— Нет, спасибо.
— Очень плохо, — сказала Ванесса. — Я имею в виду, что обед пропал зря. Пусть по-крайней мере хоть шампанское не пропадет. — Она залпом выпила шампанское и снова наполнила бокал. — Итак, это написала твоя жена. И как давно вы женаты?
— С мая.
— Шесть месяцев?
— Да. Я… я не мог больше оставаться один. Я встретил Жоржетту зимой. Она училась в Сорбонне. Ее отец — доктор медицины.
— И где вы сейчас живете?
— У Жоржетты небольшая квартира напротив Нотр-Дам.
— Хорошее соседство. — Ванесса испытующе посмотрела на него. — Ты уже больше не водишь такси, не так ли?
Панос покраснел.
— Жоржетта унаследовала эту квартиру от умершей тети. Она не богата, если ты это имела в виду.
— Но и не бедна тоже.
— Нет, и не бедна тоже. Ее отец — преуспевающий доктор медицины. Он каждый месяц посылает ей чек. Но я не живу за ее счет. Я тоже кое-что зарабатываю. Я даю частные уроки студентам по физике, математике и химии. У меня много студентов. Я довольно неплохо зарабатываю, Бритт.
— Я рада за тебя, — сказала Ванесса. — А зачем ты послал мне эти гвоздики?
— Я… я хотел что-то сделать. Как-то загладить свою вину. Я знал, что очень виноват перед тобой, а тут еще это недоразумение с письмом. Я очень сожалею о случившемся… и Жоржетта тоже очень сожалела, когда обнаружилось, что произошло. Она не ревнива.
— Это ей ни к чему.
— Она просит тебя простить ее.
— За что?
— Ну, мы… она… мы, должно быть, обидели тебя, расстроили тебя. Боже мой, ты, должно быть, подумала, что я…
— Да, именно это я и подумала, — улыбнулась Ванесса. — А что, по-твоему, я еще могла подумать? Все это время мне так хотелось верить… — тихо сказала она и, как бы очнувшись, спокойно посмотрела на его смущенное побледневшее лицо. — Но теперь кое-что прояснилось.
— Ты очень хорошо все это восприняла, — сказал он. — Я боялся, что…
— Если бы ты только знал… Это правда, что у тебя какие-то дела здесь в университете? Или ты приехал сюда только из-за меня?
— Нет. Это правда. Меня попросили прочитать здесь лекцию. Несколько профессоров прочитали мою статью о работе, которой я сейчас занят. Она произвела на них впечатление. Это большая честь для меня… — Панос, успокоенный тем, что Ванесса не устраивает сцен, говорил быстро, перескакивая с французского на немецкий. «Она не плачет. Она не кричит. Она — просто девчонка. А я — славный парень. И я не уклонялся от этой встречи с ней». — Университет оплатил билеты на самолет и номер в гостинице. Наверное, я должен позвонить им и сообщить, что я уже прибыл. Можно мне на минутку воспользоваться твоим телефоном, Бритт?
— Конечно, — ответила Ванесса. — Тебе также лучше позвонить и вызвать такси, чтобы уехать отсюда. Ты, должно быть, устал. Тебе нужно отдохнуть перед завтрашней лекцией.
В его глазах появилось удивление.
— Ты хочешь выгнать меня? Сейчас?
— Да, — сказала она. — Именно это я и хочу. А ты ни в чем не виноват. Я все понимаю. Было очень любезно с твоей стороны приехать сюда и все объяснить, но теперь, я думаю, тебе лучше уйти. Телефон в гостиной, телефонный справочник тоже.
Он позвонил, куда хотел, затем надел пальто в маленькой прихожей, постоял некоторое время в раздумье и вернулся к Ванессе, все еще сидящей за обеденным столом.
— Прощай, Бритт, — сказал Панос, протягивая ей руку.
Ванесса слабо ее пожала.
— Пока, Панос, — сказала она, глядя в сторону. — Удачи тебе. И твоей жене. Я буду «держать кулаки», чтобы завтрашняя лекция прошла успешно.
Он поцеловал ее волосы, нежно погладил их и пошел к двери. Дверь закрылась за ним. Ванесса сидела, не двигаясь. Наконец она поднялась и стала убирать со стола. Она отнесла все на кухню, машинально надела фартук и принялась мыть посуду и тщательно вытирать ее. Затем она вернулась в комнату и подошла к столу, на котором еще стояли начатая бутылка шампанского, бокалы и овальное блюдо. В тот момент, когда она подняла блюдо, раздался телефонный звонок. Ванесса вздрогнула и бессильно опустилась на стул. Блюдо выскользнуло из ее рук и разбилось. Осколки со звоном разлетелись по полу. Ванесса растерянно посмотрела на осколки и истерически рассмеялась.
— Хорошо, — сказал Мински. — Пусть так и будет.
Мы сидели в нашем офисе «Стрип-клуба». Борис только что рассказал мне историю, которую услышал от Ванессы час назад. Сама Ванесса, одетая в элегантное черное декольтированное платье, сидела в зеркальной комнате в обществе Петры Шальке. Бритт разрешила трогать и ласкать ее. И мужеподобная лесбиянка так и светилась от счастья. От Бориса я узнал, что Ванесса была пьяна, но это не бросалось в глаза. Я бы даже не заметил. Не было только Тонио Принца. Происшествие со змеей здорово расстроило его. Возможно, он до сих пор не пришел в себя.
Через прозрачное с одной стороны зеркало было отлично видно, как на сцене появилась превосходно сложенная блондинка Корабелль. У нее был номер с анакондой. Обнаженная девушка становилась чрезвычайно возбуждающей, благодаря чувственным движениям змеи. Это было превосходно, но танец Ванессы со свечами не имел себе равных.
— И это ее рассмешило? — спросил я Мински.
— Смех был, конечно, истерическим, — объяснил Борис, — слишком много выпила.
— Бедняжка.
— Да, бедняжка, моя лапочка, — страстно сказал Мински. — Послушай, а чего ты ожидал? Достаточно провести хотя бы один день и ночь с этим бездельником. Да, ночь, должно быть, была потрясающая. С одной стороны; Ванессу можно понять. Она ничего не слышала о нем целый год. А тут это извещение о смерти. И какое извещение! Любой нормальный человек сразу бы понял, что-то не так.
— Но Ванесса не нормальный человек, — сдержанно сказал я. — Мы все знаем, через что она прошла. Ей никогда не везло с мужчинами. Всегда одна, покинутая всеми. Своего отца ненавидит. И вот появляется мужчина, который фактически спасает ее, оказывает помощь в затруднительной ситуации, мужчина, которого она любит, возможно, впервые в жизни, с которым Ванесса счастлива. Но согласитесь, с ее стороны было неразумно строить какие-то иллюзии насчет Паноса, продолжая выступать здесь. Хотя она и приняла все возможные меры предосторожности, чтобы он ничего не узнал о ее работе в клубе.
— Если бы у нее было немного здравого смысла, то она бы…
— Здравого смысла у Ванессы никогда не было. Другая женщина отреагировала бы совсем иначе. Логичнее, разумнее. Бритт еще ребенок и всегда им останется. Если ты не знал этого, то почему сам обращался с ней, как с ребенком? Признайся, ты часто следуешь ее советам, как бы нелогичны и абсурдны они ни были. Сразу же выполнил ее просьбу и добился запрещения публикации фотографий ее номера. Будь честным, Борис. Ты тоже считал, что Панос может вернуться к ней.
— Возможно… — пробормотал Борис. — Если бы я был на ее месте. — Он внезапно остановился. — Хорошо, Ричи. Ты прав. В конце концов, что мы знаем о женщинах? Ничего, абсолютно ничего. Как бы там ни было, все же судьба к ней несправедлива. Она еще так молода, а уже столько разочарований. Это непостижимо — жить ради мести. Сколько в ней накопилось ненависти, в таком-то возрасте. И снова такое разочарование, такой удар. Это ужасно. Уж кто-кто, а Ванесса этого не заслужила.
— Что она собирается теперь делать?
— Не говорит. Но, когда я увидел ее с Петрой Шальке…
— Она пьяна.
— Не в этом дело. Здесь — другое. Ее жестоко обидели. Что-то произошло сегодня вечером, — сокрушенно покачал он головой. — А со всем этим что делать? — Мински рассеянно показал на антикварную партитуру Бетховена. — Представляешь, она каким-то образом выпала, когда я разгружал автомобиль. Я нашел ее на заднем сиденье.
— Храни ее в безопасном месте, — ответил я. — Это ценная вещь, и я не хочу оставлять ее в квартире. Тем более что не имею представления, как долго я буду отсутствовать. Давай лучше вернемся к нашему вопросу.
— Да, я говорил с этим человеком. Паспорта — первоклассные, будут завтра. Но стоят целое состояние. Ты получишь то, что хотел. Но даже с такими паспортами ты далеко не убежишь.
— Почему это?
— Да потому, что Парадин обязательно предупредит все пограничные службы аэропорта. Возможно, тебе придется уезжать срочно и не окажется подходящего самолета или поезда. Тогда ты будешь вынужден нанять автомобиль, а это лишние осложнения. — Мински открыл шкаф и положил в него партитуру.
Я смотрел на сцену.
«Корабелль — отличная акробатка», — подумал я.
Рука Петры Шальке исчезла в декольте платья Ванессы. Мински наблюдал за этой сценой.
— Ванесса разорвала в клочья все афиши в своей комнате и дала мне вот это. — Он показал лист бумаги, на котором Панос когда-то написал греческими буквами: «Нет в жизни счастья». — Говорит, что с нее достаточно мужчин, — печально объявил Борис. — А эта женщина, Шальке, добилась своего.
— Ванесса действительно собирается?..
— Да. Она так сказала. У нее есть для нас сюрприз. — Он почесал затылок. — Нам нужно ее подождать.
Ванесса пришла через полчаса.
— У меня мало времени, — заявила она.
Танец Корабелль подошел к концу. Завсегдатаи клуба пили и веселились. Петра Шальке сидела за столиком и улыбалась улыбкой победителя. Наконец-то она добилась своего. Смешанное выражение восторга и триумфа не сходило с ее лица.
— Я не могу заставлять Петру долго ждать, — хриплым голосом сказала Ванесса. — Предложите девушке выпить. Виски, пожалуйста.
Я налил ей виски. Она залпом осушила бокал и поставила для новой порции.
Мински покачал головой и молча отодвинул ее бокал на другой конец стола. Ванесса недовольно нахмурилась и упрямо протянула руку за бокалом. Сделав резкое движение, она потеряла равновесие и неуклюже плюхнулась на стул.
— Мне нужно много виски, вы понимаете, мальчики.
— Не делай этого, Бритт, — сказал Мински. — Ты не должна это делать. Иди и хорошенько выспись. Все пройдет.
— Что пройдет?
— Горе, которое причинил тебе Панос.