– Вы знаете, кто на этой фотографии?
– Нет. А вы знаете?
– Это жена Ласки, – сообщает мне Йеллен. – Стефани.
Вернув телефон, я мотаю головой, чтобы привести мысли в порядок.
– И что вы думаете? Что он хотел убить свою жену, но у него не получилось и она отомстила?
– Возможно. – На этот раз Эмброуз убирает свой телефон в карман. – Напомните нам, почему у вашей входной двери стоит охрана.
– А почему бы и нет? – Ты спокойно вмешиваешься в разговор. – Я часто устраиваю приемы, и подобные вещи производят на гостей большое впечатление.
Детектив устремляет на тебя внимательный взгляд.
– Вас не беспокоит что-то конкретное?
– Кроме того, что семейный ужин, тщательно спланированный моей женой, испорчен? Нет.
В этой одежде ты похож на студента из Фордхема, с которым я когда-то познакомилась, но твой голос и манеры совсем другие. Ты воздвиг стену, тем самым прекратив дальнейшее сотрудничество с нашей стороны.
– Приносим свои извинения, что помешали. – Йеллен встает и улыбается. Его дружелюбие кажется искренним, но при этом в его взгляде сквозят решительность и проницательность, свойственные полицейским. – Что касается охраны, то нет ничего плохого в том, чтобы перестраховаться. Особенно в сложившихся обстоятельствах.
Я вопросительно выгибаю бровь.
– Какие обстоятельства?
– Те, кто предан Ласке, захотят отомстить за него, – поясняет Эмброуз, поднимаясь на ноги. – Они уже однажды приняли вас за Стефани. Предупредите свою охрану и не выходите в город без сопровождения. По возможности постарайтесь оставаться дома.
Йеллен мрачно кивает.
Ты тоже встаешь.
– Я прослежу, чтобы она была в безопасности.
– У нас могут возникнуть к вам еще вопросы, – предупреждает Эмброуз. – Сообщите нам, если решите уехать из города.
– Вы будете знать, где нас найти, – вмешиваешься ты.
Я встаю, чтобы проводить их, а ты обходишь свой стол и обнимаешь меня за плечи, нежно сжимая их, словно подбадривая.
У тебя тоже возникнут вопросы, и я не буду знать ответов. Я вообще ничего не понимаю. Зачем кому-то из окружения Вэла пытаться меня убить? Я смотрела в глаза Вэлу в последние минуты его жизни. Он говорил со мной. Я бы сразу поняла, если бы он захотел меня убить. И как бы тщательно ты ни защищал меня, если бы он хотел моей смерти, я бы была мертва.
Приказала ли моя мать совершить это убийство?
Когда она успела это сделать? До того, как присоединилась ко мне на яхте в тот роковой день много лет назад? Подозревала ли она, что я убью ее, как убила бы любого, кто угрожает тебе? Считала ли она, что единственный способ спасти меня от тебя – это забрать мою жизнь?
Она могла бы сделать это, если бы считала, что так будет лучше.
Я вспоминаю, какой она была в тот день – в ослепительно красном. Сознательно ли она пошла на риск, зная, что ее ребенок убьет ее? Последнее испытание. И если бы я его не прошла, чтобы было иначе? С тех пор мои частые переезды и многочисленные личности сделали бы мой розыск практически невозможным.
Слезы обжигают глаза. Сердце разрывается от боли. Все оставшиеся иллюзии о моей матери, которые были мне дороги, развеялись.
И поскольку это единственное, что мне от нее осталось, боль накрывает с головой мощной волной и тянет в пучину скорби.
24Витте
Безоблачное субботнее утро, и небо бледно-голубого цвета. Войдя в кабинет моего работодателя после того, как я навестил его мать, я сразу же почувствовал, что его что-то тревожит. Кейн Блэк – человек, подверженный сильным страстям. Когда его эмоции на пределе, атмосфера вокруг сгущается, подобно тому, как тучи закрывают солнце перед грозой.
Я полагаю, что это было частью первоначального влечения между ним и миссис Блэк. Учитывая, насколько сильны его чувства к ней, он, должно быть, увлек ее за собой, как торнадо. В сравнении с ее жизнью, полной тайных делишек и вымышленных имен, он, вероятно, был глотком свежего воздуха.
Сейчас он стоит у окна, скрестив руки на груди, и смотрит на город. На нем повседневная одежда: светло-серые брюки и черная футболка, но, тем не менее, он все утро напряженно работал, сосредоточившись на своей семье, в частности, на жене.
– Витте, – говорит он, не оборачиваясь. – Она была дома?
– Да. У нее сильное похмелье. – На самом деле его матери было настолько плохо, что она даже не стала донимать меня сексуальными предложениями, как обычно. Но об этом я ему не говорю.
– Что ж, она заслужила это после прошлого вечера. – Он возвращается к своему столу и грациозно опускается в кресло. Вздохнув, жестом приглашает меня присесть. Достав свой мобильный, набирает номер по громкой связи, и я слышу гудок.
– Да, Кейн, – отвечает его мать более хриплым, чем обычно, голосом. – Если ты звонишь, чтобы отчитать меня, предупреждаю, сейчас у меня нет сил на это. Тебе придется перезвонить позже.
Его губы изгибаются в печальной улыбке.
– Ты помнишь, когда именно Эми впервые начала работать с Вэлоном Лаской?
На мгновение воцаряется тишина, затем раздается долгий вздох.
– Года четыре или около того назад.
– Ты сказала, что у тебя есть доказательства, – возражает он. – Они должны указывать на даты.
– Ради всего святого… Подожди минутку, я посмотрю. Не понимаю, почему это нужно обсуждать сейчас. У меня ужасно болит голова.
– Я ценю, что тратишь на меня время, – говорит он невозмутимо.
Проходит несколько минут, в течение которых мы слышим, как она дышит и что-то печатает на клавиатуре.
– Да, я была права. Апрель две тысячи двенадцатого. По крайней мере, эта дата указана в контракте на ее услуги.
Он поднимает брови.
– Ладно. Большое спасибо.
– Кейн, подожди! – Она откашливается. – Прости, что я вчера рано ушла. Почувствовала себя неважно. Остаток вечера прошел гладко? У тебя были какие-нибудь проблемы?
– Нет, все прошло хорошо.
– О… Это хорошо.
– Мне нужно идти. Надеюсь, тебе скоро станет лучше. До свидания. – Он заканчивает разговор и сидит, уставившись в стену.
– О чем задумались? – спрашиваю я.
Мистер Блэк моргает, очнувшись от своих размышлений, и переключает свое внимание на меня.
– Я пытаюсь вспомнить, когда Ласка впервые появился в моей жизни. Какова вероятность того, что его работа с Эми не имеет ко мне никакого отношения?
– Мы пока не можем исключить случайное совпадение, – говорю я, – но я бы сказал, что вероятность этого очень мала. Бандит, нанимающий компанию по управлению социальными сетями, даже для законного бизнеса, – это неожиданно и подозрительно, учитывая все обстоятельства.
– Точно. Я встретил Эми примерно в то же время. Либо прямо до, либо сразу после этого. Я просмотрел памятный альбом, который они с Дариусом дарили на своей свадьбе в качестве сувениров, и в нем указано, что они начали встречаться в мае две тысячи двенадцатого, то есть через несколько недель после того, как мы с ней были вместе.
– Вы сохранили памятный альбом. – Это утверждение звучит как вопрос, потому что я сильно удивлен. Это настолько памятная, сентиментальная вещь, что выдает его более глубокую привязанность к брату, чем я предполагал.
Мой работодатель отмахивается.
– Я собираюсь отвезти Лили в Гринвич на некоторое время. Не знаю, на сколько. Мне просто будет спокойнее, если ее пока не будет в городе.
– Вы беспокоитесь, что детективы правы насчет того, что она в опасности?
– Я беспокоюсь обо всем, – напряженно отвечает он. – Особенно о ней. С ней не все в порядке, и я знаю, ты это видишь.
Я киваю.
– Она плохо ест.
– И плохо спит. Она все еще в отключке после того, как всю ночь ворочалась с боку на бок. – Он делает глубокий вдох и быстро выдыхает. – Она думает, что ее мать заказала это убийство несколько лет назад, когда мы поженились. Поскольку моя жена скрывалась под разными вымышленными именами и разъезжала по всему миру, недавнее возвращение в Нью-Йорк, вероятно, стало первой возможностью установить ее местонахождение. Мысль, что ее мать так поступила, убивает ее.
– Это вполне понятно. – Я тихо притопываю ногой от волнения. – Еще недавно нам говорили, что Ласка удовлетворит любой каприз матери Лили. Если это правда, зачем убивать человека, выполняющего ее приказы?
– Не знаю. Мы собрали информацию воедино, но ничего не сходится.
– Думаете, Лили лжет?
Он пожимает плечами, и это движение выдает его общую усталость.
– Это не имеет значения. Я не могу жить без нее.
В его тоне такая решительность. «Она – зависимость, которая съедает меня заживо», – однажды сказал он.
– Это имеет огромное значение, – мягко возражаю ему.
Мистер Блэк бросает взгляд на фотографию жены на своем столе.
– Для всех, кого я любил, я был ненужной вещью. Но моя жена убила самых дорогих ей людей, потому что хотела защитить меня любой ценой. Это самая важная правда. Остальное придет со временем.
Он смотрит на меня серьезными темными глазами, и я вижу в них отражение недавних страданий Лили. Они связаны, эти двое. Если она страдает, то и он тоже.
Вздохнув, мой работодатель откидывается на спинку кресла.
– Мы оба считаем, что недостаточно хороши друг для друга. Мне все равно, я не позволю этому ощущению остановить меня, однако ей не все равно. – Мне хорошо знакомо это чувство: быть с тем, с кем не следует, поэтому я не могу высказать свое мнение. – В любом случае… – продолжает он. – Она начинает открываться мне. Я надеюсь, что наше совместное уединение ускорит это. Нам также нужно обсудить Эрику Феррари. Пришло время.
Я не завидую ему.
– Разумеется, пляжный дом для вас готов. Я прослежу, чтобы охрана тщательно проверила его и прилегающую территорию и чтобы команда разместилась в гостевом доме до вашего приезда. Желаете, чтобы я присоединился к вам?
– Возможно, но не сейчас. Я надеюсь, что если мы останемся наедине, она расскажет мне больше. – Он барабанит пальцами по пресс-папье на рабочем столе. – Мне нужно выяснить, обратился ли Ласка к Эми из-за меня, и если да, то что он надеялся от этого получить. Какой в этом был бы смысл?