— Именно так, — без смущения ответила девица.
— Кто?
— Две женщины.
Такси чуть не свалилось в кювет. Резко притормозив, водитель с трудом справился с управлением и, снизив скорость, продолжил путь.
— Вы сказали — женщины, я не ослышался? — изумленно спросил парень.
— Мадам Авиньель с подругой, — утвердительно кивнула девушка.
— Понятно… Высшее общество.
— Они явились в мою комнату, когда я крепко спала.
— Вы всегда так говорите?
— Как именно?
— Сбивчиво.
— А… Нет-нет.
— Значит, вы сильно взволнованы, — сказал таксист. — В конце концов изнасилование случается не каждый день.
— Я проснулась и сначала ничего не могла понять, но потом увидела, что кто-то рядом… Это была мадам Авиньель.
— Понятно.
— Я имею в виду, что она лежала рядом со мной.
— Вот оно что!
— Когда я окончательно проснулась и поняла, что происходит, я согнула ноги в коленях и со всей силы ударила ее ногой. Я вскочила и выбежала из комнаты, а две женщины побежали за мной следом. Мне удалось выскочить из дома, но без вашей помощи я бы не смогла выбраться из парка.
— Приятно слышать, — сказал молодой грек.
Он ехал быстро. До небольшого отеля «Ле Тука», где он снимал комнату, оставалось несколько километров. Это был дешевый отель с убогими комнатушками в одном из беднейших районов Парижа недалеко от Северного вокзала. Небольшое трехэтажное здание было построено в девятнадцатом веке и, похоже, с тех пор не ремонтировалось. Со стен пластами осыпалась штукатурка, покатая крыша, крытая красной черепицей, давно и безнадежно протекала во многих местах. Постояльцы верхних этажей с тревогой поглядывали на небо, когда солнце пряталось за свинцовую дождевую тучу. В остальном, здание было довольно крепким и обещало продержаться еще добрую сотню лет. Внутри было шумно, и отовсюду проглядывала нищета. Соседями молодого грека были три темных личности, имен которых никто не знал, а о роде занятий можно было только догадываться. Но все эти недостатки компенсировались одним огромным преимуществом — плата за жилье была невысокой.
— Мадам догнала меня в парке, — сообщила девушка. — Впрочем, ночную рубашку она сорвала с меня еще в замке. — Незнакомка невольно поежилась. — У вас новый «ситроен»?
— Да, — самодовольно ответил грек.
— Знаете ли… — блондинка запнулась. — Я давно не девственница, но такого я еще не видела. Никогда не думала, что такое возможно. Эта ночь была поистине кошмарной!
— Я себе представляю, — посочувствовал молодой грек. — Очевидно, в Германии не меньше порядочных людей, чем в других странах.
— Вы говорите как-то несвязно!
— Я… Я тоже чуточку смущен, — объяснил парень.
— Какое коварство! — не унималась девушка. — Явились, когда я спала. Они выпили по меньшей мере три бутылки шампанского. Эти женщины разделались бы со мной не задумываясь, если бы не вы.
— Ах, вот оно что!
— Я хотела сказать, что дворецкого в доме не было, потому что он должен был отвезти господина Авиньеля в Марсель. Они уехали вчера. Сегодня суббота, не так ли?
— Угадали. А как вы себя чувствуете сейчас?
— О, благодарю вас, значительно лучше, но я, разумеется, не могу возвратиться туда…
Парень опять с сочувствием взглянул на посиневшие голые колени девушки, протянул ей свое кашне и понимающе наклонил голову.
— Завтра я заберу ваши вещи.
— Неужели? — брови девушки удивленно приподнялись, она немного помолчала, затем, благодарно взглянув на таксиста, добавила: — Вы благородный человек.
— Вы тоже.
— О, да, — согласилась девушка. — Я прелестная немка.
— Довольно об этом! Прошу вас! Расскажите лучше мне, как вы очутились в замке Авиньель?
— Я приехала совершенствовать свой французский, — засмеялась девушка. — Вы ведь знаете, для того, чтобы изучить язык, девушки сейчас нанимаются на работу в зарубежные страны. Я тоже приехала с этой целью. Вам это кажется странным?
— Так же, как и то, что вы явились в Рамбуйе.
— Почему вы находите это странным?
— В первой половине семнадцатого века маркиз де Рамбуйе жил во дворце в Париже. — Молодой грек быстро обогнал три машины, доверху груженые товаром. — В течение многих лет он устраивал пышные приемы для наиболее знатных людей Франции. А три столетия спустя в Рамбуйе…
— Откуда вы это знаете? Вы действительно таксист?
— Нет, то есть да. Но только по ночам.
— А днем?
— Изучаю физику в Сорбонне, — ответил Панос Митсотакис.
У Паноса Митсотакиса, родившегося в Афинах, было счастливое детство. Счастливое время продолжалось, однако, всего три года. Отец Паноса, весельчак и балагур, был портным, а мать, хорошенькая женщина, любившая петь песни, помогала мужу в работе. Это была дружная семья. Отец Паноса никогда не занимался политикой, но был убит наповал, попав в засаду.
Молодая вдова, Аглая Митсотакис, спаслась с сыном благодаря тому, что завела роман с немецким ефрейтором, служившим в хозяйственной части. Ефрейтор никогда не приходил без продуктов и всегда играл с Паносом, который быстро научился говорить по-немецки.
Король Георгий Второй, сформировавший новое правительство в Лондоне, постоянно выступал с речами по «Би-Би-Си». Король предрекал поражение агрессора, заверял, что вернется на родину из иммиграции, и угрожал суровыми карами тем, кто сотрудничал с врагом. В Лондоне королю были созданы все условия. Когда же немецким войскам пришлось покинуть Грецию, молодой ефрейтор уехал, оставив Паноса и его мать, а четыре дня спустя погиб, нарвавшись на засаду.
Король Георгий Второй, вернувшись на родину, выполнил данное им в Лондоне обещание: одних подданных он награждал и продвигал по службе, а других сажал в тюрьму либо казнил.
Аглае Митсотакис наголо остригли волосы и заставили пройти по улицам Афин с прикрепленным на груди плакатом. Ее проклинали, плевали ей в лицо и били. Дети, выкрикивая ругательства, бежали за ней, бросая вслед мелкие камешки и гнилые помидоры. На плакате было написано: «Я, Аглая Митсотакис, была шлюхой убийц». Ее малолетний сын не плакал, он серьезно и беспомощно смотрел на то, как издевались над матерью. И хотя мальчик уже умел читать, он не понимал, что означает слово «шлюха». Юный Митсотакис знал немцев, но не знал, что они были убийцами. Он лишь видел, как ненавидели немцев греки. Теперь мальчик тоже ненавидел их, ибо из-за немцев пострадала его мать. Немецкий солдат приходил в их дом как друг, от немецкого убийцы они получали продукты, вина, фрукты. Благодаря этому солдату они не умерли с голоду, остались живы, но были публично опозорены, их презирали и ненавидели другие греки. Мальчик часто и много думал об этом.
Панос никогда не говорил матери о своих мыслях и чаяниях, чтобы не причинять ей еще больших страданий. Не имея возможности ни с кем поделиться своими беспокойными мыслями, он стал еще яростней ненавидеть немцев.
Через полгода после своего возвращения на родину король Георгий Второй отрекся от престола, а король Павел Первый унаследовал трон. Гражданская война продолжалась.
Мать Паноса, сохранившая былую красоту, вновь отрастила волосы и переехала в другой район города, где никто не знал о ее интимных связях с немецким ефрейтором. Аглая работала за стойкой бара, который часто посещали репортеры международных информационных газет, прибывшие в Афины для освещения событий гражданской войны. Аглая снова спаслась от голода, став любовницей корреспондента «Ажанс Франс Пресс». Панос увидел, что никто не считает этого француза убийцей, и полюбил журналиста так же, как любил прежде молодого германского ефрейтора. Мать Паноса снова ликовала и радовалась жизни. Репортер пробыл в Греции два с половиной года, и за это время Панос изучил французский.
Когда мальчик учился в школе, учителя обнаружили в нем исключительные способности и посоветовали матери отправить ребенка в гимназию, но у нее не было средств на продолжение его образования. Наконец, кто-то вспомнил, что ее мужа убили в период оккупации. Аглая получила документ, удостоверяющий геройскую гибель ее мужа, а также небольшую пенсию и стипендию для своего сына на период обучения в гимназии, которую Панос окончил с отличием.
Бывший любовник матери Паноса, французский корреспондент, написал письмо, в котором советовал Паносу поступить в Сорбонну, обещая позаботиться о нем. По приезде Паноса в Париж француз проявил к нему искренний интерес, однако спустя несколько месяцев редакция газеты направила его в Африку, и там, во время мятежа в Конго, француз был убит.
К тому времени Панос произвел благоприятное впечатление на профессоров Сорбонны. Он стал получать стипендию. Чтобы иметь средства на жизнь и на учебу, Панос поступил на работу шофером такси, поскольку не хотел быть обузой для матери, получавшей мизерную пенсию. Он жил скромно, занимаясь днем и работая по ночам. Панос был готов много и упорно работать, лишь бы закончить учебу. Когда глубокой октябрьской ночью он случайно встретился с Бритт Рендинг, ему было двадцать шесть лет.
Мать Бритт, Элизабет, была внучкой основателя компании «Петерсенфиш Каннери», штаб-квартира которой находилась недалеко от гамбургского порта. Его сын модернизировал и расширил фабрику, и вскоре рыбные деликатесы Петерсена стали пользоваться огромным спросом. Отец Элизабет при рождении дочери был состоятельным человеком и владел виллой в Бланкенсе. Элизабет была нервным, хилым ребенком, ставшим затем нервной, невзрачной девушкой с русыми волосами, бледным лицом, большими голубыми глазами, удивленно взиравшими на окружающий мир, и непривлекательной фигурой. Но благодаря состоянию своего отца она привлекала внимание некоторых мужчин.
Одним из таких мужчин оказался Томас Френсис Рендинг, далекие предки которого приехали из Англии. Он был виднейшим представителем старинного дворянского рода из Гамбурга. Во время правления императора семья Рендингов имела огромное состояние, однако в период инфляции и экономического кризиса от него почти ничего не осталось.