Я хмыкнула, но не могла оспорить его точку зрения, что мои сомнения подрывают уверенность команды. Поэтому изобразила безразличие, пока они все не отправились в путь, а теперь молча страдаю в их отсутствие.
«Ни одна женщина не может позволить себе роскошь быть беспомощной. Беспомощность – это чувство, и только ты ответственна за то, что чувствуешь».
Голос моей матери звучит в голове, как навязчивая песня на повторе. Однако для меня сила заключается в действии, а я бездельничаю, ожидая, когда начнут действовать другие – моя команда, мои друзья, которые стали семьей и которых не учили с рождения быть смертельно опасными убийцами.
Достаточно ли я натренировала их за то ограниченное время, что у меня было? Почему я на это согласилась? Смогла бы я остановить их, если бы попыталась?
В любом случае, сейчас уже слишком поздно. В тот момент, когда Лейси опознала в Хюке человека, который организовал жестокое нападение на ее мать, у нас не осталось других вариантов.
Резко остановившись, я смотрю на свой открытый ноутбук и на данные с камер видеонаблюдения казино, которые мы взломали несколько дней назад. На разделенном экране сразу четыре точки обзора, что позволяет мне наблюдать за происходящим, но не иметь возможности помочь.
На одном из экранов Сальма усыпана ювелирными изделиями из драгоценных камней, ее соблазнительные формы подчеркнуты облегающим платьем с открытой спиной. Она дует на кости в своей руке, а затем с размаху бросает их на игровой стол. Высокий худощавый мужчина рядом с ней не сводит с нее глаз, даже когда другие наблюдающие за игрой взрываются радостными возгласами.
Рохелио сидит за покерным столом позади нее и внимательно наблюдает, как Сальма продолжает отвлекать Эндри Хюка, нашу мишень, своей броской красотой. Хотя Рохелио оглядывается через плечо только тогда, когда шумная толпа предоставляет такую возможность, я знаю, что он прекрасно осведомлен о том, что происходит у него за спиной.
Я не могу приписать себе его умение владеть ситуацией. Когда я его нашла, он якшался с уголовниками, балансируя на тонкой грани, переступив которую, скорее всего, оказался бы в тюрьме. В поисках своей сестры Рохелио внедрился в преступный мир, и он медленно поглощал его. Я выделила ему грант на обучение в колледже, и он не смог просто принять от меня этот подарок, поэтому решил, что я нуждаюсь в его защите. Что бы я ни говорила и ни делала, ничто не может убедить его начать все с чистого листа и не останавливаться на достигнутом. И я, надо признать, слаба, поскольку всю мою жизнь рядом со мной никого не было. Считать его своим братом – слишком соблазнительная идея, чтобы от нее отказываться.
Движение на соседнем экране привлекает мое внимание к Тове, идущей по коридору отеля. Она смотрит в свой телефон, и спустя секунду мне приходит уведомление о входящем сообщении.
«Ожидание смерти подобно».
Ее сообщение возвращает мое внимание к записи с портативной видеокамеры Лейси. На ней я вижу, как она аккуратно роется в ящике, заполненном одеждой. Она уже осмотрела личные вещи и сейф в номере Хюки.
– Вы отлично справляетесь, – говорю я вслух, и мои слова передаются в наушники, надетые на всех четверых.
Вообще я была против обыска, желая ограничить риск разоблачения Лейси, даже ценой потери какой-либо зацепки к местонахождению Вэла. Но Рохелио сказал, что мы должны дать Лейси нечто большее, чем пистолет.
– Хотя это убийство носит личный характер, думаю, что было бы разумно связать его с общей картиной. Первое убийство всегда самое трудное, даже если оно заслуженное. А так у нее будет шанс добиться большего, чем просто отомстить.
Я согласилась – он прав, что подумал об этом. К своему стыду, я всегда уделяю слишком много внимания деталям и недостаточно человеческому фактору. В результате у меня отлично получается претворять планы в жизнь, но в личных взаимоотношениях я ужасна. Мама не воспитала во мне заботу о других. К счастью, рядом со мной Рохелио, чье сердце достаточно велико для нас обоих.
Любовь для меня – это всегда душевная боль.
Я возвращаю свое внимание к видео из казино. Рохелио встает, привлекая к себе мой взгляд. Когда он поворачивается к Сальме и сжимает ее плечо, я понимаю, что Хюка приставал к ней. Сальма наклоняется к Рохелио и, смеясь, целует его в щеку. Они выглядят как пара, которая давно живет вместе, и на лице Хюки отражается унижение, смешанное с гневом.
– Я могла бы подняться с ним в номер, если он за мной приударит, – предложила она изначально. – Тогда у Лейси будет помощник.
– Нет, – не согласилась я. – Когда его найдут мертвым, полиция будет проверять последних, кто был рядом с ним. Мы не допустим, чтобы это был кто-то из нас. Лейси знает, что делать.
– Я справлюсь. – Лейси решительно сжала губы в тонкую линию.
Внимательно следя за мишенью, я сообщаю остальным:
– Рохелио и Сальма выбывают, но Хюка все еще в зале.
Хюка с леденящим душу выражением наблюдает, как Сальма уходит, затем пожимает плечами и бесцельно оглядывается по сторонам. Я задерживаю дыхание, как будто это может остановить время.
Следующие несколько часов тянутся медленно, и солнце уже опускается за горизонт, окрашивая небо в ярко-оранжевый цвет. Сальма и Рохелио задерживаются в казино до ужина, а затем отправляются в ресторан Le Salon Rose, чтобы оставаться неподалеку. Това удаляется в номер, ожидая моего сигнала, чтобы занять свой пост в коридоре. Лейси ждет в темном номере Хюки. Когда он наконец уходит, все заканчивается меньше чем за минуту.
Дверь в номер открывается, и включается яркий свет. На мгновение я вижу его лицо и искру удивления, прежде чем у него во лбу появляется дыра, а за ней еще одна – на лацкане пиджака. Его тело падает на пол, и на одно долгое, ужасное мгновение камера остается сфокусированной на его трупе с широко раскрытыми глазами.
– Лейси, – мягко подгоняю я, – тебе нужно уходить оттуда. Работа сделана.
После этого я предупреждаю всех. Я жду, пока она возьмется за дверную ручку, а затем выключаю камеры видеонаблюдения в коридоре ровно на десять секунд. Когда снова их включу, то увижу пустой коридор, а Лейси благополучно переместится в номер Товы напротив, где переоденется, прежде чем выйти из соседней спальни.
Вместо этого я вижу свою мать.
Она стоит перед дверью Товы и смотрит прямо в камеру с широкой улыбкой.
У меня кровь стынет в жилах.
Я наблюдаю, как она открывает дверь и исчезает внутри. В панике я бросаюсь к двери каюты. Распахнув ее, я выскакиваю…
…и, споткнувшись, останавливаюсь на крыше.
Я дико озираюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться. На небе полная луна, ее яркий свет озаряет город серебристым сиянием. Справа от меня водонапорная башня.
Нью-Йорк. Как? Почему?
– Эй! – Я оборачиваюсь на звук голоса Товы и вижу, что она спешит ко мне бодрой, радостной походкой. Она налетает на меня и крепко обнимает. – Не могу поверить, что у нас получилось!
– Где Лейси?! – Я отстраняюсь. – Что произошло?
– Я здесь.
Я поворачиваюсь и натыкаюсь прямо на Лейси, которая быстро и крепко обнимает меня. Я вглядываюсь в ее родное лицо, в ее глаза.
– Ты в порядке?
– Да, а что такое? – улыбается она. – Ты можешь поверить, что он получил эту работу?! Ей-богу, ему все под силу.
Нахмурившись, я понимаю, что речь идет о Рохелио. Я хочу спросить о Монте-Карло, но догадываюсь, что уже знаю, что произошло. Это в прошлом. Все прошло без сучка и задоринки. И теперь Рохелио нанят в «Бахаран-фарма».
– Все хорошо? – спрашивает она, и ее улыбка исчезает. – Ты, кажется, сама не своя.
Рохелио подходит к Тове сзади, за ним сразу же следует Сальма, которая держит в одной руке бутылку шампанского, а в другой – стопку пластиковых стаканчиков. Мы собрались, чтобы отпраздновать наш успех, хотя редко это делаем, чтобы лишний раз не рисковать.
Я стряхиваю с себя затянувшееся замешательство, Монте-Карло рассеивается, когда я сосредотачиваюсь на настоящем моменте. Пришло время повеселиться со своей семьей.
За моей спиной открывается дверь на крышу. Я оборачиваюсь, обеспокоенная тем, что кто-то нарушил наше уединение.
В дверном проеме стоит моя мать в черной одежде и с ярко-красной помадой на губах. Она поднимает пистолет, прицеливается и одного за другим убивает людей, которым принадлежит мое сердце.
19Лили
Я просыпаюсь и с громким криком вскакиваю в постели. Сердце бешено колотится в груди, а кожа покрывается испариной. В комнате так темно, что я не вижу собственной руки, поднесенной к лицу. Только чувствую отголоски ночного кошмара и слышу твое глубокое, ровное дыхание. Ты резко вдыхаешь и поворачиваешься ко мне, инстинктивно реагируя на мое состояние, но сейчас любые прикосновения невыносимы. Только не тогда, когда смех моей матери все еще отдается в сознании и когда мое тело пропитано запахом страха.
Бесшумно соскользнув с кровати, я беру свое кимоно со стула рядом и направляюсь к гардеробной, точно зная, сколько шагов мне нужно сделать, чтобы ни на что не наткнуться. Это один из бесчисленных уроков, которые преподала мне моя мама и которые ничего не значат для людей, живущих нормальной жизнью.
Я прохожу мимо вешалок с одеждой, которые напоминают выстроившихся рядами осуждающих меня призраков. Добравшись до гостиной, я по-прежнему испытываю беспокойство. В мутных зеркалах, которые меня окружают, я вижу призрак матери.
Она будет преследовать меня вечно? Теперь она управляет моими подлинными воспоминаниями о моей семье, проникая в события прошлого через мои сны. Терроризирует меня, сдерживая свое обещание забрать у меня все или всех, кто может сделать меня уязвимой.
Когда я перестану ее бояться? Она больше никогда не сможет навредить ни мне, ни тем, кого я люблю.
Я опускаюсь на бархатный диван и убираю влажные волосы с затылка, подставляя лицо прохладному воздуху. Меня все еще подташнивает, сейчас страх и ужас более реальны, чем пентхаус.