Откинув голову на подушки, я закрываю глаза и пытаюсь понять тревогу, которая меня не отпускает. Я должна лежать в твоих объятиях, уютно устроившись в окружении твоей любви. Быть с тобой – это мечта, которая стала явью. Но моя мать по-прежнему лишает меня покоя во сне.
Все эти годы я говорила себе, что если просто устраню угрозы со стороны матери и Вэла, то у нас с тобой больше ничего не встанет на пути. Теперь их нет, и я должна признаться себе раз и навсегда, что это были всего лишь отговорки, чтобы избежать правды: я тебя недостойна и буду только мешать.
Почему я никогда не понимала, насколько легче играть роль, чем просто быть самой собой? Не поэтому ли моя мама решила прожить свою жизнь в образе стольких разных женщин?
Открыв глаза, смотрю на потолок, в котором отражается свет ярко освещенного города. Неважно, что выбрала моя мать – я должна сделать собственный выбор. Остаться или уйти. Найти себя или потерять тебя.
Я чувствую твое присутствие еще до того, как ты выдаешь себя.
– Сетаре? – Твой низкий голос заключает меня в объятия. – Не спится?
Я вздыхаю и поворачиваю голову, чтобы посмотреть, как ты приближаешься, еще один призрак из моего прошлого. Твое обнаженное тело восхитительно, сияние луны заливает рельефные мышцы мягким холодным светом. Ты выглядишь так, словно высечен из мрамора.
Ты никогда не сомневался в моей любви, но я не смогла сделать того же для тебя. Я потерпела неудачу во многих отношениях.
Выпрямившись, я двигаюсь, чтобы ты сел рядом со мной. Я больше не хочу быть одна или отказываться от тебя. Не могу позволить призраку моей матери встать между нами.
– Меня зовут Арасели, – признаюсь я, удерживая твой темный сверкающий взгляд.
Ты не сбиваешься с шага, но я чувствую внезапную настороженность. Пропало сонное беспокойство, сменившись напряженной сосредоточенностью.
– Арасели, – повторяешь ты, оценивая его звучание. – Прекрасное имя, как и ты. Что оно означает?
– Алтарь небес.
Ты садишься рядом со мной и протягиваешь руку, чтобы я прижалась к тебе. Я сворачиваюсь калачиком, закидываю ноги тебе на колени и прижимаюсь щекой к твоему сердцу. Вдыхая тебя, я удерживаю твой аромат в себе.
Твои губы касаются моей макушки.
– Я не смог бы подобрать для тебя более подходящего имени.
– Не понимаю, как ты можешь говорить такое, когда пережил ад.
– Только без тебя. Когда мы обновим наши брачные клятвы, то возьмем твое настоящее имя.
– Но я не знаю своей фамилии. – Я плотнее запахиваю кимоно. – Мне всегда придется быть Лили, но теперь это не имеет значения.
– Тебе не нужно быть никем, кроме как моей женой, – бормочешь ты, проводя пальцами по моим волосам.
Найдешь ли ты странным, что твоя любовь ко мне меркнет в свете того, что ты больше не любишь Лили?
Теперь, завоевав тебя, я должна меньше ненавидеть эту фальшивую личность. Кого волнует, была ли она такой замечательной и всеми любимой?
Меня волнует. Потому что она заслуживала тебя, а я нет.
– Если бы все было так просто, – говорю я со вздохом сожаления.
Прижимаясь, ты целуешь меня в лоб.
– Спасибо, что открыла мне свое имя, Арасели.
Я невесело смеюсь, хотя глаза щиплет от слез.
– Никто, кроме моей матери, не называл меня так. Ты единственный, с кем я поделилась этим именем.
И в этом чувствуется вызов и бунтарство. Моя мать умерла и больше не может нам навредить, но у меня такое чувство, будто я ее предала.
Ты ласкаешь пальцами мою спину, водя ими вверх и вниз, словно музыкант, играющий на инструменте.
– Я просто счастлив, что ты мне доверяешь.
– Так всегда и было. – Твоя грудь под моей щекой такая твердая и горячая. Недели, проведенные вместе, не притупили фантастического ощущения от того, что я нахожусь в твоих объятиях.
Когда бесконечно долго чего-то желаешь, требуется столько же времени, чтобы поверить, что это наконец-то твое.
– Это ведь не совсем так? – Твой тон мягок, но взгляд – нет.
– Я могу доверять тебе и при этом что-то скрывать.
– А я могу быть терпеливым. Я это доказал.
Чувство неправильности сжимает мне горло, и ты позволяешь мне хранить молчание. Это утешение напоминает, почему меня тянет к тебе и всегда тянуло. Ты заставляешь меня чувствовать, что время не имеет значения. Что нет никакой необходимости что-то менять или раскрывать секреты. Что пока мы вместе, остальное придет само.
Только ты и я, связанные друг с другом, – это все, чего я хочу, навсегда. Но я цепляюсь за свое молчание. Между нами есть секреты и ложь, но они не имеют силы, если мы не отмахиваемся от них. В другое время и в другом месте, возможно, мы бы вообще не заговорили. Но здесь и сейчас это не вариант.
– Что, если я хочу забыть свое прошлое и никогда его не обсуждать? – тихо спрашиваю я.
Мгновение ты колеблешься. Затем отвечаешь:
– Со временем мне нужно будет узнать все твои грани. Каждую мельчайшую деталь. Только так я буду полностью уверен, что ты больше не покинешь меня.
Твоя честность контрастирует с моей нечестностью, и чувство вины усиливается.
– Кейн, быть с тобой – это все, чего я хочу.
– Ведь этого было недостаточно? А мне нужно что-то, чего было бы достаточно. Лишь зная, что моя любовь не ограничена никакими условиями, ты всегда будешь возвращаться ко мне.
Я отстраняюсь и выпрямляюсь, так что мы оказываемся лицом к лицу. Глядя на тебя, я понимаю: все мои давние подозрения, что наша разлука была случайностью, рассеялись. Внезапно мое сердце сжимается, и страх омрачает настроение. Ты столько страдал из-за меня, от ран, которые слишком похожи на те, что нанесли тебе твои родители. И ты приготовился к большему, пошел на этот риск, потому что любишь меня, не взирая на инстинкт самосохранения.
Что я могу сказать? Да, я уже говорила тебе, что убила свою мать. Но Вэл? Остальные?
– Ты сказал, что тебя не волнует, что я делала, пока мы были в разлуке.
– Я солгал. – Ты берешь меня за руку и переплетаешь наши пальцы, наклонив голову, чтобы прижаться губами к моему обручальному кольцу. – Тогда я был слишком уязвимым, чтобы быть честным. Я был ослеплен тобой, Сетаре. Всегда был. Ты – яркий, сияющий свет в моей жизни.
Повернув голову, ты смотришь в окно на ночное небо. Точеные черты твоего лица становятся еще более резкими в лунном свете.
Я тоже ослеплена тобой, любовь моя. Всегда.
– Правда в том, что тени избегают света, – продолжаешь ты, – и вот кем я был до тебя и без тебя – тенью человека. Теперь я понимаю, что моя внутренняя тьма притягивается к твоей.
Я ошеломлена твоими словами.
– Интересно, замечала ли ты когда-нибудь эту мою сторону или просто предпочитала ее игнорировать? Я задаюсь вопросом, будешь ли ты по-прежнему любить меня, если я такой же ненормальный, какой ты себя считаешь? – Ты смотришь на меня блестящими черными глазами. – Я иду на этот риск, и ты тоже рискнешь, потому что, что бы ты ни сделала в прошлом, что бы ни собиралась сделать в будущем – не имеет значения, как, почему и с кем. Я люблю каждую частичку тебя, включая то, что, как ты думаешь, скрыто от меня.
Я вспоминаю слова Алии: «Я знаю, что ты не Лили, потому что береговая охрана обнаружила ее тело».
Я крепче сжимаю твои пальцы.
– Ничто хорошее не растет в темноте.
– Ты выросла. Мы оба выросли. Сначала наша любовь, а потом мы создали свой собственный свет.
Я вспоминаю то слишком короткое время, когда мы были молодоженами, оторванными от мира, которые довольствовались только друг другом. Два человека, привыкшие быть одинокими, которые обрели общее уединение.
Пыл в твоих темных глазах постепенно угасает.
– Я бы никогда не добился этого, – ты обводишь жестом пространство вокруг нас, – если бы не ты.
Я резко выдыхаю.
– Прости меня.
– Арасели… – Ты притягиваешь меня ближе и крепко обнимаешь. – Я не жалею о том, что вложил в «Бахаран-фарма», но я возвращал что-то из прошлого, что не обязательно хотел бы перенести в будущее. Я женат не на пентхаусе или компании. Я женат на тебе, и если ты не можешь быть самой собой в той жизни, которую я построил, давай построим новую.
Я обвиваю руками твою узкую талию.
– Я не жалуюсь, Кейн. Быть с тобой и делать тебя счастливым – это вовсе не жертва. Прости, если ты подумал, что я это имела в виду.
– Послушай… Возрождение «Бахаран-фарма», возможно, не дало мне сойти с ума, когда тебя не было рядом. Но, пересматривая свои желания и то, что у нас есть, я вспомнил, чего хотел до того, как эта компания стала моей целью.
– Я натолкнула тебя на эту цель. Ты хотел оказывать консалтинговые услуги, а я подтолкнула тебя в другом направлении.
– Прекрати. Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу. – Ты рассеянно массируешь мне затылок. – Оглядываясь назад, я понимаю, что мы с тобой единодушны в желании помогать другим достигать их целей. В принципе, я думаю, что это одно из тех качеств, которые привели к тому, что мы полюбили друг друга. Считаю ли я, что нам следует сосредоточиться на этом вместе? Что мы оба были бы счастливее, если бы так и поступили? Безусловно. Но восстановление «Бахаран-фарма» было важно для моей матери, поэтому я рад, что ты вдохновила меня на это.
Я прижимаюсь к тебе щекой:
– Мне не нравилась твоя мать, как она с тобой поступила, но я несправедлива, учитывая вмешательство моей матери. Алия заслуживает моего сострадания, и оно у нее есть.
Я больше не могу думать о ней, не вспоминая о том, что рассказал мне Рохелио. Я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не видеть образов, которые возникают в сознании. Моя мать сделала Алию жертвой и тем самым запустила цикл виктимизации. Эта травма коснулась целого поколения, затронув тебя, твоих братьев и сестру. Это шокирует и не поддается осмыслению. И, пытаясь компенсировать ущерб, я причинила еще больше боли, с которой не знаю как жить. Оставаясь с тобой, я заставляю и тебя с этим жить.
– Я тоже начинаю смотреть на нее иначе, – признаешься ты. – Она не всегда была такой, как сейчас. Она изменилась после ухода отца. Я помню, как она смеялась. Все время. Чувство юмора моего отца просто забавляло ее. Я все еще слышу ее смех в своих воспоминаниях, но не могу сказать, когда в последний раз слышал его вживую. Пережив потерю тебя, я понимаю, как и почему она стала той, кого я больше не у