоянно находившаяся настороже, начала замечать трещины.
Джесс не была создана для брака. Она не привыкла ежедневно считаться с потребностями другого человека или ставить его интересы если не выше своих, то хотя бы вровень с ними. Все это смущало и обижало Рика. Он отнюдь не был деспотичным или назойливым, однако его не могло не шокировать, что жена ведет себя как свободная женщина. Он беспокоился за нее, поскольку она носила под сердцем его ребенка, но она постоянно забывала сообщить ему, где в данный момент находится, чем занимается и когда вернется. Они по-прежнему жили на два дома: на яхте и в «Маринерсе», планируя со временем найти свое жилье, хотя Джесс, видимо, была в этом не слишком заинтересована. Рик уже дважды договаривался о просмотре квартиры, однако Джесс даже не потрудилась прийти на встречу.
В ответ на упреки сестры Джесс заявляла, что не видит ничего страшного в своем поведении.
– Я такая, какая есть. Живу в хаосе. И всегда жила. Мне необходимо личное пространство. И Рик должен это понимать.
Он делал все, что мог, тем не менее ему было тяжело.
– Я всего лишь хочу заботиться о ней. И пока не родился ребенок, проводить больше времени вдвоем, – озадаченно говорил он.
Никки не знала, что сказать. Джесс, похоже, не собиралась меняться. Но, может, образумится после рождения ребенка?
И вот однажды вечером в «Нептуне» ситуация достигла критической точки. Ирония заключалась в том, что на сей раз Джесс решила, будто Рик уделяет слишком много внимания кому-то другому. Джесс всегда утверждала, что сама никогда не ревнует и не хочет, чтобы ее ревновали, когда она флиртует с кем-то другим. Но, может, в тот вечер она чувствовала себя особо уязвимой, так как остро переживала из-за своей расплывшейся талии, отсутствия возможности выпить три бокала вина подряд и того, что девушка, ставшая причиной скандала, в своем платье-комбинации и ковбойских сапогах, была вылитой Аланис Мориссетт и получала все мужское внимание, которого так жаждала Джесс.
Джесс набросилась на Рика, он усиленно отбивался. Несмотря на свою неотразимую внешность, он отнюдь не был бабником, но зато любил общаться с людьми.
– Выходит, для тебя – одни правила, а для меня – совсем другие! – орала Джесс.
– Нет, Джесс. Нет никаких правил. – Рик не мог допустить, чтобы она делала из него какого-то монстра.
Джесс пристально посмотрела на мужа и пулей вылетела из паба. Рик собрался было пойти за ней, но Никки его остановила.
– Давай лучше я, – предложила она. – Я успокою ее и отведу домой. Увидимся там.
Протиснувшись сквозь толпу посетителей, Никки вышла из паба. У нее упало сердце, когда она увидела, что Джесс садится в машину с компанией местных парней, собиравшихся в Токам потусоваться по клубам, как всегда после закрытия пивных заведений. Никки побежала к автомобилю, знаками призывая Джесс выйти, но та лишь расхохоталась и, когда машина рванула с места, через заднее стекло изобразила указательным и средним пальцем знак победы.
Никки растерянно смотрела, как «форд-фиеста» исчезает в конце главной улицы, и у нее в ушах еще долго стояли раскаты басов. Значит, сестра решила, что последнее слово должно остаться за ней. Хотя во все тяжкие она наверняка пускаться не будет. Немного потанцует, возьмет такси и вернется домой. Она находилась уже не в том возрасте, чтобы вести себя как отвязная девчонка. Она была замужней женщиной. К тому же беременной. На ответственной должности. И подобное поведение было проявлением неуважения к Рику и, если честно, становилось утомительным для всех остальных, которым приходилось все это расхлебывать и волноваться. Никки знала, что Джесс живет настоящим моментом: она наверняка попросит водителя сделать музыку еще громче и полностью переключится на своих попутчиков, напрочь забыв о муже и сестре.