– Я надеялась, что она будет нормальной. Ну знаете… праздники, торжественные мероприятия и тому подобное.
– То, что мы имеем сейчас, нормально, querida.
– Значит, моя мать победила, – безучастно заявляю я. – Мы все такие же больные ублюдки и никогда не освободимся.
– Мы разрываем порочный круг для других, – возражает Лейси с напряженным блеском в голубых глазах.
– Мы можем просто жить каждый своей жизнью. – Я смотрю на них. – Разве нет?
Рохелио бросает на меня лукавый взгляд.
– Мы уже ревностные поборники добра. Давай для разнообразия отомстим за кого-нибудь другого.
– Слушайте. – Лейси обводит нас всех взглядом. – Ребята, вы знаете, что Алия мне не нравится. Но от того, что с ней случилось, у меня мурашки бегут по телу, и, зная Рохелио, о самом худшем он умолчал.
Я резко вскакиваю на ноги, потому что слишком взволнована, чтобы сидеть. Обойдя диван, я встаю перед окнами.
– Эй, – произносит Това у меня за спиной. – Не отгораживайся от нас.
– Я не отгораживаюсь. Не могу. – Я тяжело вздыхаю.
– Ты что, жалеешь себя? – подкалывает меня Сальма.
– Может быть. И я не буду извиняться за это, так что отвали.
На мгновение воцаряется тишина, затем они все смеются. Напряжение в моих плечах немного спадает. Сделав глубокий вдох, я разворачиваюсь к ним лицом.
– Нам не обязательно нападать на Галлагера физически. – Рохелио бросает на Лейси предупреждающий взгляд, пресекающий любые протесты. – Мы можем нанести серьезный ущерб виртуально. Обчистить его банковские счета, подорвать его рейтинг кредитоспособности, завалить штрафами за неправильную парковку…
– Мы не делаем ничего противозаконного. Он преступник. Давайте докажем это, и пусть с ним разбирается закон.
– Он заслуживает худшего, чем тюрьма, – возражает Лейси.
– Карма уже обратила внимание на этого парня, – напоминаю ей.
– Она права. – Това кивает в знак согласия, ее темно-каштановые кудряшки рассыпаются по спине. – Нам не нужно его наказывать.
– Просто нужно убедиться, что он получит по заслугам, – добавляет Сальма.
Лейси разочарованно выдыхает.
– Ладно.
Рохелио одаривает меня одной из своих кривых улыбок.
– Я соглашусь на это ради тебя, – мрачно сообщаю ему. – Потому что Алия будет благодарна лишь на секунду. Потом она вспомнит, что ты представляешь угрозу.
– Я знаю, что мои дни в «Бахаран-фарма» сочтены, но в любом случае к этому все и шло.
– Рохелио, для твоего увольнения этого будет недостаточно. Доказав, что Алекс Галлагер виновен, мы также защитим тебя. Ты будешь владеть информацией, которая сделает тебя слишком опасным для нападения.
Он поджимает губы в тонкую линию.
– Я не теряю бдительности, querida.
Думаю, он в это верит. Но я-то нет.
15Витте
«Была очень рада увидеть тебя сегодня, Ники. Я скучала по твоим ласкам. Пожалуйста, приезжай снова как можно скорее;-)»
Быстрым движением я закрываю сообщения на своем мобильном. Но отбросить мысли о возлюбленной не так-то просто.
Я судорожно выдыхаю. Я все еще чувствую запах Даники, вспоминаю шелк ее кожи, когда она прижималась своими изгибами к моему телу, чувствую, как ее киска обхватывала мой член.
До сегодняшнего дня я никогда не встречался с Даникой в рабочие дни. Мы всегда проводили время вместе только в субботу днем и в воскресенье, когда у меня был выходной. Но с возвращением миссис Блэк наши встречи стали нерегулярными.
Моя помощь требовалась в любое время суток, каждый день. Хотя мой работодатель никогда не просил меня отказываться от личного времени, я пошел на это, потому что хочу быть рядом.
Во время недавнего короткого отпуска мистера и миссис Блэк в их доме в Гринвиче я прожил с Даникой больше недели. Это самый продолжительный период времени, который мы пробыли вместе, поскольку обычно свои четыре недели ежегодного отпуска я провожу со своей дочерью. Эти ничем не прерываемые дни с любимым человеком изменили динамику наших отношений. Несовместимость можно скрыть за редкими свиданиями. Теперь мы знаем, что можно проводить дни вместе и все равно хотеть большего.
Она была единственной женщиной, с которой я встречался в течение нескольких лет. Имея так мало свободного времени, я не склонен искать других отношений. Кроме того, Даника Уайт – уникальная женщина, и было бы бессмысленно полагать, что кто-то другой может с ней конкурировать.
Сегодняшний визит к ней совершенно не в моем обычае. Я боролся с желанием позвонить ей, но потом сдался. Хотя на деле мы встречаемся только друг с другом – насколько мне известно, мы никогда не обсуждали эксклюзивность. Я не хочу знать, есть ли у нее близкие отношения с кем-то еще. Мои мысли опасно сентиментальны, я знаю.
Какое-то время я задавался вопросом, почему невероятно умная, хорошо образованная, потрясающе красивая женщина делит свое время с человеком, который предан своей работе и работодателю больше, чем чему-либо. Именно Лили помогла мне понять и прочувствовать отголоски разбитого сердца. Я снова ощутил их сегодня, когда приехал в квартиру Даники и нашел ее, выпекающей печенье, босиком, в поношенных джинсах и одной из моих рубашек, которые я когда-то оставил. Ее блестящие белые волосы были собраны в высокий беспорядочный пучок, а моя рубашка, завязанная на узел, поддерживала полные груди вместо бюстгальтера.
– Ники! – Она приветствовала меня широкой, радостной улыбкой. И я обнял ее так крепко, что приподнял от пола…
Низкий голос прерывает мои воспоминания:
– Витте. Все в порядке?
Я тяжело вздыхаю. Песчинки в песочных часах перетекают вниз все быстрее.
Повернувшись к мистеру Блэку, я засовываю мобильный телефон в карман.
– Да. Все в порядке. Вам что-то нужно?
Я стою в дверях гостиной, и он подходит ко мне. После ужина он переоделся в черные шелковые пижамные брюки и халат в тон, а его темные волосы все еще влажные после душа. В его движениях присутствует легкость, которую я заметил только недавно.
– Пока ничего. Но давненько мы не наслаждались выпивкой в библиотеке. Не хочешь пропустить по стаканчику?
Я улыбаюсь.
– С удовольствием.
Мы идем рядом, шагая нога в ногу.
– Миссис Блэк отправилась спать?
– Нет, она чистит свои кристаллы. – Широко улыбаясь, он искоса смотрит на меня с высоты своего роста, а затем, пожав плечами, начинает смеяться. – Это целый ритуал. Морская соль, розовая вода и не помню что еще, прежде чем она разложит все это на подоконнике, чтобы они вобрали в себя свет полной луны. Сколько я ее знаю, это было ее способом расслабиться.
Я улыбаюсь в ответ и поражаюсь тому, как сильно он изменился. Он – совершенно другой человек, которого я не знаю, но надеюсь узнать.
– В пентхаусе много кристаллов.
– Да, она будет занята надолго.
Когда мы входим в библиотеку, он направляется прямиком к барной стойке. Окно в конце длинной узкой комнаты обрамляет шпиль Эмпайр-стейт-билдинг. Окно в противоположной стене комнаты выходит на Центральный парк – черную пустоту в самом сердце ярко освещенного города. Вдоль стен стоят черные книжные шкафы, заполненные разноцветными обложками книг, многие из которых принадлежат миссис Блэк. Она всегда была здесь, жила с нами, даже до того, как вернулась.
Я включаю камин с помощью пульта дистанционного управления, затем останавливаюсь, чтобы рассмотреть фотографию над каминной полкой. Это большая фотография бледной, стройной спины Лили и ее необычной татуировки. С тех пор как я работаю у мистера Блэка, не помню, чтобы он что-нибудь фотографировал. За годы отсутствия жены ни один предмет или момент не заслужил такого внимания, чтобы быть увековеченным. Но он много раз снимал жену на видео. Я знаю, где хранится камера, и мне нужно ее достать, чтобы он мог вернуться к еще одному занятию из своей прежней жизни.
Взяв два стакана отличного односолодового шотландского виски, он протягивает один мне, затем устраивается в кресле с подголовником, стоящем у камина. Мы часто сидели здесь вместе по вечерам, в основном в молчании, и пропускали по стаканчику перед сном, предаваясь своим личным мыслям. Он постоянно смотрел на фотографию изящной спины своей жены. А я думал про себя, насколько вредно для психики зацикливаться на женщине, которая вот так отвернулась от него, как будто собиралась его покинуть.
– Лили была права, – говорит он. – Рохелио выяснил, как отчет от «Рампарта» попал в руки моей матери. Она вошла в мой почтовый ящик в день нашего отъезда в Гринвич. Сегодня я позвонил Джайлзу Рампарту, и он подтвердил, что она приезжала к нему и расспрашивала.
Я смакую виски во рту, затем проглатываю.
– Прискорбная оплошность с его стороны.
– Я не стал винить его за это. Моя мать умеет добиваться своего. Он сказал ей, что вмешательство все только испортит, что, очевидно, ее не остановило.
– Мне жаль. – Возможно, он никогда не узнает, насколько сильно. Мне крайне неприятно, что семья подрывает его авторитет при каждом удобном случае, несмотря на все, что он для них делал. Возможно, их возмущает его эмоциональная недоступность, но он был безразличен ко всему, пока его жены не было рядом.
– Мне тоже. Но я привел свою мать в «Бахаран-фарма», потому что знал, что она сделает все возможное, чтобы добиться успеха. Могу ли я ставить ей в вину, что она поступила именно так, как я надеялся?
– Вы можете обвинять ее в том, что она эгоистична и ставит под угрозу ваше счастье.
Мистер Блэк делает глоток, задерживая его во рту и наслаждаясь прекрасным виски. Он смотрит на огонь, затем поднимает взгляд на фотографию.
– Боже, я был в ярости, когда сбросил звонок. Меня не волнует, как сильно мать хочет защитить «Бахаран-фарма», раз не считает защиту моей жены более важной… Знаю, прошло много времени с тех пор, как она заботилась обо мне, но отсутствие банальной человеческой доброты просто поражает.
Я не знаю, что сказать. Я люблю его так же сильно, как свою дочь, хотя он мне не родной. Я не понимаю, как Алия может быть такой бессердечной по отношению к своему собственному сыну.