— Тебе не стоит осторожничать в своих ответах, дорогой братец, твой друг так громко кричит, что мне слышно каждое его слово, кроме того, мне все известно об этом.
— Неужели?
— Конечно. Или ты думал, что человек в кожаном пальто явился ко мне, чтобы показать мне достопримечательности Трювеля? Думаешь, он возил меня на экскурсию?
— Кто там с тобой? — спросил Мински.
— Мой брат.
— Повесь трубку, — потребовал Вернер. — Мне нужно с тобой поговорить!
— Послушай, Борис. Я должен повесить трубку. Мой брат…
— Что-нибудь случилось?
— Гм… — произнес я.
— Ты не можешь сказать?
— Нет.
— Боже, какой тут бардак! Если бы ты видел! Послушай, Ричи, мне страшно.
— Мне тоже.
— Если такое повторится, я больше не выдержу. Знаешь, я хотел тебе сказать…
— Завтра я сам тебе позвоню, — прервав Мински, поспешно сказал я. — Возможно я приеду, и мы все обсудим на месте. У меня есть идея.
— На сегодня хватит! — резко сказал брат, приподнявшись в кресле.
— Спокойной ночи, Борис, — быстро попрощался я и повесил трубку.
Я смотрел на Вернера, который с ухмылкой поднял бокал.
— За твое здоровье, братец.
— Ты знал об этом?
Он молча кивнул головой.
— Это всего лишь предупреждение, чтобы ты уразумел, что они настроены серьезно. Эти сосунки провалили все дело. Представляешь, что бы произошло, если бы твой Мински ничего не обнаружил?!
— Убийство — любимое развлечение твоих друзей, не так ли?
— Думаю, что так, — ответил Вернер. — А теперь поговорим о тебе. Либо ты поможешь Делакорте бежать из тюрьмы, либо сам очутишься там.
— Верно, — согласился я, — а ты сядешь вместе со мной.
— Мне все равно, — ответил Вернер. — У меня нет выхода. Со мной все кончено, но при этом я нахожусь в более выгодном положении, чем ты, поскольку у меня нет выбора, понятно?
— Нет. Кто тебя шантажирует и с какой целью?
— Я объясню позднее. Ты согласен с тем, что должен выполнить мою просьбу? Ведь иначе тебе не миновать тюрьмы!
— Я понимаю, — ответил я и налил себе виски. Я всегда знал, что рано или поздно Вернер станет шантажировать меня.
История Крошки началась когда он женился на Элен, белокурой немецкой девушке, став широко известным баритоном. Блистательное начало его карьеры послужило завязкой моего романа «Черный», в котором описаны приключения негритянского солдата в Германии. Вскоре мой роман был экранизирован. К тому времени Крошка имел уже большой успех в ролях Риголетто, Яго, Папагено на сцене Берлинской оперы, сумев купить себе дом в Грюнвальде. Фильм по моему роману «Черный» завоевал крупные призы на ежегодном Берлинском кинофестивале.
— Да, мой мальчик, ты дважды обманул общество. Разумеется, я могу доказать, что именно я написал все твои последние романы и сценарии по ним. У меня все еще хранятся рукописи, написанные моей рукой. Да, я уверен, что тебе не миновать тюрьмы… — говорил Вернер безапелляционным тоном.
— Нам обоим, — сказал я.
В последние несколько часов у меня возникло ощущение, что пол колеблется у меня под ногами и вот-вот внезапно разверзнется подо мной и я полечу в бездну.
— Нам обоим, — согласился брат, снова наполнив наши бокалы.
Было половина четвертого, снова пошел дождь. Крупные тяжелые капли громко застучали в оконное стекло.
— Когда тебя начали шантажировать?
— В последние шесть месяцев. — Он выпил. — Понимаешь, Делакорте становился несносным человеком. Была создана группа для его устранения. К сожалению, покушение провалилось. Его смерть избавила бы нас от многих огорчений. Теперь же Делакорте, как полагают, будет пытаться убедить своих палачей вырвать его из тюрьмы, угрожая тем, что в противном случае расскажет все, что знает о них. И это не пустые угрозы с целью шантажа. Поверь, я знаю его достаточно хорошо. Делакорте обладает огромным объемом сведений. И он даст им ход, если в ближайшее время не будет освобожден из тюрьмы. Он уже заложил Фегезака, чтобы продемонстрировать свою осведомленность. Это первое предупреждение. За ним могут последовать другие, гораздо более серьезные разоблачения. Так вот, Ричи, дружок, ты понимаешь теперь, что у тебя будет много помощников… Ты, я и «Паук»…
— Одну минуту, — сказал я. — В чем заключается твоя задача?
— Подготовить похищение Делакорте. Я как нельзя лучше подхожу для этой операции. Хорошо известно, что я знаком с Лилиан. Я должен был встречаться с ней, следовать за ней, чтобы нас видели вместе. Важно было тогда, чтобы нас видели в Трювеле, а это помогло бы скрыть мои здешние дела.
— Стало быть, твоя любовь к Лилиан была всего лишь игрой?
— Конечно.
— Не может быть!
— Слово чести. — Он засмеялся. — Ты говорил с ней в госпитале. Она поверила в то, что я снова хочу жениться на ней?
— Она полагает, что ты лжешь, что твоя вновь обретенная любовь вызвана другими причинами… Стало быть, вчера ты был в Трювеле?
— Конечно.
— А те двое свидетелей, которые видели тебя, но не могли опознать?
— Их запугали, — пожал плечами Вернер. — «Паук» пользуется весьма эффективными методами.
— Теперь я убеждаюсь в этом на своем личном опыте.
— Твое счастье, что я разговариваю с тобой. Они бы много не говорили. Они бы кое-что сделали. Они многое сделали за последние несколько часов, не так ли? А ведь это только начало.
— Что ты делал в Трювеле?
— Ничего. Все вышло не так, как хотелось.
— В таком случае, что же ты должен был делать?
— Они узнали, что отравленный арманьяк был предназначен Делакорте.
— Кто «они»?
— Несколько человек — не обязательно одни и те же, их имена мне не известны. Они шантажируют меня.
Вернер говорил взволнованно и серьезно. Я верил всему, что он говорил. Ни на мгновение у меня не возникла мысль о том, что Вернер лжет.
— «Паук» хочет, чтобы Делакорте выехал из Германии, а он категорически отказывается, ссылаясь на отравленный арманьяк. Мне пришлось убеждать Делакорте в крайней опасности его нынешнего положения.
— В таком случае, вероятно, «Паук» приготовил этот напиток?
— Вначале и я так подумал, но «Паук» бы не ошибся. Они бы узнали, что Делакорте придется выехать заранее, чтобы заменить заболевшего коллегу, а также то, что Лилиан возвратится раньше времени. Выяснить все это для них не составило бы особого труда. Однако отравленный арманьяк появился, когда Делакорте уже не было в Трювеле, а Лилиан как раз покинула Тенериф и приехала домой. «Паук» никогда бы не допустил такой примитивной ошибки.
— Зачем ты положил в автомобиль чемодан и одежду?
— В случае подозрений полиции, я всегда мог ответить, что еду в Эккернферде.
У брата был там коттедж. Он часто ездил туда писать. Оставался на несколько дней, а иногда и недель. Но об этом я вспомнил только сейчас.
— Представляешь, как я себя чувствовал, когда твой… твой партнер позвонил в ту ночь и сообщил, что Лилиан отравилась.
— Это было написано у тебя на лице, когда ты прибыл в госпиталь, — сказал я. — Ты и сейчас выглядишь не лучше.
Вернер насмешливо взглянул мне в глаза.
— Но теперь это не имеет ничего общего с Лилиан. Черт побери, Ричи! Я не стал бы шантажировать родного брата, если бы у меня был другой выход.
— Что ж, спасибо за родственные чувства и заботу, хотя бы и в такой форме! — Я картинно приложил ладонь к груди, благодаря брата.
— Оставь свои идиотские насмешки. Тебе придется делать то, что я требую. Полиция подозревает меня, за мной наверняка следят, а ты чист. Тебя они подозревают меньше всего. Парадин — твой друг. Тебе будет легко вытащить Делакорте.
— А как я, по-твоему, смогу сделать это?
— Тебя проинструктируют.
— И это все? Я всего лишь должен вызволить его из тюрьмы?
— Да, всего лишь это.
— Но ты же говоришь, они хотят, чтобы он покинул Германию?
— Как только он выйдет из тюрьмы, дальнейшие действия я беру на себя.
— А я останусь в стороне?
— Конечно, как только Делакорте окажется на свободе, ты получишь от меня рукописи романов. Я не намерен шантажировать тебя в дальнейшем. Это не в моих интересах. Сам понимаешь. Конечно, если Делакорте сбежит из тюрьмы. В противном случае у меня не будет иного выхода, как предоставить суду рукописи в качестве доказательства твоей вины. «Паук» просто-напросто заставит меня это сделать.
— А кто даст гарантию, что ты говоришь мне правду? Что ты вернешь мне рукописи, как обещаешь?
— Ну подумай сам! Если я не верну рукописи, ты заявишь в полицию, когда Делакорте будет еще находиться на территории Германии. Кроме того, «Паук» настаивает на том, чтобы рукописи были отданы тебе.
В этом был смысл. Тем не менее я спросил:
— Так ты обещаешь?
— Я ничего не могу гарантировать. Всегда существует возможность провала. Послушай, я не сказал тебе самого главного. Если ты откажешься, то ты и твой друг Мински не проживете и недели. Надеюсь, ты веришь мне, учитывая то, что случилось с Эриксеном и тем идиотом, доктором Хессом.
Не было никаких оснований не верить ему.
— Кто убил Хесса? В морге с ним находился телохранитель-санитар. Этот мнимый санитар был членом «Паука»?
— По-видимому, так.
— Зачем нужно было убирать Хесса?
— Я полагаю, Хесс не мог оставаться в клинике после всего, что он проделал с тобой, и особенно после твоего бегства.
Я задумался.
— Если меня схватят…
— Не схватят.
— Предположим, операция сорвется. В конце концов твоя миссия в Трювеле тоже провалилась. Что тогда?
— Тогда ты прогоришь, — нетерпеливо ответил брат. — Но это всего лишь один из вариантов. Если же ты откажешься помогать сейчас, то с тобой будет покончено сразу же. Можешь не сомневаться. Как видишь, у тебя есть выбор. И совсем мало времени на размышления. Итак, твое слово?! — нетерпеливо сказал Вернер.
Я взял бокал и медленно отпил несколько глотков, обдумывая его слова.
Ни при каких обстоятельствах я не должен принимать участие в осуществлении плана, который дал бы возможность Делакорте, убийце, повинному в смерти многих людей, избежать законного наказания! Но, с другой стороны, ничто не должно случиться ни с Лилиан, ни с Мински, ни с Ванессой, ни со мной. Мог ли я полагаться на Мински? Он ловкий, он может составить хитрый план. Но сейчас мне нельзя пререкаться с братом. Вернер требует незамедлительного ответа.