Требование партизан было выполнено. Согласно составленному списку, по одному апельсину было выдано Жданову, Кузнецову и другим руководящим товарищам. Основную же часть фруктов отправили в госпитали. А вот я, дожив до преклонного возраста, многое повидав и испытав, до сей поры не знаю, как для диабетиков апельсины: полезны? Или не очень?
Хочу особо и настоятельно подчеркнуть: первый этап борьбы с низкопоклонством и космополитизмом никак не связан с пресловутым «гонением на евреев», как трактуют тенденциозные исследователи. Совсем наоборот. Первые послевоенные годы — это период, когда Иосиф Виссарионович наиболее благожелательно относился к иудеям и к тем проблемам, которые эти суетные граждане постоянно создают сами для себя и для соседствующих с ними людей. Война сблизила основные народы и нации нашей страны. Вместе сражались, несли потери — в том числе, естественно, и евреи. Ощущали надежные плечи соседей. И лично Сталину иудеи в этот период ничем не досаждали. Юлия Исааковна Мельцер, жена погибшего Якова Джугашвили, растила где-то ребенка, не давая знать о себе. Светлана — сталинская боль и надежда — давно уже охладела к Алексею (Люсе) Каплеру, а затем, на радость отцу, бросила своего первого мужа-еврея Григория Мороза и, более того, осуществила мечту Иосифа Виссарионовича: вышла за Юрия Жданова. Хоть не надолго, но сошла семейная благодать на многострадального отца-одиночку.
Все обращения, все просьбы еврейского сообщества Иосиф Виссарионович выполнял тогда вполне доброжелательно. Факты? Они просятся на бумагу. Помните, с каким скрипом создавался в разгар войны Еврейский антифашистский комитет — единственный комитет такого рода, созданный по национальному признаку, в отличие от антифашистских комитетов советских женщин или советской молодежи. Все эти организации после Победы были распущены за ненадобностью, а еврейский, по настоятельной просьбе его руководства, продолжал действовать и принес, как увидим, гораздо больше вреда, чем пользы. Зря согласился Сталин сохранить его.
Или вот дело Рауля Валленберга (в некоторых документах Валленбергера), запутанное настолько, что в нем не разобрались до сих пор. Мы же коснемся только той стороны, которая имеет непосредственное отношение к Иосифу Виссарионовичу. В конце 1946 или в начале 1947 года к председателю Советского Красного Креста Колесникову и лично к главе государства Сталину обратилась из Швеции некая «госпожа Дардель» с просьбой помочь ей отыскать сына Рауля Валленберга, следы которого затерялись в январе 1945 года в освобожденном Красной Армией Будапеште. Последний раз Рауля видели вместе с советскими офицерами, которые, вероятно, арестовали его.
Случай — не из ряда вон. Миллионы людей разных национальностей пропали, исчезли за время войны, огромное количество писем, запросов поступало в наши соответствующие органы. Там старались выяснить, дать ответ. Обычная работа. А вот о Валленберге доложили-таки самому Сталину. Слишком много возни поднялось вокруг вышеназванного гражданина Швеции. Им интересовались не только шведские, но и американские дипломаты, обращаясь к нашим представителям за рубежом. Отмечено было внимание американской разведки. За Валленберга ходатайствовали какие-то иностранные общественные организации, богатейшие дельцы, банкиры-финансисты с широкой известностью. А поскольку давление это шло в основном по линии Министерства иностранных дел, то и сообщил о нем член Политбюро Вячеслав Михайлович Молотов. Для ознакомления. Самую суть.
Рауль Валленберг вырос в богатой семье, владевшей банками и различными предприятиями. Разветвленный клан, который именовали «шведскими Ротшильдами». Принадлежал к узкому кругу тех всемирных сионистских дельцов, которые тайно управляют еврейскими общинами обоих полушарий, не признавая государственных границ. Им известны подпольные каналы, по которым незримо и неофициально перемещаются огромные денежные средства и ценности, исчезая, будто высыхая, в одних странах и вдруг появляясь в других, где приносят больше доходов или нужнее в данный момент сионистской верхушке. Клан посвящен был также в тайны масонства и, вероятно, играл достаточно высокую роль в руководстве. Используя нейтральную позицию Швеции, семейство Валленбергов во время войны распустило свои щупальца-присоски по обе стороны фронта. Заводы этого клана поставляли снаряды и сталь для гитлеровской армии, двоюродный брат Рауля являлся главой торговой миссии в Германии. А другой двоюродный брат был таким же представителем в Великобритании, принимал заказы на вооружение для англичан. Экономическая проституция.[107]
Наживаясь на великом всенародном бедствии, Валленберги не просто торговали военной техникой, но использовали свои возможности и свое влияние и для достижения некоторых других целей. В середине 1944 года Рауль прибыл в Будапешт на должность первого секретаря шведского посольства, но это было лишь официальным прикрытием его настоящей работы: он должен был спасать от гибели богатых венгерских евреев. Не жалея денег. На подробностях технологии Вячеслав Михайлович не останавливался, лишь назвал некоторые цифры. По его словам, Рауль действовал очень активно, используя различные способы — от подкупа до шантажа, — умудрившись войти в доверие к шефу германского гестапо в Будапеште Эйхману, чья патологическая ненависть к евреям (как и евреев к нему) общеизвестна.
По нашим данным, Валленбергу удалось уберечь от расстрелов и печей крематория по меньшей мере 20 тысяч иудеев. Самых богатых. В обмен на это из Швеции и Швейцарии поставлялись немцам артиллерийские орудия, использовавшиеся против советских войск. В переговорах Валленберга с самим рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером речь шла не только об артиллерии, но и об обмене большого количества евреев на 10 тысяч грузовых автомашин, о продаже гитлеровцам по сходной цене сталелитейного завода в Гамбурге, принадлежавшего клану Валленбергов.
— Значит, он воевал против нас, — прервал Молотова Иосиф Виссарионович.
— Нет, сам он не в-в-воевал.
— Ты хочешь сказать, Вече, что этот Рауль не стрелял в наших солдат? Но стреляло оружие, которое он передал фашистам. Немцы быстро перебрасывали свои войска на автомашинах, опережая нас и нанося нам урон. Одно артиллерийское орудие на войне — это, в среднем, пятеро убитых бойцов противоположной стороны. Каждая автомашина — это еще двое или трое потерянных нами людей. Если не больше. Вот какой вред причинил он нам и, между прочим, тем евреям, которые воевали в наших частях. Спасая богатеев, губил честных людей. Разве это не классовая борьба, а, Вече?
— Можно считать т-т-так.
— Где он сейчас?
— Затрудняюсь ответить.
— Какие у нас могут быть затруднения? — удивился Сталин.
— У меня здесь докладная записка т-т-товарища Вышинского. Зачитываю… «Ввиду настойчивости, проявленной шведами в этом деле, мы неоднократно, устно и письменно, запрашивали в течение 1945 и 1946 годов СМЕРШ, а позднее МГБ о судьбе и месте пребывания Валленберга, в результате чего лишь в феврале сего года нам сообщили, что Валленберг находится в распоряжении МГБ, и было обещано доложить лично вам…», значит, мне, — уточнил Молотов, — «о дальнейших мероприятиях МГБ по этому делу. Но поскольку дело Валленберга до настоящего времени продолжает оставаться без движения, я прошу вас обязать товарища Абакумова представить справку по существу дела и предложение о его ликвидации».
— Кого? Дела или Валленберга? — усмехнулся Сталин.
— Дела, ра-ра-разумеется… Я принял меры, но от Абакумова никакого ответа по этому поводу. Будто язык проглотил. Такое впечатление, что Валленберга уже не существует.
— Молчать могут по разным причинам, — это Берия: — Может, госбезопасность работает с ним, вычерпывая все, что есть за душой. Или внедрили куда-то. В таком случае молчать — самое лучшее.
— А ты узнай, — посоветовал Сталин. — Позвони Кобулову и выясни. Прямо сейчас. Тебе не откажут, — съехидничал Иосиф Виссарионович.
— Кому из Кобуловых?
— Решай сам.[108]
Лаврентий Павлович взял телефонную трубку. Разговор был коротким. Выслушав собеседника, Берия засмеялся и, повернувшись к Сталину, сообщил:
— За здоровье Богдан не ручается, но живой.
— Что тут смешного? Что конкретно сказал Кобулов?
Берия замялся, покосившись на Молотова, на Андреева.
— Здесь все свои, — повысил голос Иосиф Виссарионович. — Докладывай.
— Пердит комками.
Молотов, показалось, вздрогнул. Твердокаменный Андреев бровью не повел, будто не слышал. Сталин удивленно пожал плечами.
— Как это понимать? Выражайся прилично.
— За Кобуловым повторяю… Анекдот из Германии привезли. Киндер Пауль вызван к доске…
— Рауль, — поправил Молотов.
— В анекдоте Пауль. А он растерялся. Молчит, побледнел. «Что с тобой?» — «Извините, фрау учительница, пердеж кусками бывает?» — «Нет, только газом». — «Значит, я обосрался».
Сталин брезгливо поморщился, произнес:
— Похоже на Кобулова. Его репертуар. Но Валленберг?
— Наложил в штаны. От него узнали столько, что ему опасно к своим вернуться.
— А вы не настаивайте. И не держите. Войны нет, вреда от него не будет. Согласен, Вече?
— Считаю, пусть по-по-посоветуются Абакумов с Вышинским.
— С этим все, — Сталин резко, отсекающе двинул правой рукой. — Есть дела поважнее.
Разговор этот, свидетельствующий о тогдашнем непредвзятом отношении к евреям вообще и к их «спасателю» Валленбергу в частности, состоялся в середине мая 1947 года. А через два месяца, 17 июля, начальник Лубянской тюрьмы полковник Смольцов подписал рапорт на имя министра госбезопасности Абакумова о смерти тридцатишестилетнего заключенного Рауля Валленберга «предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда».
Причина? Может, всплеск радости от близкого освобождения; может страх расплаты за то, что слишком много сказал на допросах и ему не простят этого бывшие соратники; может, еще что-то… Во всяком случае, при Сталине к этому вопросу больше не возвращались.