— О господи! — простонала старуха.
Сгорбившись еще больше, она отошла к плите. Плечи ее вздрагивали.
— Не забудь, мама, — Ракель остановилась сзади нее, — не забудь, что они скоро придут. Держись твердо. Пусть эти бандиты и убийцы не увидят наших слез.
Они появились через полчаса. Перед домом остановился джип, и четверо бросились к дверям. Впереди полковник, за ним полицейский и двое солдат. С улицы, из окон, из-за калиток и заборов эту картину наблюдали десятки глаз.
Они ворвались в дом, точно свора бешеных псов. Яростно ругаясь, прикладами оттеснили обеих женщин в угол комнаты.
— Боже мой! — в ужасе стонала София.
Полковник вплотную подошел к ним.
— Суки! Кобылы! Смотри, старая потаскуха, если мы сейчас что-нибудь найдем, я живо вытру твои слезы! — рычал он. Потом кивнул своим людям: — Начинайте. Обыскать каждый угол в этой вонючей берлоге!
Они действовали как в бою. Атаковали по всем правилам шкафы, кровати, столы. Вспороли все подушки и матрацы. Разбросали и растоптали содержимое шкафов. Вздребезги разлетелся глиняный кувшинчик на столе, посыпались книги с полки. Маленькой статуэтке богоматери снесли голову: думали, что внутри она полая. Все прощупали, перевернули, осмотрели.
Обе женщины стояли лицом к стене, подняв руки. В спину им смотрело дуло автомата. София сдерживала слезы, но не могла сдержать дрожь, сотрясавшую ее тщедушное тело. Ракель стояла спокойная, бесстрастная. Словно все происходящее никак ее не касалось. Ее прекрасные глаза выражали равнодушие и покорность.
Наконец полковник подошел к ним, держа в руке темные очки.
— Вас, видно, предупредили, суки? Но все равно попадетесь! Не сейчас, так после… Попадетесь!
Они с грохотом направились к джипу.
Старуха еще долго не выпускала дочь из объятий, хотя давно стих шум мотора полицейской машины. Она уже не плакала, а только вздрагивала. Но вот София оторвалась от девушки и крикнула с силой, которую ей придало отчаяние:
— Твой отец, Ракель! Он еще не пришел, его нет!..
И опять забилось в рыданиях ее маленькое тело.
Торговец Мартинес, входя в свою контору, толкнул дверь, как злейшего врага. Но, войдя, хмыкнул от удовольствия: девушка уже сидела на месте.
— Здравствуйте! Раненько вы сегодня!
— Добрый день. Я всегда прихожу раньше вас, — возразила она, грациозно повернув голову, и, лукаво улыбнувшись, снова склонилась над машинкой.
Сорокапятилетний торговец провел пятерней по редким рыжеватым волосам и показал в улыбке прокуренные зубы. Потом заложил руки за спину, и, не отрывая взгляда от девушки, подошел к ней ближе. Так была лучше видна ее склоненная шея. Левая бровь его слегка подрагивала.
— Видно, я плохой хозяин. — Улыбка его стала еще шире, а голос вкрадчивее. — Ты даже взглянуть на меня не желаешь.
— А для чего мне смотреть на вас? Вот не смотрю, и все!.. Не хочу…
Но все же повернулась к нему и подняла глаза. Веки томно затрепетали, она потупилась.
— Соринка в глаз попала? — заботливо спросил Мартинес и нежно взял ее за подбородок.
Девушка тряхнула головой, ее резкое «Нет!» прозвучало очень решительно, однако она улыбнулась, но тут же закусила верхнюю губку и, опустив голову на грудь, исподлобья взглянула на хозяина — такой взгляд выгодно подчеркивал красивый рисунок ее бровей.
Мартинес вынул из кармана ключи и, поигрывая ими, глядел на девушку, облизываясь, точно сытый кот.
— Минуточку, я сейчас.
Он подошел к двери своего кабинета, нашел нужный ключ. Плотно прикрыв за собой дверь, направился к холодильнику, достал широкий флакон, наполненный блестящими пилюлями, напоминающими орехи. Забросив в рот три пилюли, поставил флакон на место. Затем проглотил еще белую таблетку, запил ее водой, поморщился. Скинул свой синий с черным пиджак, оставшись в белоснежной сорочке и сером галстуке. Потерев руки, закурил сигару и, затянувшись поглубже, вышел из кабинета. В комнате, где сидела девушка, он расположился за столом рядом с ее столиком, во вращающемся кресле, обитом красной кожей.
— Ниобе, — позвал он, порывшись в бумагах.
Шумно отодвинув стул, девушка встала. Когда она шла к хозяину, ее бедра раскачивались так энергично, будто преодолевали сопротивление солнечных лучей и кондиционированного воздуха. Синяя жакетка и сиреневая юбка, такая узкая, что мешала шагу, казалось, вот-вот лопнут на ее молодом, крепком теле, щеки девушки пылали. Подойдя, она оперлась руками о стол и, низко склонившись, прощебетала:
— Я вас слушаю.
Сеньор Мартинес некоторое время молчал, не отрывая глаз от бумаг, потом поднял голову.
— Ты прочла книгу? — спросил он.
— Ах, да… Прочитала. — Взгляд ее перебегал с бумаг на хозяина и обратно. — Очень, очень интересный роман.
Она потупилась и воркующе засмеялась, разглядывая ногти.
— Просто интересный? — многозначительно подняв брови, спросил Мартинес.
— Ну… И остальное тоже… Он такой… Захватывающий…
— А как тебе понравилась сцена в постели? — Слова медленно падали с напряженно улыбавшихся губ.
Девушка снова засмеялась горловым, булькающим смехом, ресницы ее затрепетали, и она протянула:
— Да-а!..
Сеньор Мартинес еще несколько секунд пристально изучал ее, продолжая показывать свои желтые зубы, потом веско сказал:
— Да, Саган просто великолепна. Ну и девчонка у нее в романе! И с дядей, и с племянником! Вот она, современная жизнь. Но знаешь, у меня есть одно преимущество.
— Какое?
— У меня нет племянника.
— Зато у меня есть двоюродный брат, — с вызовом сказала девушка.
— Твой жених? — Голос сеньора Мартинеса вдруг сорвался, он яростно раздавил в пепельнице недокуренную сигару.
И пока она, закинув голову, смеялась, Мартинес встал и, обогнув стол, подошел к ней.
— Так ты не думаешь, что я и ты… — Он явно нервничал. — Ты, значит, не думаешь, что у нас может быть так, как в этом романе?
Затаив дыхание, девушка следила за его рукой, поглаживавшей ее волосы. Рука поползла вниз, и она, молча повернувшись, пошла к своему столу. Когда девушка села за «Ундервуд», Мартинес подошел к ней сзади, раскрыв объятия… В дверь конторы постучали. Хозяин быстро сел за свой стол, крикнув:
— Войдите!
Дверь открылась, впустив парня в синей рубашке с портфелем в руке. И пока он входил, за его спиной на улице можно было разглядеть груду мешков и нескольких полуобнаженных грузчиков. Буркнув: «Добрый день!», парень подошел к коммерсанту, но глаза его не отрывались от девушки. Нерешительно помявшись, парень подвинул стул и сел перед Мартинесом.
— Что тебе надо? — резко спросил хозяин.
— Несколько дней назад Педро Арментерос купил сотню мешков риса, но при окончательном расчете мне не выписали комиссионных…
— Ну и что же?
— Как что же? — Парень смотрел вызывающе. — Надо выписать эти комиссионные! Они мои.
Сеньор Мартинес навалился грудью на стол, сплел пальцы и раздельно проговорил:
— Повторяю: при продаже без посредника я комиссионных не плачу.
— Педро Арментерос купил товар потому, что я его сюда привел…
— Повторяю тебе, что все, — коммерсант подчеркнул слово «все», — все клиенты — это мои клиенты. Если бы у меня не было магазина, что бы ты делал?
— Работал бы в другом магазине…
— И там бы тебе объяснили то же самое. Или обошлись бы еще хуже. — Голос сеньора Мартинеса пробивался сквозь стрекотанье пишущей машинки и телефонные звонки, извиваясь, как змея в зарослях. — Я плачу тебе жалованье и вдобавок комиссионные, если ты находишь клиентуру. Но если ты сбываешь товар моим постоянным клиентам, то за комиссию тебе ничего не положено. Достаточно щедрого жалованья.
— Сейчас я, конечно, должен молчать и терпеть, — громко сказал парень. — Сейчас ничего не поделаешь! Но Батиста не вечен. А когда не будет Батисты… — Он не договорил и вышел, хлопнув дверью.
Мартинес, сжав кулаки, бросился было за ним, но у двери остановился.
— Нахал! — прошипел он и, размахивая руками, забегал по комнате. — Как он смеет говорить такое? Грозить падением Батисты мне?! Да я только и мечтаю об этом… Чтобы завтра же его не было!
Он постепенно замедлял шаги и остановился как раз позади девушки, которая тотчас перестала печатать. Придав лицу лирическое выражение, хозяин положил руки ей на плечи. Она не шевелилась. В это время в дверь снова постучали. Сеньор Мартинес кинулся к своему столу, схватил первую попавшуюся бумагу и углубился в нее.
— Войдите! — Голос его звучал ровно.
Стучавший вошел, и Мартинес, радостно улыбаясь, ответил на вежливое приветствие.
— Привет, привет, Роландо! Как дела?
Он предупредительно пододвинул вошедшему стул. Синтра сел.
— Принес? — спросил коммерсант, тоже садясь на свое место. — Не беспокойся. Сеньорите Ниобе можно доверять.
Молодой человек кивнул секретарше и, вынув из кармана брюк плотный белый конверт, достал из него стопку каких-то бланков, похожих на лотерейные билеты. В руках Мартинеса появилась пачка денег.
— Сто? — спросил Роландо.
— Давай на двести песо, — ответил торговец.
Молодой человек отсчитал несколько бланков, а Мартинес протянул ему деньги.
— Большое спасибо, — поблагодарил гость.
— Не за что. Извини, что не могу взять больше. Это все, что в моих силах: покупать боны, ну и посылать лекарства, конечно. Другие платят жизнью. Я глубоко штатский человек и только помешал бы вам в активной борьбе! Иногда возмущение нашим правительством так велико, что хочется взять пистолет и покончить…
Девушка удивленно слушала расходившегося хозяина. Заметив ее взгляд, Синтра прервал Мартинеса:
— Будьте осторожны. Вас уже четырежды задерживали, и не стоит искушать судьбу.
— Да, они хватали меня уже четыре раза, — гордо подтвердил торговец. — Ну и что? Пусть убьют, если хотят! Правда, у меня есть друзья в армии, но я никогда к ним не обращался. Никогда. Они вмешивались исключительно по собственному желанию. Но я не чувствую к ним никакой благодарности. Поверь. Я даже слышать не хочу о них! Когда власть будет в ваших руках, я буду служить там, куда меня пошлют. И без жалованья!