Она подлетела и немедленно продела руку под его локоть. Тут же подошли Джимми и пастор Киммел, который сжал ладонь Бо в своей. В его голубых глазах светилась неземная доброта, и это успокаивало не меньше, чем неожиданная близость Клэр и ее открытая поддержка.
– Печально, очень печально, что сегодня мы должны сказать последнее прости такой прекрасной женщине.
Бо молча кивнул, горло сжалось, он при всем желании не смог бы выдавить из себя ни слова. Клэр придвинулась еще ближе, будто почувствовала, что его сейчас терзают миллионы эмоций. Пастор Киммел отпустил его руку, отступил на шаг и обратился к присутствующим:
– Следует ли нам начать службу или, может быть, подождать еще немного, на случай, если кто-то еще захочет прийти попрощаться с покойной?
Бо взглянул на дорогу, ведущую к кладбищу, абсолютно пустую. Часы показывали три.
– Давайте начинать, – хрипло сказал он.
Значит, в последний путь маму будут провожать пастор, любящий сын, человек, который заменял сына, два копа, считающие любящего сына убийцей, и женщина, которая вполне может быть чокнутой.
Клэр догадывалась, что на похоронах будет мало народу. После того как Бо уехал из Лост-Лагун, Бренда Макбрайд почти превратилась в затворницу.
Вместе с Джимми они каждое воскресенье ходили в церковь, остальное время она крайне редко показывалась в городе.
Служба была короткой, но очень прочувствованной. Лицо Бо излучало столь глубокую боль и печаль, что Клэр буквально ощущала, как они отзываются в ее сердце. Она понятия не имела, каково это – иметь любящую, заботливую мать и достойного отца, тем не менее живо ощущала глубину потери Бо. Она чувствовала то же самое после убийства Шелли, будто у него украли что-то драгоценное и бесконечно им любимое.
К концу службы Бо выглядел совсем потерянным, глаза были похожи на две глубокие черные дыры. Трей и Рэй вновь приблизились к нему. Он невольно сжал челюсти.
– Планируешь остаться в городе? – поинтересовался Трей.
– А что? Собираешься расклеить на столбах постеры с моим портретом в назидание молодым девицам? – Бо не остался в долгу. Однако задираться расхотелось, он глубоко и устало вздохнул. – Не волнуйся. Мне нужно только уладить пару вещей, я уберусь к выходным.
– Это лучшая новость за сегодняшний день, – объявил Рэй.
Клэр заметила, как на скулах у Бо заходили желваки, а шея медленно покраснела.
– Давай, Бо, – торопливо вмешалась она, – я отвезу тебя к себе. – Он бросил на нее изумленный взгляд. – Джимми, к вечеру я его привезу.
Она схватила его за руку и в прямом смысле оттащила и от копов, и от Джимми. На какое-то мгновение он заартачился, однако пошел за ней.
Они молча прошли через кладбище и стоянку к ее компактной «женской» машинке. Клэр села за руль, Бо кое-как пристроил длинные ноги на пассажирском месте.
– У тебя есть машина? – глупо удивился он.
Клэр завела двигатель.
– Обычно я передвигаюсь по городу на велосипеде, но в особых случаях пользуюсь машиной, скажем, когда погода не слишком подходит для прогулок пешком или на велосипеде. – Она почувствовала, что Бо смотрит на нее, и повернулась.
– Спасибо, что пришла сегодня. И за то, что встала между мной и Рэем, прежде чем я разбил ему нос.
– Я решила, что хорошая выпивка принесет тебе больше пользы, чем ночь в тюрьме. Кроме того, Рэй не стоит этого, я имею в виду удар в нос. Он скользкая тварь, любит гоняться за всеми, кто носит юбку, и выписывать штрафы тем, кто косо на него посмотрел.
– Он едва ли не громче всех обвинял меня в убийстве Шелли перед тем, как я уехал из города. – Клэр кожей ощутила его взгляд, теплый и настойчивый. – Что я делаю в твоей машине, зачем еду к тебе домой?
Она быстро посмотрела на него и сосредоточилась на дороге.
– Я подумала, через час или около того Джимми уйдет на работу, ты останешься в доме совсем один. А я считаю, нельзя пить в одиночку.
– С чего ты взяла, что я собираюсь напиться?
– На твоем месте я бы напилась. Ты похоронил мать. Не думаю, что тебе стоит сейчас быть одному.
– А ты настойчивая женщина. И любишь командовать, – беззлобно заметил Бо.
Клэр усмехнулась:
– Ну, меня называли и похуже. Надеюсь, ты любишь джин с тоником, это все, что есть у меня в доме.
– Все, что угодно.
Он вдруг понял, что очень устал. Клэр притормозила на подъездной дорожке.
– Дом, милый дом.
– Мило, – оценил он. – Не помню, чтобы это место выглядело так хорошо. Ты, наверное, серьезно над ним поработала.
Клэр кожей чувствовала его совсем близко, пока поднималась по ступенькам и отпирала дверь. Раскаленный июньский воздух подчеркивал аромат пены для бритья и приятные древесные нотки одеколона.
– Я целый год избавлялась от того, что когда-то стояло на этом месте, чтобы превратить его в настоящий дом.
– Похоже, тебе прислали подарок.
Клэр посмотрела на край крыльца и, разумеется, увидела вазу с цветами, а под ней сложенную записку. Мгновенно вспыхнуло раздражение. Если это старомодная очаровательная игра в ухаживания, она зашла слишком далеко.
Клэр схватила вазу, записку и чуть подтолкнула Бо внутрь.
– Судя по всему, я обзавелась тайным поклонником. – Она поставила вазу в центр стола, рядом со вчерашней, и махнула рукой в сторону дивана с ярко-зелеными и бирюзовыми подушками. – Снимай куртку и располагайся.
– А у тебя есть идеи, кто этот тайный поклонник?
Клэр вытащила из шкафчика большую бутылку тоника и бутылку джина, а из холодильника – пару лаймов.
– Не имею ни малейшего представления. И если честно, думаю, это просто смешно. Какая-то дикость. Если я нравлюсь мужчине, он, по-моему, должен выйти из тени и сказать мне это. Лайм?
– Отлично.
Пока Клэр резала лаймы, Бо неторопливо прошелся по дому, разглядывая книги на бирюзовой этажерке, зеленые и голубые безделушки, явно подобранные с любовью, с целью придать дому уюта. В конце концов он приземлился на диван. Клэр вручила ему стакан джина-тоника и устроилась на противоположном конце дивана со своим.
– Почему ты так ко мне добра? Не боишься, что кто-нибудь увидит нас вместе, и ты превратишься в отщепенку? – Бо глядел ей прямо в глаза.
Она немного отпила, горьковато, но очень освежает.
– Меня не слишком-то заботит, что скажут люди. Я часто отстаиваю непопулярную точку зрения. – Она обвела его сочувственным взглядом. – Не хочешь поговорить о маме?
Бо пристроил подушку удобнее и сделал добрый глоток из стакана.
– Не очень. Несколько дней я ничем не мог заниматься, только думал о ней, теперь гораздо охотнее поговорил бы о тебе.
– Обо мне? О, поверь, не о чем особо говорить. Я родилась и выросла здесь. Моя мать сбежала, когда мне исполнилось шесть лет, оставила с алкоголиком-отцом, которому на все было плевать, в лачуге, которая грозила развалиться от первого же порыва ветра. Я пошла учиться в колледж на полную стипендию, получила диплом учителя. Когда вернулась, отец куда-то исчез, с тех пор я его больше не видела. Вот и вся моя история.
Она потянулась за стаканом, отпила чуть больше. В свой напиток Клэр добавила больше тоника, а в напиток Бо, наоборот, щедро плеснула джина.
– Твоя очередь. Расскажи, что ты делал последние два года. Устроил ли новую, счастливую жизнь? Может, нашел новую любовь? Сплетники говорят, ты сейчас живешь в Джексоне.
Бо кивнул и услышал, как в то же мгновение по окнам забарабанили тяжелые капли дождя.
– Я открыл небольшой гриль-бар «Бо Плейс», он совсем не похож на мое первое заведение. – Его брови сошлись у переносицы, будто он вспоминал, какой успех имел первый бар, пока жители Лост-Лагун не подвергли его остракизму. – Новой женщины в моей жизни не появилось. Черт возьми, я даже не знаю, что делаю здесь, рядом с тобой.
– Ты здесь потому, что я настойчивая женщина и люблю командовать. – Клэр встала, чтобы налить ему еще. – И мне показалось, тебе не помешает лишний друг, пока ты в городе.
Она передала ему джин-тоник и свернулась клубочком в другом конце дивана. Дождь уже лил не переставая. В комнате заметно потемнело. Клэр включила настольную лампу.
Несколько минут они молчали. Бо смотрел в стену совершенно отсутствующим взглядом. Клэр поняла, что мыслями он сейчас очень далеко.
Несмотря на его мрачность, она чувствовала к нему физическое притяжение. Как ни к кому другому раньше. Однако не это заставило ее пойти на контакт с ним, пригласить домой. У нее были иные, скрытые мотивы.
Низкий раскат грома вывел Бо из оцепенения. Он посмотрел на Клэр и слегка улыбнулся:
– Извини. Я немного задумался. Столько всего нужно сделать до отъезда.
– Я как раз хотела поговорить с тобой об этом.
Он поднял бровь:
– О том, что мне надо сделать?
– Нет. О твоем отъезде.
– А что не так с отъездом?
Клэр глубоко вздохнула, прекрасно понимая, что сует нос не в свое дело, тем не менее не могла остановиться.
– Неужели тебя не волнует, что убийца Шелли по-прежнему разгуливает, свободный, как птица?
Он чуть прищурился:
– Почему ты так уверена, что я невиновен?
Клэр никогда не робела высказать собственное мнение или делиться соображениями, но в данном случае отвечать на вопрос напрямую не очень хотелось. Она всерьез опасалась, что он сочтет ее дурочкой или чокнутой. Возможно, уже счел.
– Я на три года моложе тебя и Шелли, знаю, звучит по-дурацки, но я была как бы влюблена в вашу любовь. Вы стали для меня сияющим образом, примером того, какой бы я хотела видеть любовь когда-нибудь в будущем. Я любовалась вами, когда вы гуляли по улице, держась за руки, или ели на ходу мороженое. – Слова лились непрерывным потоком, будто Клэр вдруг решила, что чем больше успеет сказать, тем меньше оснований считать ее сумасшедшей. – Я видела, как ты смотрел на нее, и знала: в городе думают, что ты добрая душа, заботливый, неравнодушный человек, любящий сын. Не верю, что Шелли сделала что-то такое, за что ты причинил ей боль.