– Кейн!
Алия вздрагивает, напуганная моим криком.
А вот и ты, быстро встаешь из-за кресла, которое тебя загораживало. Ты прижимаешь к уху телефон, но протягиваешь мне другую руку. Я бросаюсь к тебе, голова кружится от облегчения, но тут замечаю глубокую рану на твоей груди, которая так сильно кровоточит, что твои джинсы уже пропитались кровью.
– Ты ранен!
«Я в порядке», – произносишь ты одними губами, когда я хватаю твою протянутую руку. Ты крепко, ободряюще сжимаешь мои пальцы.
– Она уже здесь, – говоришь ты в трубку.
Затем киваешь в сторону камина, выражение твоего лица становится крайне мрачным.
Я вижу полосу красной ткани на ковре.
– Мама! – Я опускаюсь рядом с ней, нож со звоном ударяется о мраморный камин, когда я беру ее за руку. Она почти так же холодна, как охранники, которых она оставила в вестибюле. Ее когда-то загорелая кожа стала мертвенно-бледной, и на мгновение мне кажется, что она умерла. Угрозы больше нет.
Но затем она медленно моргает, и ее взгляд скользит по мне.
В голове не укладывается. Она выглядит такой красивой, будто легла вздремнуть, но в то же время застывающая лужа крови под ее головой свидетельствует о горькой правде. Она лежит неподвижно, ее грудь едва поднимается и опускается.
– Арасели, – шепчет она. Ее сотрясает сильная дрожь.
– Я здесь, мамочка. – Наклонившись, целую ее в лоб, затем прижимаюсь щекой к ее щеке. – Я люблю тебя.
– Моя драгоценная девочка. – Ее слова, словно легкая дымка, долетают до моего уха.
Я выпрямляюсь, вглядываясь в ее лицо. Она выглядит умиротворенной, черты ее лица мягки. Безумный огонек в сияющих глазах исчез. Я снова вижу свою мать и всхлипываю, стараясь изо всех сил скрыть от нее свою боль и горе.
Сжимая безвольную руку, которая когда-то расчесывала и укладывала мои волосы, я убираю пряди парика с ее лица, аккуратно укладывая их.
– Я знаю, у тебя все будет хорошо, – говорит она мне очень тихо, едва шевеля губами. – Скоро ты… убьешь его.
Я отшатываюсь от нее, ужасаясь ее последней мысли.
Она нежно улыбается и не сводит с меня взгляда, пока жизнь покидает ее. По телу пробегает сильная судорога. Затем она умирает.
Мои пальцы дрожат, когда я закрываю ей глаза. Затем опускаю голову и всхлипываю.
Я чувствую, как ты приседаешь рядом со мной.
– Сетаре…
Отпустив ее руку, я бросаюсь в твои объятия.
– Прости, – говоришь ты мне, уткнувшись носом в мои волосы.
– Она бы не остановилась. Никогда. Это был единственный способ все закончить.
– Дариус защитил меня от нее. – Твой голос дрожит. – Он серьезно ранен, но все равно боролся за меня. Я не знаю, выживет ли он.
Отстранившись, я смотрю на Дариуса с благодарностью и раскаянием. Затем встречаюсь с тобой взглядом.
– Ты вызвал помощь?
– Витте вызвал частную машину скорой помощи, она уже в пути.
Я обхватываю твою щеку ладонью.
– Тебе придется спустить его на лифте в гараж. Парамедики не смогут сюда подняться. В вестибюле мертвые охранники. Рохелио и один из его людей здесь, они могут помочь донести Дариуса. – Ты делаешь глубокий вдох, обдумывая мои слова, затем киваешь. – Кейн, ты должен поехать с ним, – настаиваю я. – Вам обоим требуется экстренная помощь.
– А ты что собираешься делать?
– Приберусь. Нельзя, чтобы мою мать тут нашли. Ты это знаешь. Дариус совершил целый ряд грехов, но ее смерть не входит в их число. И о ее связи со мной никто никогда не узнает.
Ты прижимаешься к моему лбу своим, наше дыхание смешивается. Положив ладонь на затылок, ты крепко обнимаешь меня. Я испытываю крайнее изнеможение и облегчение: наконец-то бремя скорби спало с моих плеч.
– Подожди меня, – шепчешь ты. – Я хочу быть с тобой.
Как всегда, я знаю, о чем ты думаешь. Ты не хочешь, чтобы я хоронила свою мать в одиночестве.
– Керида.
Рохелио входит в библиотеку с мрачным лицом и потухшим взглядом и сразу же осматривает помещение. Он присаживается на корточки рядом с Алией, проверяя пульс Дариуса. Затем кладет руку ей на плечо и что-то шепчет. Она кивает, дрожа всем телом. Кажется, она черпает в нем силу, ее спина выпрямляется.
– «Скорая» уже в пути, – сообщаю ему.
Встав, он кивает.
– Нам есть чем заняться.
Но сначала он подходит к моей матери и окидывает ее долгим, пристальным взглядом.
– Не понимаю, как у нее могла вырасти такая дочь, – напряженно произносит он, и каждое его слово наполнено яростью. Затем он отворачивается и достает свой телефон.
– У нас не так много времени. – Я встаю, и ты тоже осторожно поднимаешься на ноги, морщась от усилия.
Вскоре гнетущая тишина нарушается. Я выхожу из комнаты, чтобы взять дополнительные полотенца и покрывало, которое послужит носилками для Дариуса. Вернувшись в библиотеку, обнаруживаю, что Витте и Лейси уже прибыли.
Лейси опускается на колени рядом с телом Би, своей многолетней коллеги.
– Жаль, что она не доверилась мне. Я думала, мы были близкими подругами. Я понятия не имела.
Витте стоит на одном колене рядом с моей матерью, его лицо бесстрастно. Но он взял ее за руку, как и я, и положил четвертаки ей на глаза.
– Вы знаете, что с ней делать? – спрашивает он, не поднимая глаз.
– Да.
Он кивает, на мгновение замирая, затем проворно поднимается на ноги. Его взгляд скользит по предметам в моих руках, он прекрасно понимает, для какой цели они предназначены.
– Я позабочусь об этом.
36Лили
На безоблачном небе ярко светит солнце, а с океана дует легкий бриз. Этот день полная противоположность тому, когда много лет назад море обрушило свой гнев из-за моего выбора, и я была готова убить женщину, подарившую мне жизнь.
«Шторм» мягко покачивается на волнах. Мы отплыли несколько часов назад и сейчас находимся далеко от берега в водах Атлантики. Насколько хватает глаз, вокруг только холодный темный океан. Я скучала по нему и по своей яхте. Скучала по своей матери, и теперь мне всегда будет ее не хватать. Эта тоска никогда не утихнет. И все же я скорблю о женщине, которая существовала только в моем воображении – о матери, которую я хотела иметь, а не о матери, которая у меня была. Женщина, чье истинное имя и историю я, возможно, никогда не узнаю, но которая никогда не будет забыта, потому что оставила шрамы на каждом, кого повстречала в своей жизни.
Координаты того рокового момента, когда я подняла пистолет и волны в отместку высоко подбросили меня, затерялись в той буре. Я не могу вернуть свою маму в то самое место и замкнуть этот круг, и, возможно, это к лучшему. Та точка на карте отмечена предательством и смятением. Сегодня я могу подарить ей покой, которого она никогда не знала при жизни. Я могу попрощаться, испытывая любовь, а не страх и боль.
Закрыв глаза, я подставляю лицо солнцу. Кажется, с момента кровопролития в пентхаусе минула целая вечность, но это было только вчера. Прошло всего несколько часов.
Я чувствую, как ты подходишь ко мне сзади и обнимаешь, а я прижимаюсь к тебе – моему якорю и поддержке.
Ты ничего не говоришь. Не торопишь меня. Ты помог мне аккуратно завернуть тело моей матери в парусину и обмотать ее цепью. Когда все готово, ты берешь ее на руки и бросаешь в водную могилу. Она исчезает в мгновение ока, погружаясь в мирные глубины, где станет кормом для других видов и сможет внести свой вклад в круговорот жизни.
Я бросаю лилии в воду и прощаюсь. С ней. С прошлым, которое само себя похоронило в море, которое тянуло меня во тьму, где не было ни любви, ни света, где мы с тобой никогда не смогли бы быть вместе. Я прощаюсь с солеными слезами океана, затем разворачиваю «Шторм», и мы молча возвращаемся домой.
ЭпилогАлия
Я изучаю свое отражение в зеркале, пока наношу на губы помаду темно-малинового оттенка «Кровавая лилия». Я подумывала о том, чтобы воспользоваться нюдовым блеском, полагая, что он смягчит мою внешность и сделает ее более сексуальной, что, по мнению некоторых, больше соответствовало обстоятельствам.
Но сегодня я решаю быть яркой. Я освободилась от своего прошлого и обеспечила свое будущее. Я больше не буду прятаться от стыда.
– Готова? – спрашивает Рамин, появляясь в дверном проеме позади меня. Он выглядит спокойным, уверенным в себе и потрясающе красивым в сшитом на заказ темно-синем костюме с галстуком в полоску, который подчеркивает насыщенный голубой цвет его глаз.
– Да, – отвечаю я, поворачиваясь лицом к своему младшему сыну.
Он так сильно изменился за последний год. То, что он стал акционером «Бахаран-фарма», дало ему новую цель и помогло оправиться от несчастной и безрассудной любви к Эми.
Кейн был прав, когда сказал, что Рамину нужно выйти из его тени, хотя я каждый день скучаю по своему старшему сыну. Я часто звоню ему, чтобы получить совет и услышать любимый голос, но все еще грущу, что моя мечта построить семейную империю рухнула. Кейн и его жена теперь почти не бывают в стране. Тем не менее он является штатным консультантом «Бахаран-фарма», а Райан Лэндон постоянно присутствует в совете директоров.
Рамин подходит ко мне и разглаживает лацканы моего кремового пиджака.
– Я действительно горжусь тобой, – говорит он, и мне интересно, знает ли он, как глубоко меня трогают его слова.
– Я тоже, мам.
Услышав голос Розаны, я заглядываю за плечо Рамина и вижу дочь, которая стоит на пороге ванной в моем кабинете. Она очаровательна в деловом юбочном костюме бирюзового цвета.
А за ее спиной Кейн поджидает с легкой улыбкой.
– Кейн! – восклицаю я, радуясь, что он появился именно сегодня. Проходя мимо Розаны, я сжимаю ее руку, а Кейна крепко обнимаю. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз видела своего старшего ребенка. – Я так рада, что ты здесь.
– Я бы такое не пропустил, – говорит он, обнимая меня в ответ.
Когда я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, то замечаю, что наряды всех троих сочетаются. Почти одинаковые костюмы. Единый фронт.