– Послушай, Эми… я должен извиниться перед тобой. – Он резко выдыхает, и кажется, что вся его уверенность улетучивается. Он ни в коей мере не стал слабее, но неожиданно кажется уязвимым.
Я смотрю на него, не в силах найти слов. Кейн вроде бы выглядит совершенно спокойным, но я замечаю, как он сжимает подлокотники с такой силой, что костяшки пальцев белеют. С трудом сглатываю, чувствуя, что в горле пересохло. Я хочу что-то сказать, чтобы заполнить повисшее молчание, но мозг отказывается подчиняться.
– Я понимаю, что все уже далеко в прошлом, – продолжает он, – и, возможно, было бы даже лучше ничего не говорить сейчас, но ты заслуживаешь узнать, что я сожалею о том, каким был, когда мы впервые встретились, и о своем поведении последние несколько лет.
Нет никаких сомнений, что его слова искренние, и я не могу не ответить.
– Что ж… я признательна.
Он удерживает мой взгляд своими бездонными темными глазами.
– Мое несчастье не оправдывает того, что я вел себя как мудак. Ты была милой, когда я этого не заслуживал. Спасибо тебе.
У меня перехватывает дыхание. На мгновение задумываюсь, не сплю ли я. Разве я не представляла этот сценарий миллион раз? Мысленно я надевала десятки разных нарядов и находилась в десятках других комнат, когда слышала это извинение от Кейна. И во время этих воображаемых встреч меня переполняло чувство триумфа, когда я показывала ему на своем телефоне альбом с фотографиями всех женщин, с которыми он трахался. «Посмотри, какой ты больной!» – говорила я ему, смеясь.
Черт возьми, что со мной было не так, раз я могла думать о таких вещах? Как будто что-то нездоровое завладело моими мыслями.
Я взволнованно вскакиваю на ноги и отворачиваюсь от него, желая скрыть свой стыд. Я встаю у окна и смотрю на вереницы черных лимузинов и грязно-желтых такси на городских улицах. На тротуарах толпы людей спешат по своим делам.
Почему-то я перестала куда-либо ходить.
– Кейн, не благодари меня, – наконец произношу я хриплым от непролитых слез голосом. Возможно, мне было легче обвинять его, чем разбираться в себе и своих неудачах. – Я не всегда была настроена милосердно.
Он издает смешок.
– Нет, я так не думал.
– Но я ценю твои извинения. – Повернувшись к нему лицом, я тяжело вздыхаю. С души словно свалился камень, которого там вообще не должно было быть. – Сначала я была сбита с толку, но поняла, когда увидела фотографию Лили и услышала ее историю. А теперь все уже в прошлом.
Он сверкает белоснежной улыбкой, в которой сквозит облегчение. Впервые с тех пор, как мы познакомились, я чувствую свою значимость и понимаю, как было бы ужасно, если бы он смотрел на меня как на женщину, а не как на жену своего брата. Мне достаточно Рамина, и это ужасно, жутко и безумно. Как я могла так долго этого хотеть? Почему я так зациклилась на той единственной ночи с Кейном, когда Дариус удовлетворяет все мои потребности?
Кейн встает, и нас разделяет только мой маленький рабочий стол.
– Хочу еще раз поблагодарить тебя за то, что ты была так внимательна к Лили. Для нее это много значит, я знаю, и для меня тоже.
Я складываю руки на груди и медленно киваю, вспоминая, что побудило меня обратиться к ней. Уж точно не великодушие. Иронично, что, хотя я так зациклилась на том, чтобы выглядеть как Лили, у нас с ней гораздо больше общего, чем просто внешность. Я нутром чувствую, что это так: как будто я только что очнулась и реальность совсем не такая, какой я ее помню. Из всех, кого я знаю, она, возможно, единственная, кто может понять, что я чувствую, и наоборот.
– Я с нетерпением жду встречи с ней на ужине на следующей неделе, – говорю ему. – Может, мы что-нибудь запланируем. День в спа-салоне или что-то в этом роде.
– Да, ужин. Будет весело. – Он смеется, и я удивляюсь ему. Он действительно совершенно другой человек.
Это доказывает, что среди Армандов можно быть счастливой. Возможно. С тех пор как Лили вернулась, у нас не было семейных встреч, а до этого последней совместной встречей была моя свадьба. Тогда я была слишком глупа, чтобы заметить острое, как колючая проволока, напряжение среди членов семьи, и слишком зациклена на Лили.
Теперь я буду следить за всеми. И учиться.
17Алия
Я стою у стола своей помощницы и тут замечаю, как Кейн выходит из кабинета Эми. Какое-то время я просто смотрю, отмечая, что ее дверь была закрыта и что Кейн выглядит по-другому. Руки в карманах, настроение приподнятое, и он что-то насвистывает. Я быстро моргаю, чтобы прогнать образ своего старшего ребенка, каким он был в юности, но безуспешно.
Он сменил стрижку, оставив волосы более длинными, как раньше. И он расслаблен.
Что, черт возьми, он обсуждал с Эми? Тем более за закрытой дверью. Ничего хорошего, это точно. В течение многих лет эти двое избегали даже смотреть друг на друга.
Кейн ловит мой взгляд и уверенно разворачивается в мою сторону.
Я выпрямляюсь и, собравшись с мыслями, выдавливаю из себя улыбку.
– Доброе утро.
– Пока еще доброе, – беззаботно отвечает он и очаровательно улыбается, отчего в глазах моей помощницы будто появляются маленькие сердечки.
Я тоже не могу устоять перед этой улыбкой. Его отец искусно пользовался своим обаянием, что помогло ему создать первую версию «Бахаран-фарма» и заманить меня в брак. На протяжении многих лет очарование Кейна было скрыто от посторонних глаз, и хотя в глубине души я рада, что оно вернулось, у меня есть и другие соображения, что стало тому причиной помимо его счастья.
– У тебя найдется несколько минут? – спрашивает он.
– Конечно. – Я любезно указываю на свой директорский кабинет, как будто не обязана идти ему навстречу. Я могла бы продемонстрировать свое влияние и попросить Рейчел найти время в моем календаре для встречи с ним, но в этой игре мне не победить. Кейн сделает то, что пожелает. Если я хочу знать, в чем дело, то должна быть готова его слушать. Он кивает, предлагая мне идти первой, что я и делаю, стиснув зубы. Мне не нравится, когда члены моей семьи ведут себя неожиданным для меня образом. Мир полон неприятных сюрпризов, и самые близкие люди должны быть открытыми книгами.
Я размышляю, где мне сесть, затем выбираю свой рабочий стол. Я уже опускаюсь на стул, когда понимаю, что Кейн продолжает стоять.
При каждом удобном случае мой сын дает понять, что хочет находиться в моем присутствии как можно меньше. Это неприятный, болезненный отказ жутко меня раздражает.
– Чем могу помочь? – резко спрашиваю я. У меня есть и другие дела, которыми я с удовольствием занялась бы.
– Эми работает над обновленными рекламными предложениями, которые она выпускает, как для «Бахаран-фарма», так и для «ЕКРА плюс», так что ты скоро увидишь их запуск.
Не уверена, что я ожидала от него услышать, но только не это. Я приподнимаю брови.
– Она попросила тебя говорить от ее имени?
– Нет, – коротко отвечает он, продолжая стоять и держать руки в карманах.
– Разве не поэтому ты был в ее кабинете? Она чувствует, что нуждается в поддержке?
– Я не знаю, что она чувствует. Я говорю о ее работе, которая вызывает восхищение.
– Хорошо. Давай поговорим об этом. Я думаю, ее идеи не подойдут для такого серьезного бизнеса как фармацевтика.
Не самый веский аргумент, который я могла бы привести, но я возмущена тем, что мне вообще приходится это делать. Визитная карточка нашего бренда всегда была в моей компетенции, и никто не жаловался и не высказывал восхищения. Теперь благодаря Эми у Кейна появилось свое мнение?
Выражение его лица становится бесстрастным, почти скучающим.
– Излишне указывать на очевидное.
– У тебя никогда раньше не возникало проблем с нашими идеями. Хочешь, чтобы я поверила, что Эми не была инициатором этого разговора? Я знаю, что она не может обратиться напрямую ко мне.
– Никому не доставляет удовольствия, когда его травят.
– Ого… Надо же. – Такое чувство, что меня ударили под дых. Я тяжело откидываюсь назад. – Ты критикуешь меня за то, что я защищаю все, что мы построили?
– Неспособность улучшить способы нашего продвижения на рынке не приносит пользы компании.
– Ты ошибаешься, рассматривая происходящее только с одной стороны – с точки зрения Эми. Раньше я думала, что она просто алкоголичка. Теперь я начала сомневаться в ее психической уравновешенности. С годами ее состояние ухудшалось, но недавно она изменилась, и это вызывает тревогу.
Он хмурится, его поза больше не расслаблена, она становится агрессивной.
– Итак, мы отказываемся от хороших результатов работы, основываясь исключительно на личной жизни наших кадров? Такая политика может свести на нет достижения ряда наших сотрудников.
– Эми не наемный сотрудник, она член семьи. У нее наша фамилия. Только не говори мне, что ты не заметил в ней перемен.
– Твоя фамилия, – поправляет он.
Я пристально смотрю на сына.
– Ты намеренно меня провоцируешь?
– Может быть. Но с другой стороны, ты уже несколько недель пытаешься втянуть меня в обсуждение Эми, а я к этому не готов.
– Проблема в том, что ты не присутствовал, когда у нее были приступы. Она что-то употребляет. Ее рвет в туалете по нескольку раз в день!
Он вопросительно выгибает бровь:
– Откуда ты это знаешь? И это что, скрытый способ покритиковать меня за то, что я работаю дома, пока моя жена приходит в себя после комы? – Желание закричать становится почти непреодолимым. – В любом случае, – спокойно продолжает он, – какое это имеет отношение к качеству работы Эми?
– Неужели тебе нет дела ни до кого из нас? Лили – единственная, кто достойна твоей заботы? Ты, кажется, забываешь, что она тоже тебя бросила.
– Не втягивай в это мою жену! – рявкает он, устрашающе разводя руки в стороны.
– Кейн, когда-нибудь мы должны будем ее обсудить!
– Ты хочешь, чтобы этот разговор состоялся сейчас? Ладно.
Я наблюдаю, как он садится перед столом, и мое сердце замирает. Он так давно не уделял мне свое время и внимание. С того дня, как обвинил меня в том, что я бросила его ради своей финансовой выгоды.