— Проклятая тварь! — воскликнул герцог. — Он сегодня уже в третий раз бросается мне под ноги. Я чуть не сломал себе шею утром, когда шел через холл. И еще он напустил лужу в моей спальне. Как он туда попал, ума не приложу. Надо велеть дворецкому утопить его, пока этот кот кого-нибудь не убил.
— Нет, мой лорд, — сказал Тобин. — Леди Лития говорит, дворцовые кошки священны. И я не желаю, чтобы их обижали.
— Как скажешь, мой принц, но должен заметить, что этих тварей в крепости больше чем достаточно.
Когда перед ними распахнулась последняя дверь, Тобин застыл от изумления. Слова Литии не могли передать всего великолепия открывшейся им картины. Сокровищница представляла собой огромный лабиринт. Несметные запасы золота и серебра лежали в больших кожаных мешках, словно обычный овес. Но не только золото поразило Тобина. Множество комнат подземелья наполняли латы, кольчуги, мечи, поблекшие знамена, драгоценные уздечки и седла. В одной из комнат были только золотые чаши и блюда; они стояли рядами на полках, сверкая в свете факелов. В центре, на покрытом бархатом возвышении, красовался огромный сосуд с двумя ручками. В чаше можно было искупать маленького ребенка, по краю тянулась замысловатая вязь незнакомых Тобину букв.
— Это древний язык, на нем говорили при дворах первых иерофантов! — воскликнул Никидес, протискиваясь между Танилом и Зуштрой, чтобы рассмотреть надпись поближе.
— Может, ты и прочесть сможешь, — язвительно бросил Албен.
Никидес не обратил внимания на насмешку.
— Думаю, именно это называли бесконечной надписью. Такая надпись создает магическую силу или благословение, когда ее читает жрец. — Он пошел вокруг сосуда, рассматривая слова. — Думаю, она начинается вот здесь… «Слезы Астеллуса на груди Далны рождают дуб Сакора, и возносит он руки свои к луне Иллиора, которая роняет слезы Астеллуса на…» Ну вот, теперь понятно? Наверное, этот сосуд использовали в храме Четверки для сбора дождевой воды.
Тобин довольно усмехнулся, видя, как сияет его друг. Может, Никидес и не был выдающимся бойцом, но никто не превзошел его в науках. Даже Солари еще раз внимательно посмотрел на огромную чашу. Внезапно Тобин увидел, как лицо лорда-протектора на мгновение отразилось в изогнутой золотой поверхности, превратившись в желтую алчную маску. Тобин бросил взгляд на герцога, чувствуя, как по спине пробежал такой же холодок, как в тот день, когда Брат прошептал свое обвинение. Но Солари выглядел как обычно и, похоже, с искренним удовольствием показывал Тобину его наследство.
Несмотря на королевские обязанности, Эриус находил время для охоты с гончими и соколами, посещал коннозаводчиков вместе с мальчиками и каждый вечер усаживал компаньонов с собой за стол. Тобин все так же боролся с собственным сердцем. Чем ближе он знакомился со своим дядей, тем меньше король казался ему чудовищем. Он шутил и пел вместе со всеми, щедро раздавал дары и вознаграждал всех после выездов на охоту.
Они пировали каждый вечер, и Тобин недоумевал, откуда берется такое количество еды и вина. Каждый день по подъездной дороге грохотали целые вереницы повозок, и Солари приходилось постоянно посылать людей для ремонта мостовых. А мальчиков он отправлял проверить, как продвигаются дела. Дороги еще не просохли после весенних дождей, так что солдаты укладывали поперек них бревна, закрепляя вбитыми по краям кольями, а потом по новому участку прокатывали телеги, груженные камнем, чтобы бревна как следует улеглись.
Каждый день приносил новые открытия, и Тобин понемногу стал привыкать к мысли, что эта величественная крепость и все ее богатства и земли действительно принадлежат ему. Или, по крайней мере, скоро будут принадлежать. Придворная жизнь увлекала его, но куда уютнее Тобин чувствовал себя в комнате Хакона или в огромном заднем дворе, где располагались солдатские казармы. Там его всегда встречали с искренним теплом.
Из канав уже поднялись ирисы и высокий конский щавель, жеребята с ягнятами резвились на лугах, когда королевский отряд спустя две недели наконец отправился в Эро.
Корин и компаньоны сначала скакали рядом с королем, обсуждая соколиную охоту и лучшие из добытых трофеев. Но ум Эриуса уже умчался вперед, в большой старинный город, и вскоре он, не покидая седла, занялся делами и принялся выслушивать петиции, которые читали ему верховые писцы. Мальчикам стало скучно, и они, придержав коней, отстали от короля.
В конце колонны кто-то затянул балладу, и скоро уже пели все солдаты. Это была старая песня времен Великой войны, в ней говорилось о генерале, который погиб, сражаясь с черными некромантами Пленимара. Баллада закончилась, и все принялись говорить о темной магии. Никто из мальчиков ничего по-настоящему не знал о подобных вещах, но все слышали какие-нибудь страшные истории и готовы были ими поделиться.
— Мой отец рассказывал историю, которую у нас в роду передают из поколения в поколение, — сказал Албен. — Один из моих предков водил войско на замок некромантов, что стоял на острове неподалеку от Коруса. Замок был огорожен телами скаланских воинов, прибитых к кольям, как огородные пугала. В самом замке все книги были переплетены в человеческую кожу. И обувь и пояса слуг тоже были изготовлены из нее, а все чаши сделаны из черепов. Отец говорит, мы должны уничтожать любого некроманта, как только подвернется такая возможность.
Все утро они не видели Нирина, и вдруг он появился — рядом с Корином.
— Твой отец рассуждает мудро, лорд Албен. Некромантия пустила глубокие корни в Пленимаре, и сейчас она вновь набирает силу. Их темный бог требует, чтобы в его храмах приносили в жертву невинную кровь и плоть. Жрецы устраивают чудовищный пир на крови, а для их чародеев человеческие тела — все равно что туши животных, ты прав. Грязные ритуалы некромантов добрались даже до нашего побережья, и кое-кто из тех, кто носит облачения Четверки, втайне привержен кровавой вере. Они предатели. И вы, мальчики, должны быть бдительны; их влияние как червоточина в сердце Скалы, и излечить такую язву можно лишь смертью. Они должны быть пойманы и уничтожены.
— Так и поступаешь ты и твои Гончие, мой лорд, — сказал Албен.
— Подхалим, — пробормотал Лута и тут же сделал вид, что занят уздечкой, заметив быстрый взгляд темных глаз волшебника.
— Гончие служат королю, так же как и вы, мальчики, — ответил волшебник, прикасаясь рукой колбу и сердцу. — Волшебники Скалы призваны защищать трон от подлых предателей.
Он умчался вперед, а Зуштра и Албен заговорили о том, как именно Гончие защищают трон.
— Они сжигают волшебников живьем! — сказал Зуштра.
— Нет, жрецов они вешают, — поправил его Албен. — А для чародеев у них есть особая магия.
— Как же им это удается? — спросил Урманис. — Наверное, они ловят только слабых волшебников. Сильные могут использовать собственную магию и сбежать.
— У Гончих свои методы, — самодовольно сообщил Корин. — Отец говорит, Нирину явился Иллиор и даровал ему связующие чары, приказав использовать их ради процветания Скалы.
Весть о приближении высокого гостя намного обогнала отряд, и в каждой деревне установили украшенный цветами помост для встречи короля. На вершинах холмов горели костры, люди выстраивались вдоль дороги, радостно крича и маша руками, когда мимо проезжала свита. И неважно, что в результате до Эро они добрались лишь к сумеркам второго дня. Весь город пылал огнями, а вдоль северной дороги на добрых полмили выстроились радостные горожане.
Эриус радовался гостеприимству, махал рукой и бросал в толпу горсти золотых монет. У ворот он отсалютовал резному изображению богов, потом выхватил меч и поднял его высоко, чтобы видели все.
— Именем моих предков Герилейн и Фелатимоса, а также именем Сакора и Иллиора, наших защитников, я вхожу в мою столицу!
Это вызвало новый взрыв одобрения. Шум волной прокатился по городу. Когда эхо затихло, Тобин расслышал вдалеке приветственные крики.
За стенами все улицы были увешаны знаменами и факелами, люди усыпали мостовую сеном и душистыми травами, чтобы путь короля был легким. Облака благовоний вздымались на каждом углу над усыпальницами и храмами. Люди выбежали из лавок и домов, толпились на рыночных площадях, высовывались из окон, приветствуя короля и размахивая чем придется — шляпами, платками, цветными лоскутами, даже плащами.
— Война кончилась? — кричали они. — Ты вернулся с добрыми вестями?
Рядом с дворцом царило то же оживление. Вельможи, наряженные в лучшие одежды, толпились вдоль пути короля, бросая цветы под копыта его копя и размахивая алыми шелковыми знаменами.
Добравшись до Нового дворца, Эриус спешился и пошел через толпу: кому-то пожимал руку, кого-то целовал в щеку. Компаньоны и офицеры следовали за королем, и их приветствовали с таким же восторгом.
Наконец они дошли до дворцовых ступеней, и толпа, запрудившая дорогу, расступилась, пропуская короля в зал для приемов.
Тобин был здесь всего однажды, вскоре после прибытия в Эро. Деревенский увалень, он тогда был просто ошеломлен величественными колоннами, огромными фонтанами, цветными витражами и массивными алтарями. Теперь же он почти не видел всей этой роскоши за толпами людей, набившихся в прилегавшие к залу коридоры.
Фаланги королевской гвардии встали между увенчанными изображениями драконов колоннами, образовав неширокий коридор к возвышению, где стоял трон. На ступенях возвышения выстроились волшебники из отряда Гончих, их белые плащи казались ослепительными на фоне красных мундиров гвардейцев. Лорд-канцлер Хилус, ожидая короля, стоял у подножия трона в парадном мундире. Когда Эриус приблизился, он низко поклонился и поздравил короля с благополучным прибытием так, словно они не виделись всего несколько дней назад в Атийоне.
Нирин, компаньоны и остальная свита заняли свои места перед гвардейцами рядом со ступенями, но Корин и Тобин последовали за королем.
— Просто повторяй все за мной, только с другой стороны, — научил Тобина наследный принц до начала церемонии.