– Ты меня слышала. Это моя компания, и она останется моей!
– Делай со «Сливками общества» все что хочешь, – говорю ей. – Я никогда ее не хотела. Дариус…
– Заткнись, если собираешься снова врать! Тебе не сойдет с рук, что ты со мной сделала. Ты за это заплатишь.
Я не знаю, что еще делать, кроме как сохранять спокойствие и надеяться, что это сдержит ее быстро растущую ярость. Поднеся чашку к губам, я делаю глоток остывшего чая, который не хочу, и пытаюсь ее успокоить:
– Дело в деньгах? У тебя финансовые проблемы? Я могу помочь.
– Поэтому ты наполнила ящик моего стола презервативами? Потому что пыталась помочь?
Я чувствую, что любые мои слова могут окончательно вывести ее из себя.
– Эми, я уже извинилась за это. И я была искренна.
– Этого недостаточно, Алия! Извинения? – усмехается она. – Они не исправят того, что ты натворила. Твой захват власти обойдется намного дороже, чем это чертово «извини»!
У меня голова идет кругом, пока я пытаюсь понять, о чем она говорит. Но понять этот бред просто невозможно. Она совсем спятила, и я застряла тут с ней, пока Дариус не вернется домой, а это произойдет лишь через несколько часов.
Я хватаюсь за мысль о своем сыне.
– Давай позвоним Дариусу, – предлагаю я, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком нетерпеливо. – Попросим, чтобы он приехал, и мы придумаем, как дать тебе то, что тебе нужно.
– Мне нужно, – рычит она, – чтобы ты прекратила пытаться украсть у меня «Сливки общества»!
– Я этого не делаю! И если мы позовем Дариуса, он это подтвердит.
– Ты скажешь ему, что подсыпала мне наркотики бог знает сколько времени? Ты расскажешь ему, как представляла меня чокнутой, чтобы украсть мою компанию?
– Наркотики? О чем ты говоришь? Я бы никогда… Никому… – Комната качается из стороны в сторону, и я покрываюсь испариной. Да она маньячка. Теперь я вижу безумие в ее глазах.
Эми тычет в меня пальцем:
– Я устала чувствовать себя дурой! Ты украла у меня много времени и заставила совершать непростительные поступки, но я больше не буду брать на себя вину за твои! Ты поплатишься, Алия. За все.
Мой язык становится горячим, когда я пытаюсь облизать пересохшие губы. Мне трудно собраться с мыслями. Сердце колотится так сильно, что это вызывает боль в груди. Чашка дребезжит на блюдце, когда я осторожно ставлю ее на стол, не доверяя своим потным пальцам.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. О чем ты говоришь?
Возвращаясь на свое место, Эми наклоняется ко мне и смотрит прищуренными глазами. Внезапно она, кажется, берет себя в руки.
– Я остаюсь со своим мужем и своей компанией. Это тебе понятно?
Я с трудом сглатываю, и комната резко наклоняется. Во рту появляется привкус лекарства.
– Что… что ты сделала? – указываю я на чашку, но мои слова звучат медленно и невнятно.
– Сдала кровь на анализ и установила камеры наблюдения.
– Что? – Меня начинает покачивать из стороны в сторону. Я смотрю на почти пустую чашку, и внутри меня зарождается паника, я задыхаюсь. – Ч-что это? Что это такое?
– Чай, психованная ты идиотка.
– Меня сейчас стошнит. – Я прикрываю рот рукой, но не могу остановиться. Я смотрю на нее, но ее силуэт превращается в размытое пятно. Сильный толчок, и что-то оказывается у меня на коленях, возможно, миска, но от этого движения меня начинает тошнить.
Желудок скручивает спазмом, я наклоняюсь вперед, и меня рвет. Комната вращается, как карусель. Все вокруг застилает бело-зеленая пелена. Аромат духов Эми окутывает меня, вызывая новый приступ рвоты.
Я слышу ее голос издалека.
– Ты… пытаешься… убить… меня, – выдыхаю я, прежде чем меня снова стошнит. Я испытываю леденящий душу страх. Это хуже всего, что я когда-либо испытывала, – смертельный ужас, от которого мороз по коже.
Я чувствую острую боль в бедре, похожую на укус пчелы. Машу рукой, пытаясь ее отогнать. Шум в ушах настолько громкий, что я больше ничего не слышу.
Выворачивающая наизнанку боль, нескончаемая рвота, неистовое покачивание. Вращающаяся комната сужается в маленькую точку, а затем и вовсе исчезает.
27Алия
– Алия?
Я резко прихожу в себя, яростно размахивая руками и ногами. Какой-то тяжелый предмет падает мне на колени, и я отпихиваю его руками, ощущая что-то холодное и мокрое. Я дико озираюсь по сторонам. В голове стучит.
Эми сидит на коленях у моих ног.
– Отойди от меня! – вскрикиваю я и отползаю назад на диване, пока не упираюсь спиной в подлокотник. – Не подходи, сумасшедшая дура!
– Прекрати! – приказывает она, поднимаясь на ноги. – Успокойся! – Я отталкиваю ее, когда она протягивает руку, и хочу закричать. Она накрывает мой рот ладонью и наклоняется к лицу. – Алия! Ты должна успокоиться. Я не делала этого с тобой.
Комната снова кружится. Я осознаю, что мои глаза дико вращаются, пока я борюсь с истерикой. Такое чувство, что голова раскалывается надвое.
– Послушай меня! – кричит она. – Тебя отравили. Но не я. Такое же происходило со мной. Я винила тебя. Я думала, это ты делаешь.
Схватив ее за запястья, я отталкиваю ее руки от себя с такой силой, что впиваюсь ногтями в ее кожу.
– Отойди от меня!
– Ой! Чертова стерва. Проклятье! Больно же!
Я с трудом поднимаюсь, не хочу чувствовать себя уязвимой. Ноги подкашиваются, но я ухитряюсь не упасть.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь! Ты сошла с ума. Ты – я оглядываюсь, – ты что-то подсыпала в чай? Зачем?
– Черт возьми, послушай меня. Хоть раз в жизни! – Лицо Эми еще бледнее, чем раньше, ее зеленые глаза почти полностью почернели. – Кто-то подсыпает мне наркотики! Именно это я и пыталась тебе сказать. Мне нужно, чтобы ты сказала правду, если такое вообще возможно, – ты это сделала? Ты вызвала у себя тошноту, чтобы свалить это на меня?
– Ты что, спятила? Нет!
На мгновение ее лицо искажается от нахлынувших эмоций.
– Значит, чай предназначался мне.
Отшатнувшись от нее, я пытаюсь осмыслить то, что она сказала. Прижимаю ладонь ко лбу. Сильно. Снова и снова. Но не могу остановить пульсирующую нервную боль, которая вызывает такое ощущение, словно нечто пытается проникнуть в мой череп.
– Кто мог это сделать? Зачем это делать?
Она кривится и всхлипывает.
– Я не знаю. Не знаю. Меня так же тошнит, – она указывает на мусорное ведро у дивана, – уже несколько недель. Я не могу вспомнить. Я столького не могу вспомнить. Я ходила к своему психотерапевту, рассказывала ей разные вещи. Целые сеансы. Я не могу их вспомнить. Она говорит, что я это делала, но я не могу вспомнить. А другие вещи… Они нереальны. Они не происходили. Я думала, что сошла с ума…
На полу что-то лежит – махровая салфетка. Я вспоминаю о мокром предмете у себя на коленях и думаю, что Эми, должно быть, вытирала мне ею лицо. Наклонившись вниз, я потираю больное место на бедре и вспоминаю укол. Или мне это только кажется? Трудно вспомнить, как я вообще оказалась в квартире Дариуса.
– Ты мне что-то вколола?
Эми кивает и падает в кресло, словно ноги ее не держат. Она продолжает рыдать так, словно ее сердце разбилось на тысячу осколков.
– Мне пришлось выписать лекарство от рвоты. Я не могла нормально работать. Рамин… Это, должно быть, Рамин. Все его записки… Голосовые сообщения… Но зачем?
Рамин? Да она бредит. Мой сын никогда бы не стал кого-либо накачивать наркотиками, особенно жену своего брата. Все это не имеет никакого смысла. Зачем вообще помогать мне после того, как причинила вред?.. У нее биполярное расстройство? Шизофрения?
Эми лезет в карман, и я отступаю, спотыкаясь на каблуках. Я наблюдаю, как она достает свой телефон.
– Тебе звонил Рохелио, – сообщает она голосом, лишенным каких-либо эмоций. После ее бессвязной болтовни эта внезапная ясность пугает. – По крайней мере, уже несколько раз. Должно быть, это важно.
Я так быстро хватаю свой телефон, что теряю равновесие и падаю на диван. Приложение продолжает запись; батарея практически разряжена. Я быстро набираю номер Рохелио.
– Алия, – отвечает он. – Какого черта ты так долго мне не перезванивала?
Какое облегчение слышать его голос.
– Рохелио! Мне нужно, чтобы ты немедленно приехал к Дариусу.
– Я не могу. Я сейчас не в городе.
– Что? – Паника усиливается еще больше. – Почему? Почему ты не на работе?
– У меня длинный обед.
Я отвела телефон от уха, и посмотрела на время. Уже за полдень. Я потеряла несколько часов.
– …что делать, – говорит он, когда я снова подношу трубку к уху. – Но тебе нужно знать о…
– Пришли сюда кого-нибудь, – перебиваю я в отчаянии. – Кого-нибудь, кому ты доверяешь. Прямо сейчас.
– Алия, успокойся. – Он переходит на командный тон, который дает понять, что я полностью завладела его вниманием. – Что ты наделала?
– Что?! Я ничего не сделала! Я в опасности. Мне нужна помощь.
Эми резко вскрикивает, и это пугает меня так сильно, что я роняю телефон на пол.
– О, боже мой! – всхлипывает она, раскачиваясь и уставившись в свой телефон. – Боже мой!
От ее поведения кровь стынет в жилах. Покачивание. Широко раскрытый рот, как будто она беззвучно кричит. Слишком большие глаза.
Я забираю у нее телефон и смотрю на экран. Черно-белое изображение. Видео. Экран такой маленький, что мне требуется минута, чтобы понять то, что я вижу. Это гостиная. Гостиная Дариуса. Он стоит. Страстно целует Эми. Она обнимает его, одной рукой обхватывает его затылок, а другой – ягодицы.
– Фу. – Я почти отвожу взгляд, и тут они отодвигаются, открывая взору темное пятно на светлом диване. Пристально вглядываясь в экран, я понимаю, что это Эми, неподвижно развалившаяся на подушках, а с Дариусом другая женщина. Руки и ноги Эми расположены неестественно. Не похоже, что она заснула, все выглядит так, будто ее бросили на диван. – Что это?
Две слившиеся в поцелуе фигуры расходятся. Это определенно Дариус, я бы узнала его где угодно. А вот женщина… То, как он ее держал. Слишком интимно. Слишком развязно. Она смеется, и я узнаю ее, когда она отступает на шаг. Я знаю эту необычную одежду и фигуру. Как же, черт возьми, ее зовут?..