— Кто такой Панос? — спросила Ванесса. — Не припоминаю такого имени. Я вообще ничего не помню, что было, и не желаю вспоминать. Я лучше расскажу вам, что будет, мальчики. — Она виновато улыбнулась Мински. — Борис, я собираюсь в путешествие. В следующем месяце. Мы уже все решили. Планируется отличная поездка. У Петры прекрасная яхта. А сейчас мне нужно к ней вернуться. Вы знаете, она очень мила. Очень. А относиться к лесбиянкам с предубеждением, по-моему, глупо. — Она поднялась, чтобы уйти, но покачнулась и неловко присела на стул. — Не могу заставлять ее долго ждать. Поэтому я должна прямо сейчас все сказать, не откладывая. Борис, ты прости меня.
— За что?
— Вчера, когда этот человек был здесь, я подслушивала у твоей двери.
Мински побледнел. Мои руки вспотели.
— Какой человек?
— Давай не будем разыгрывать спектакль, — сказала она. — Человек, который принес поддельные паспорта для Ричи и Лилиан.
— В самом деле, Ванесса… — начал я, но Мински сделал мне знак замолчать.
— Ты не сердишься, что я подслушала? Я делала это только потому, что беспокоюсь о тебе и Ричи.
— Очень хорошо, что ты слышала, — сказал Борис. — Я не только, не сержусь, я даже рад, что ты все знаешь. Я уверен, что ты умеешь молчать, когда нужно, и полностью доверяю тебе. Ты беспокоишься о нас, Ванесса. Это показывает, насколько ты нам преданна. Мне очень жаль, что ты покидаешь нас. Может, останешься?
— Нет, — быстро ответила Бритт. — А сейчас послушай. Этот человек сказал, что Лилиан и Ричи подвергаются опасности быть схваченными пограничниками, даже если они поедут автомобилем. Ведь так?
— Да, это так. Ты хочешь им чем-то помочь, детка? — Мински был совершенно спокоен.
Ванесса молча кивнула.
— Ричи, — Ванесса снова наполнила бокал, — ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но я тебя больше не ревную. Я желаю тебе счастья и хочу, чтобы ты был в безопасности. Итак: Петра сейчас так переполнена счастьем, что готова выполнить любое мое желание. Если это будет в ее силах. Я вам скажу больше, она была тронута скромностью моей просьбы.
— Какой просьбы? — спросил Борис.
— У Петры есть личный самолет, не так ли? — Бритт отпила из бокала. — «Бонанза». Достаточно большой для шести человек. Современный. И, кроме того, с пилотом.
— Да, и что?
— Ну, я спросила, могу ли я взять самолет и пилота. Не в подарок, а как игрушку. Я сказала ей, что люблю летать и мне очень хочется похвастаться самолетом, как будто он мой. Петра была довольна. Она сказала, что просто счастлива исполнить любое мое желание, ей так приятно видеть меня веселой и довольной. Пока я с ней, самолет в моем распоряжении в любой час дня и ночи. Она назвала меня своей малышкой. — Ванесса рассмеялась. — Петра сказала, что полиция и таможня в аэропорту знают ее пилота. Его зовут Уол. Достаточно позвонить ему, и он будет готов к вылету уже через час. Вы слышали — самолет в моем распоряжении. Я могу взять любого из моих друзей, кого пожелаю. У меня уже есть телефон пилота. Одно условие — все мои друзья должны иметь действительные паспорта. Петра немедленно даст пилоту соответствующие указания. Так или иначе, я думаю, он будет рад любимому делу. Ричи, ты и Лилиан сможете улететь через час после того, как дадите мне знать. С комфортом и не подвергаясь опасности. Хорошо я сделала или нет?
— Ты прелесть, — сказал я.
Она подошла ко мне и поцеловала в губы.
— Я знаю, — сказала Ванесса. — Я самая прелестная девушка в мире. Петра тоже так считает. — Она взяла со стула норковое боа. — Я должна возвращаться к ней. Пока, мальчики.
Она быстро ушла.
— Что вообще происходит? — Голос Мински дрожал. Он взглянул на меня. — Что ты думаешь об этом?
— Ты знаешь, в ту ночь, когда Лилиан позвонила сюда, когда все началось, Петра Шальке была в гримерной Ванессы. У меня еще тогда появилось странное чувство, что она сыграет в моей жизни важную роль. Не правда ли, странно?
— Очень странно, — сказал Мински. — Боже, избавь от такой правды. У меня тоже предчувствие, ты знаешь, о чем я говорю.
Было почти четыре часа утра, когда я вернулся в свою квартиру. Лилиан проснулась, и я рассказал ей о поддельных паспортах и о предложении Ванессы. Лилиан некоторое время находилась под впечатлением от услышанного.
На душе у меня было неспокойно, я думал об охраняющих нас детективах. К тому времени рядом с домом новые сотрудники припарковали автомобиль. Новая смена. Автомобиля Ольсена я не видел.
В эту ночь мы с Лилиан снова были вместе. Впервые за последние два года. Как и раньше, мы качались на волнах нежности и страсти и заснули только на рассвете, тесно прижавшись друг к другу. Была среда, тридцатое ноября. Большую часть дня мы провели дома и выходили только поесть. Из ресторана я позвонил Ванессе. Мне повезло, она была дома. Сегодня Бритт уже познакомилась с пилотом и совершила полет над Франкфуртом. Было очень весело, пилот оказался прекрасным парнем.
— Между прочим, завтра я собираюсь переехать к Петре, — заявила она и дала мне адрес своей новой подруги.
В ту ночь я снова пошел в «Стрип-клуб». Ванессы и Петры Шальке там не было. Домой я вернулся рано. У нас была еще одна ночь сладких контрастов любви — страсти и нежности. Наконец-то я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Мински передал мне поддельные паспорта с настоящими визами в Египет и Аргентину и международные сертификаты о вакцинации. Паспорт Лилиан был на имя Анджелы Диркин, мой — на имя Петера Хорнека.
Четверг, не отмеченный событиями спокойный день, был по-зимнему пасмурным. Лилиан и я вышли на прогулку. Из дома мы выскользнули через заднюю дверь, которая вела в сад, отделенный от парка Луизы только маленькой калиткой. Она была всегда закрыта, но у всех жильцов от нее был ключ. Парк был большой, но в вечернее время плохо освещался. Казалось непостижимым, почему за этой стороной дома никто не наблюдал. Я пришел к такому выводу после того, как несколько раз пройдя через один и тот же выход, никого не встретил на соседней Форстхауз-штрассе. И только позднее я узнал, как хорошо просматривалась вилла. Но к тому времени это уже не имело значения.
Для проверки мы с Лилиан опять прошли через заднюю дверь и еще раз убедились, что за ней наблюдения не было.
Я позвонил Ванессе из телефона-автомата.
— Ты знаешь, возможно, мне понадобится сегодня самолет. Уже довольно поздно. Но, может быть, мои друзья захотят отправиться в Швейцарию, в Цюрих. Хотя это еще не точно. Дело в том, что они не уверены, когда им ехать и ехать ли вообще. Смогла бы ты попросить пилота? Как его имя?
— Уол.
— Может быть, ты попросишь его приехать в аэропорт к девяти вечера?
— О’кей, Ричи. Сколько будет пассажиров?
— Двое: мужчина и женщина.
— Пилот не будет задавать им лишних вопросов, если их паспорта в порядке.
— Паспорта в порядке. И еще: если до полуночи или до часа ночи никто не придет, он может возвращаться домой. Мы не слишком многого хотим?
— Да нет. Сегодня пилот сказал мне, что его жизнь — сплошное ожидание. Философский взгляд. Уол не будет возражать.
— Я могу быть уверен?
— Конечно.
— А ты, как твои дела?
— Отлично, Ричи. Просто превосходно.
Я вышел из телефонной будки.
— Ну что? — спросила Лилиан, и ее руки крепко сжали ладони.
— С девяти часов самолет в нашем распоряжении, — ответил я.
Около восьми вечера я оставил Лилиан дома и пошел в клуб. Она должна была позвонить мне из телефона-автомата в случае, если обнаружит что-нибудь подозрительное. Телефоны в клубе не прослушивались. Здание было старое, телефонный кабель проложен так, что подсоединиться к нему было невозможно. Выходил я через центральный вход и, отъезжая, заметил, что за мной едет автомобиль. Ольсена я не видел. Он работал по сменам и сегодня, очевидно, отдыхал.
В этот ранний час «Стрип-клуб» был почти пуст. Мински и я сидели в офисе и ждали. Ровно в девять тридцать я сказал: «Они начинают».
В девять двадцать после того, как в камере погас свет, заключенный Делакорте, используя флягу, сетку для волос и пижаму, создал видимость, что кто-то лежит на кровати под смятым одеялом. Он был одет в гражданскую одежду. Галстука на нем не было. Шнурков в ботинках тоже. Его камера, под номером 19, была расположена на первом этаже в левом крыле старой тюрьмы.
Все, о чем я сообщаю, мне рассказал впоследствии сам Делакорте.
Приблизительно минут пять заключенный терпеливо ждал, пока Шерр откроет дверь. В носках, держа обувь в руках, Делакорте прошел в слабо освещенный коридор. Шерр беззвучно закрыл за ним дверь, и они поспешили к следующей двери, которая была обита железом. Преодолев и это препятствие, Делакорте оказался в темном дворе.
— Подожди в тени, — прошипел Шерр.
Через минуту заключенный проскользнул за ним в открытую дверь.
Шерр запер дверь изнутри и через железные ворота направился в застекленную башенку на третьем этаже центрального здания. Он вошел в нее ровно в девять тридцать. Сержант встретил его испытующим взглядом. Шерр вернул три ключа и получил от него еще один, с которым он должен был перейти к следующему участку своего обхода. Этот ключ открывал дверь в высокой стене, которая окружала тюремный двор. За ней находилась другая стена, еще более неприступная. Тянулась она вокруг всего здания тюрьмы. Напротив главного входа находились массивные ворота для въезда грузовиков, рядом с которыми была расположена небольшая комната охраны.
Шерр прошел к выходу. Охранник открыл ему дверь. Дежурный в комнате охраны дремал. Шерр поспешил к стене, окружавшей левое крыло, и открыл ворота. Он быстро шагнул во двор и тихо свистнул. Сразу же бесшумно подошел Делакорте. Вместе они прошли через ворота и остановились в тени.
Тотчас же, согласно плану, на дороге возле тюрьмы внезапно начался переполох. Престарелый охранник, ругаясь и размахивая дубинкой, выбежал на шум, который создавали десять дерущихся подростков. В это время Шерр и Делакорте быстро пересекли хорошо освещенный двор и вышли за ворота. Слева от них остался охранник, все еще бранивший подростков. А справа стоял маленький грузовик из прачечной Оскара Хипелла. Оба побежали к нему. Шерр, добежав первым, распахнул дверь. Делакорте запрыгнул внутрь. Водителем был тот самый молодой человек, который был так варварски наказан за свою трусость тонкогубым командиром в лесном бомбоубежище. Теперь он искупал свою вину, выполняя опасное задание, требующее мужества и быстроты реакции. И он надеялся, что после успешного его выполнения никто из товарищей уже не напомнит ему о позорном наказании и не посмеет назвать его трусливой свиньей и предателем. Второй молодой человек закрыл двери грузовика, как только оба беглеца оказались внутри. Автомобиль исчез прежде, чем престарелый охранник смог отогнать дерущихся парней на приличное расстояние от тюремной ограды. Ругаясь, он возвратился в комнату охр