Через неделю Отто Скорцени прибыл в Вольфшанце. Это было его последнее посещение ставки Гитлера — советские войска уже вступили в Восточную Пруссию и находились недалеко от Регенсбурга.
А Венгрию Гитлер так и не выпустил из своих рук. На место Хорти он поставил во главе государства кичливого и самонадеянного Салаши из фашистской организации «Скрещенные стрелы». Салаши старался во всем копировать Гитлера, даже писал книгу, напоминающую «Мейн кампф». Салаши закончил ее в марте сорок пятого года, когда под его властью оставалось всего несколько квадратных километров венгерской территории. При всем желании Салаши не мог издать свое произведение в Венгрии, он попросил Гитлера напечатать эту книгу где-нибудь в Австрии или в Германии Но Гитлеру было уже не до Салаши…
Последний фашистский властитель Венгрии запретил повышать в звании офицеров, не знающих его книги. Салаши отдал приказ по армии. Но этот приказ не мог дойти по назначению. Венгерской армии больше не существовало…
После двух месяцев тяжелых боев восстание в Словакии было подавлено.
Германские карательные отряды и регулярные войска в составе семи полных дивизий, предназначенных для Восточного фронта, вели наступление в Словакии по всем правилам военного искусства. Они бросали в бой танки, авиацию, артиллерию…
И все же не военная сила раздавила восстание словаков.
В начале борьбы, вскоре после того, как взрыв Жилинского туннеля послужил сигналом к восстанию, на сторону партизан перешли две регулярные словацкие дивизии — двадцать пять тысяч штыков. Перешла бы и третья, но ее разоружили в районе Минска. Обнаружилось, что солдаты этой дивизии намеревались поднять мятеж и присоединиться к русским. Всю дивизию отправили в Италию на оборонительные работы.
Во главе регулярных войск восставшей Словакии оказался генерал Голян, человек западной ориентации, связанный с лондонским эмигрантским правительством Бенеша. Первоначально в Лондоне существовал план — ударить в нужный момент двумя этими дивизиями с тыла по немецким войскам и перед приходом советских армий установить свою власть. Восстание должно было начаться в тот момент, когда советские войска выйдут на линию Кракова. Повторялся варшавский политический вариант.
Но события опередили Черчилля и его адъютанта Виктора Казалета. Чехословацкие демократические силы подняли восстание с единственной целью — свергнуть фашистский режим в Словакии, изгнать немецких оккупантов и помочь советским армиям в их борьбе с германским фашизмом. Восстание в Словакии имело стратегическое значение — оно нарушало германские коммуникации, мешало перебрасывать подкрепления в Карпаты, а захват Дукельского перевала открыл бы советским войскам путь в Чехословакию, облегчил бы их борьбу в тяжелых горных условиях.
Но это как раз и не устраивало авторов лондонского плана.
В разгар восстания генерал Голян получил секретные указания из Англии. Их передал майор Краткий — офицер связи эмигрантского правительства, прибывший из Лондона. Директива настоятельно требовала от командующего — не допускать в стране безвластия, подчинить партизанские бригады единому командованию. Под единым командованием в Лондоне подразумевали его, генерала Голяна.
— Но что я могу поделать, — развел руками Голян, — партизанское командование проводит собственную политику… Сейчас, например, они настаивают на том, что надо атаковать Дукельский перевал и встретить там советские передовые части.
— Видите ли, — сказал майор Краткий, — что выгодно русским, не всегда сулит выгоду нам… Британская и американская военные миссии, которые прибыли в Банску Быстрицу, имеют другую точку зрения. Они не заинтересованы в том, чтобы русские слишком уж быстро прошли через перевалы… Раньше всего надо навести порядок в Словакии. В этом отношении вам не следует сковывать инициативу Траяна.
Йозеф Траян командовал партизанской бригадой. Прожженный авантюрист, он ловко втерся в доверие к партизанам и работал одновременно на германскую разведку и английскую. В городе Брно Траян был связан с руководителем антикоммунистического отдела гестапо Козловским. Связи его с Интеллидженс сервис шли через Стамбул в Лондон…
Во время восстания в Словакии Йозеф Траян получил одинаковое задание от обеих разведок — уничтожать коммунистов… Он приложил руку к расстрелу партизан, судивших предателя-фашиста в деревне Гайники, сорвал освобождение коммунистов из тюрьмы в Нитре, расстрелял партизан, братьев Иванко, о героизме которых в Словакии рассказывали легенды.
Однако ни англо-американские военные миссии, ни представители эмигрантского правительства, которых никто не хотел признавать, ни генерал Голян и его агенты-провокаторы не могли изменить ход событий в Словакии. Когда это понял Уинстон Черчилль, он потерял к словацкому восстанию всякий интерес. Больше того. В сложившейся ситуации восстание словацких партизан могло ускорить вступление русских в Европу. А уж этого-то Черчилль никак не хотел.
Саботаж штурма Дукельского перевала дал свои результаты. Впоследствии советским войскам пришлось пролить много крови, чтобы прорваться через перевал и освободить Словакию.
Юрай Кухта ушам своим не поверил, когда услыхал, что генерал Чатлуш будет выступать по радио. Как же так?! Сегодня утром Юрай с ребятами из своего отряда доставил Чатлуша под конвоем в Банску Быстрицу, а в семь часов вечера он подойдет к микрофону… Что за наваждение!.. Но ведь Юрай не ошибся — диктор отчетливо произнес фамилию генерала и еще добавил, что военный министр Чатлуш только сегодня прибыл в Банску Быстрицу…
Генерал Чатлуш командовал словацкими войсками на советско-германском фронте. Юрай Кухта там и узнал его — он вел себя не лучше, чем фашисты. Немцы сделали его военным министром в правительстве фарера Йозефа Тиссо. Когда началось восстание, Чатлуш с перепугу бежал из Братиславы. Никто не знал, где ом скрывается, но партизаны поймали его и доставили к генералу Голяну.
Около семи часов вечера начался воздушный налет на Банску Быстрицу, и выступление Чатлуша отложили. Потом к генералу Голяну ворвались возмущенные работники главного партизанского штаба и потребовали отменить выступление Квислинга.
Но указания Лондона были ясны — надо выступить по радио крупному военному чину и обратиться к солдатам. Голян подумал и остановил выбор на своем заместителе — генерале Маларе. Но теперь Голян не станет вести себя так опрометчиво. В Банской Быстрице, конечно, не дадут выступить и Малару. Пусть Малар отправится в Братиславу, где под германской охраной пребывает правительство Йозефа Тиссо…
Генералу Малару без особых трудов удалось пробраться в Братиславу. Там ему охотно предоставили микрофон, узнав, о чем он намеревается говорить с восставшими солдатами.
— Зачем вам революция? Против кого? — Малар называл восстание революцией. — Начинать борьбу еще рано, еще не пришло время… Да и вообще освободить Словакию можно и без войны… Не нужно словакам влезать в драку…
Генерал Малар посеял смуту в умах солдат… А время было самое горячее — германские дивизии перешли в наступление. Солдаты были деморализованы. Одни позволили себя разоружить, другие прорвались к партизанам. Но к партизанам удалось пробиться немногим. Две регулярные словацкие дивизии — двадцать пять тысяч солдат — были потеряны для повстанцев… Закрыть такую брешь партизанскому войску оказалось не под силу…
Когда стало ясно, что восстание кончилось, что в долины опять пришли немцы, Юрай собрал горстку людей, уцелевших из его отряда.
— Вот что, — сказал Юрай, — надо нам уходить в Мацоху… В горах мы не выдержим.
На перевале дул пронзительный ветер, снежная метель нагромоздила сугробы снега. Партизаны стояли под защитой обледеневшей скалы, но и сюда залетали порывы холодного ветра.
Николай Занин не знал, что такое Мацоха. Он спросил у Юрая.
— Мацоха?.. Это рядом с Брно. Такие пещеры. Они тянутся на много километров… Там есть подземные реки. А красота такая, что тебе и уходить не захочется из Мацохи!..
Юрай пытался шутить. Потом он опять стал серьезным. Сказал, что дорогу туда знает как свои пять пальцев. И в пещерах он не заблудится. До военной службы Юрай провожал туристов в Мацоху. Зиму пересидят там, а по весне снова можно будет уйти в горы… Конечно, можно и из Мацохи наносить удары фашистам.
Так и порешили. Под вечер спустились с гор, чтобы ночью пересечь долину, занятую немцами. Под руки вели раненых. В ветхой одежде, в рваной обуви, разбитые, но не побежденные шли партизаны по горным тропам, и невидимый колючий снег заметал их следы…
Глава шестая
Буассона расстреляли через три недели после ареста… Лилиан узнала об этом в тот же день из местной радиопередачи.
Сообщение фалезской комендатуры повторили и в вечернем выпуске. Диктор говорил, что за покушение на какого-то германского офицера в Фалезе расстреляно двадцать пять заложников, содержавшихся при фалезской комендатуре, при этом он ссылался на приказ военных властей.
Дальше следовал список расстрелянных. Виноторговец месье Буассон значился в нем третьим. Немцы оставались верны себе — во всем у них был порядок. Список расстрелянных заложников был составлен по алфавиту…
После ареста отца Лилиан несколько раз ездила в Фалез, чтобы добиться свидания. Но в немецкой комендатуре, ей неизменно отвечали одно и то же — с заложниками свидания не разрешаются… И вот извещение по радио… Лилиан навсегда запомнила растерянное, недоумевающее лицо отца, садившегося в немецкую военную машину.
Теперь на Лилиан свалились все хозяйственные заботы. Она была занята с утра до вечера, и, может быть, поэтому ей легче было переносить утрату. Потом ее очень тревожила судьба Леона, а из сердца, как известно, одна печаль может вытеснить другую.
Что же касается тетушки Гарбо, то горе просто придавило, свалило ее, и она долго не могла подняться с постели. Тетушка встала хилая, совсем маленькая, с пергаментным личиком и очень большими, запавшими глазами.