– Если?
Райан пожимает плечами.
– Возможно, он предпочел кремацию.
– В любом случае, тебя это, кажется, не волнует! – резко возражаю я.
– Возможно, тело помогло бы нам установить, кто такая Лили, но если наша единственная цель в расследовании – защитить Кейна, то это не наше дело. Он знает то же, что и мы с вами. Если он не чувствует угрозы, мы должны доверять его интуиции. Как ближайший родственник он почти наверняка знает больше, чем мы.
– Райан… – Я смотрю на него в смятении. – Не могу поверить, что я единственная, кто видит здесь проблему. Кейн не способен увидеть угрозу, потому что он одержим ею. Все эти годы он хотел вернуть свою жену, и ему все равно, как это произошло. Он не в себе, поэтому разговоры о том, что он отвечает за свои решения, ему не помогут. Вряд ли это совпадение, что были две женщины с одинаковыми татуировками, и одну выловили из океана, в то время как другая спит с моим сыном!
– Я не могу объяснить этого, как и того, почему она сменила столько имен. Я могу только сказать – совпадения неслучайны. Я верю, что это та женщина, которую мы знали раньше. Да, есть различия – даже некоторые несовпадения, – но мы первый раз встретились с тех пор, как разорвали наши отношения, так что некоторая неловкость вполне ожидаема. Что касается того, чье тело было выловлено из океана… Это загадка для нас – хотя, возможно, не для Кейна, и, может быть, это к лучшему.
– У меня нет слов.
– Тем не менее, – продолжает он, – брак Кейна, возможно, и не мое дело, но «Бахаран-фарма» меня касается. Наличие дополнительного голоса в пользу большинства – это нельзя упускать из виду. Именно поэтому я собираюсь подать прошение о вступлении в правление.
Мне требуется какое-то время, чтобы собраться с мыслями. Я совершенно не понимаю его логики.
– Ну, это… это отличная новость.
– Я рад, что вы все еще так думаете.
В течение многих лет я считала, что деловая хватка Райана будет огромным преимуществом для «Бахаран-фарма». Тем не менее я понимала, что «ЛанКорп» была его основной сферой деятельности.
– Я начну обсуждать это с другими…
– Я уже со всеми поговорил, – перебивает он. – Остались только вы и Кейн, мы с ним обедаем после нашей с вами встречи. И я ему сообщу о своем намерении.
– Сообщишь, – удивленно повторяю я. Упреждающие корпоративные маневры никогда не были хорошим предзнаменованием. – Как будто его согласие не обязательно.
– С чего бы ему возражать? – парирует он. – И вам? Вы оба раньше просили меня занять место в совете директоров, так что не было причин ожидать какого-либо неодобрения. У вас есть возражения сейчас?
Мое дыхание учащается вместе с сердцебиением. В мгновение ока невозмутимый парень превращается в расчетливого бизнесмена. Добродушных часто недооценивают. Никогда раньше я так не ошибалась в Райане. «ЛанКорп» не достигла бы таких успехов, если бы за его вежливостью не скрывался жесткий руководитель. Я просто никогда не думала, что у него может быть причина для конфликта со мной.
Я вопросительно приподнимаю бровь, отвечая на его вызов. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что Лили каким-то образом настроила его против меня. Что она могла сказать? Рассказала ли она ему о моих делах в Сиэтле? Или это просто уловка, чтобы сблизиться с ней? Возможно, он не может признаться в этом желании. Может, единственный способ добиться ее, который он может себе позволить, – это сохранять профессионализм. Или, учитывая, что он женат, это единственный возможный способ.
Оттолкнувшись ногой, я разворачиваю кресло и любуюсь панорамой, которая только недавно казалась ему такой захватывающей. Его неприязнь к Гидеону Кроссу хорошо известна; об этом говорится в каждом новостном сюжете, посвященном Райану. Я думала, что партнерство «ЕКРА плюс» с «Кросс Индастриз» подтолкнет его войти в совет директоров, но оно не стало достаточно веской причиной, и он отказался. Меня очень беспокоит тот факт, что доля Лили в «Бахаран-фарма» значит для Райана больше, чем его пресловутая вражда.
Возможно, теперь, когда Райан впервые увиделся с ней после их разрыва, он не так уж и рад, что Кейн отбил у него Лили. «Бахаран-фарма» – это способ причинить боль им обоим.
Черт побери. Мотивы Райана теперь так же неясны, как и у Лили.
– Нет, конечно, никаких возражений, – заверяю я его, опуская ногу на пол, чтобы остановить вращение. – Я в буквальном смысле кружусь от восторга.
Улыбка на губах не достигает его глаз.
И у меня появляется еще одна проблема вдобавок к уже имеющимся.
13Лили
– Ты сияешь.
Мне всегда нравился звук твоего голоса. Он завораживает меня, будто танцующая кобра перед зрителем. Я знаю, что нельзя растворяться в твоих словах, так как потом последует нападение: клыки вонзятся в уязвимую плоть, в крови мигом окажется жгучий яд. Я знаю и все же люблю…
Ветер завывает с той же яростью, которую я ощущаю внутри себя, он бушует, отбрасывает волосы на лицо и вызывет слезы, которые сливаются с дождем. За бортом бушует море, но ты кажешься сильной и грациозной посреди этого шторма, в то время как мои ладони кровоточат от того, как крепко я цепляюсь за канаты, чтобы сохранить равновесие.
– Хотела бы я, чтобы это сияние было результатом личного триумфа, – продолжаешь ты, – но нет. Ты сияешь, потому что мужчина признался тебе в любви, и ты позволила ему кончать в тебя, когда он захочет. Я растила тебя для большего.
– Ты меня совсем не воспитывала, – возражаю я, дрожа всем телом, когда колючий ветер пробирает меня до костей.
По правде говоря, я уже несколько дней не могу избавиться от леденящего душу холода. С того момента, как поняла, что ты приказала убить человека, которого я люблю. Если бы не чересчур бдительное наблюдение Рохелио, Кейн был бы уже мертв. Я не могу позволить тебе повторить попытку. Спокойно наблюдать, как мой любимый проводит свой день, блаженно счастливый и не подозревающий, что ты хотела перерезать ему горло средь бела дня, – это слишком невыносимо. Я не могу есть. Не могу спать. Страх – это все, что я чувствую.
– Будь честна, Арасели. Я подавала тебе пример. – Твоя улыбка ослепительна и прекрасна, хотя в твоем сияющем взгляде нет ни капли тепла. Именно эти изумрудные глаза подтверждают истину: ты убьешь его. Жажда крови и ярость, которые ты испытываешь, отражаются искрами безумия в твоих зрачках. Обычно ты так хорошо скрываешь это безумие, что большинство его не замечаю. Даже я искала его в прошлом и не смогла найти. Но сейчас внутри тебя кипит мстительная ревность, настолько ядовитая, что она разрушила твой идеальный образ.
– Давать советы по выживанию – это небрежное выполнение родительских обязанностей, – говоришь ты мне. – Когда мать правильно выполняет свою работу, ее дети становятся самостоятельными. Я показала тебе, каково это – преуспевать в этом мире как женщина.
Я отрицательно качаю головой:
– Ты научила меня брать, использовать и эксплуатировать других. Но я не такая, как ты. Мне не нравится причинять людям боль.
Твой смех подобен звону колокольчиков и отдается прекрасным эхом, словно призыв к поклонению. Даже бушующий ветер восхищается им. В сочетании с твоим черным юмором мне кажется, что сама буря смеется надо мной.
– Ты причиняешь боль мужчине, которого, по твоим словам, любишь. Ты знаешь, я не позволю тебе растрачивать себя на него, но ты эгоистична. Ты настолько одержима желаниями, что готова пожертвовать его жизнью.
Слова – это оружие, и ты всегда знаешь, как правильно их использовать.
Твои темные волосы развеваются, как знамя. Ветер прижимает шелковый огненно-красный комбинезон к твоим изгибам. Ты – морская сирена, которая заманивает меня к берегу, чтобы разорвать в клочья.
– Арасели, чтобы иметь счастье, ты должна украсть его. Мир не подарит тебе радости – ты должна сама ее забрать.
– Ты веришь в это, потому что безумна, но это неправда.
– Я бы никогда не солгала тебе. Ты сама себе лжешь. Романтическая любовь – это миф. Только материнская любовь настоящая. Только мать самоотверженно идет на жертвы. Любые другие отношения – это переговоры о выгодах для себя и компромиссах для их достижения.
– Он сделает для меня все что угодно! – Слова срываются с моих губ и разлетаются по ветру. Наша яхта «Шторм» лучше всего показывает себя в спокойном море, и я задаюсь вопросом, можно ли сказать то же самое обо мне. Я чувствую себя разбитой жизнью, в то время как ты расцветаешь в тяжелые времена. Только Кейн всегда был для меня убежищем, но ты хочешь, чтобы я видела в нем эпицентр урагана, самое опасное место, где я могла бы оказаться.
– Вэл сделает для тебя все что угодно, – поправляешь ты. – Не потому, что он любит тебя или меня, а потому, что решил нести за тебя ответственность.
– Вэлон Ласка – монстр! – И ты тоже…
– Он монстр на поводке, и ты не видишь суть. – Уголки твоей алой улыбки становятся острыми, как лезвия. – Предпочел бы Кейн влюбиться в тебя? Решил бы он предать своего самого близкого друга и отказаться от всего, к чему стремился? Боже мой, Арасели. Что тебя в этом так привлекает? У него нет ни преданности, ни твердости характера.
Мои мысли хаотичны, как бушующий океан, потому что ты, как всегда, исказила мои слова. Да, Кейна гложет бессильная ярость; я чувствую это в каждом его прикосновении. Его бесит, что он не может контролировать свои чувства ко мне, бесит, что он ведет себя так, о чем потом сожалеет. А я разве не чувствую того же? Я так хотела уйти от него, но не могу. Или я просто не хочу?
– Неужели ты не понимаешь? – настаиваешь ты на своем, чувствуя запах крови, сочащейся из ран, которые нанесла. – Любовь – это форма давления, и ты ценишь то, что мужчина делает по принуждению, а не то, что он делает по собственной воле.
Я не могу отрицать истину твоих слов. У меня есть только одно оправдание:
– Мы счастливы вместе.
И ты никогда этого не поймешь. Ты никогда не поможешь мне выбрать свадебное платье, не станцуешь с моим женихом танец тещи и зятя и не будешь улыбаться рядом со мной на фотографиях моего волшебного дня. Ты так гордилась мной, что я нашла и вывела деньги с твоих многочисленных офшорных счетов, но если я поставлю чье-то счастье выше моего собственного? На твой взгляд – лучше смерть.