Никто не видел тебя уже несколько недель. Твои аккаунты в социальных сетях удалены. Ты выехала из своей квартиры, которая, как я предполагал, принадлежала тебе, но, как оказалось, сдавалась в субаренду.
Я не поверил своим ушам, когда швейцар сообщил мне, что ты там больше не живешь. Я оттолкнул его и помчался вверх по лестнице к твоей квартире и стал колотить в дверь, потому что ты блокировала мои звонки и сообщения. Когда дверь открылась и на пороге появился новый жилец с обернутым вокруг талии полотенцем, я едва не вырубил его, но вовремя спохватился, заметив, что обстановка за его спиной совсем не похожа на твою. Я даже проверил номер на двери, решив, что ошибся этажом.
В общем, ты просто исчезла без следа. Поездка в пляжный домик в Коннектикуте была моей последней надеждой.
Узкие полукруглые окна второго этажа словно следили за мной, когда я вбежал по ступенькам крыльца и нажал на кнопку звонка. Ожидая ответа, я беспокойно постукивал ногой, паника перерастала в чувство неописуемого волнения.
Ты выводила меня из равновесия. Выносила мозг настолько, что мне казалось, я теряю рассудок. Я испытывал муки безумной зависимости, был охвачен страстным желанием обладать тобой и боялся, что никогда не смогу его утолить, неважно, сколько раз ты была со мной. Но я знал, что заполучу тебя, потому что ты стала моей в тот момент, когда мы увидели друг друга.
Я попытался повернуть ручку, но дверь была заперта.
– Лили! Лили, если ты дома, открой дверь!
Прошло несколько часов с тех пор, как Райан сообщил мне, что собирается сделать предложение Анджеле и что ты для него всего лишь воспоминание. После я послал ему сообщение, чтобы он изложил это в письменном виде ради нас обоих. Я ждал, что он забудет о тебе, оправится от вашего разрыва и будет счастлив с кем-то другим. Так мы с тобой смогли бы двигаться вперед без каких-либо сожалений. Но теперь, когда он наконец успокоился, я не мог тебя найти.
Это не было случайностью. Я знал тебя, Сетаре, хотя ты не хотела этого признавать и даже отрицала. Ты все еще убегала от меня, от очевидного влечения и близости между нами. Сила этого влечения и возможность того, что оно не мимолетно, напугала тебя больше, чем меня. Я знал это, хотя и не понимал, чем вызван твой страх.
Но тебе не удалось бы ускользнуть. Куда бы ты ни отправилась, я бы нашел тебя. Хотя чем дольше это продолжалось, тем больше я злился. Ты боролась с чувствами, которые зародились между нами в первую встречу, но пришло время признать их. Посмотреть правде в глаза.
Я стучал в дверь, выкрикивая твое имя. Снова и снова. Ответное молчание казалось насмешкой надо мной. У тебя не было ни права, ни причины так со мной обращаться.
Я отступил назад, переводя дыхание и не желая признавать, что тебя там нет. Отрицая, что ты вообще могла подумать, что сможешь убежать от меня. Что даже попытаешься.
Чем дольше ты скрывалась от меня, тем глубже я погружался во тьму.
Существа, которых слишком долго держали в темноте, зверели.
Подойдя к большому эркерному окну, я заглянул внутрь кухни. Дверцы шкафчиков были распахнуты, открывая взору пустые полки. Сквозь арочный проем я увидел мебель, накрытую чехлами от пыли. Твой дом выглядел покинутым и безжизненным, но в то же время в нем чувствовались напряжение и ожидание.
– Проклятие. – Я прислонился лбом к прохладному стеклу. На меня нахлынули воспоминания – стремительный калейдоскоп мгновений, проведенных с тобой в этих стенах, которые теперь не пускали меня.
Эти воспоминания заманили меня в ловушку. Ты вызвала во мне такую зависимость, что я утратил почти все человеческое. У меня не осталось ни здравого смысла, ни самоуважения.
Из меня вырвался низкий стон отчаяния, глаза защипало от непролитых слез. Стекло запотело от хриплого и жаркого дыхания. Отстранившись, я почувствовал себя измученным. Это привело меня в бешенство. Захотелось ударить кулаком по стеклу и уничтожить это отражение. Желание было настолько сильным, что я замахнулся для удара.
Но я не собирался сдаваться и не хотел разрушать то, что ты любила, даже когда ты пыталась уничтожить меня и мои чувства к тебе своими действиями.
Вместо этого я направился к задней части дома, пользуясь моментом, чтобы взять себя в руки и решить, что делать дальше. Как тебя искать, как тебя найти. Я почти не беспокоился о том, что буду делать, когда разыщу тебя, потому что знал – ты чувствуешь то же самое, что и я.
Правда в том, что ты – сильная женщина, в которую было довольно легко влюбиться. Когда ты хотела, то могла очаровывать любого. Ты могла быть веселой, остроумной и ласковой. Но в глубине души ты не очень-то любила себя и прикладывала огромные усилия, чтобы я тоже не любил тебя. У тебя всегда была наготове какая-нибудь острота, подобно складному ножу, которым ты умела пользоваться с хирургической точностью. Держать людей на определенном расстоянии было удобно, но со мной это не сработало. Блин, это постоянно выводило меня из себя, но не могло отпугнуть.
Я медленно, с трудом передвигал ноги, как будто нес на плечах тяжелую ношу. Я оттягивал неизбежное осознание, что не знаю, когда увижу тебя снова и как мне этого добиться. Возможно, ты забыла в доме что-нибудь, что дало бы мне подсказку.
Как мне жить в этом бесконечном ожидании? Я уже наполовину обезумел.
Затем я услышал музыку. Луи Армстронг. Его характерный хрипловатый голос сливался с меланхоличным джазом.
Я обогнул дом и увидел тебя.
Откинувшись на спинку садового кресла, ты зажала между изящных пальцев сигарету, и медленная струйка дыма вырывалась из твоих поджатых губ. Твои ногти были покрашены в любимый красный, темные волосы собраны на затылке в гладкий пучок, а уши украшены серьгами-кольцами, инкрустированными бриллиантами.
Однажды я мог бы стать для тебя тем же, кем Ричард Бертон был для Элизабет Тейлор. Я осыпал бы тебя самыми драгоценными украшениями, редчайшими из редких – под стать тебе.
На твоем лице не было косметики, лишь красный бальзам для губ – тонкий слой полупрозрачного цвета, позволявший видеть твои губы. Тебе даже это было не нужно. У тебя лицо ангела, которое не нуждалось в каких-либо косметических средствах.
Больше всего ты мне нравилась именно такой: непринужденной и спокойной. В такие моменты легче было представить нас настоящей парой. Конечно, я сидел бы рядом с тобой, а ты прижималась ко мне, свернувшись калачиком. Я прикасался бы к тебе: накручивал твои блестящие волосы на пальцы, массировал твою шею, гладил твою руку.
Господи, во всем этом не было ничего сексуального, но я все равно почувствовал, как во мне медленно закипает желание. Ты возбуждала меня одним своим дыханием.
Я наклонился и положил руки на колени, испытывая головокружительное облегчение от того, что нашел тебя. Наконец-то ничто не стояло у меня на пути.
Слеза упала на брусчатку, как капля дождя, затем другая. Я знал, что страх потерять тебя переплетался с моим прошлым, с тем, что я всегда чувствовал себя брошенным ничтожеством, и эта связь душила меня, как змея душит свою жертву. Но я также доверял своим инстинктам. Без тебя моя дальнейшая жизнь потеряла бы смысл, я бы никогда не стал прежним, и у меня никогда не было бы такого же шанса на счастье.
– Ты бежал всю дорогу из Бронкса? – небрежно спросила ты, не отрывая взгляда от волн, ласкающих берег. Подобно сирене из древних мифов, ты манила меня, чтобы я разбился о каменные стены, которые ты воздвигла вокруг себя. И хотя я уже был измучен месяцами твоего непреодолимого сопротивления, я мог бы выдержать еще больше и страдал бы, если бы это было необходимо.
Мое сердце бешено колотилось, пока ты расслабившись сидела всего в нескольких футах, как будто не ты вырвала мою душу, превратив в призрака.
– Я бы так и сделал, – натянуто ответил я. – Сделал бы все, чтобы добраться до тебя. Но, похоже, я мог упустить тебя, если бы не поторопился.
Ты снова затянулась сигаретой.
– Я должна была уехать сегодня утром. Потом сказала себе, что дам тебе сутки, чтобы меня найти. Если Вселенная хотела, чтобы мы были вместе, ты бы появился. Если нет, то тебя бы здесь не было.
В отличие от тебя я не верил во весь этот духовный бред и предначертанное судьбой. Но я верил, что ты была создана для королей, и я был рожден стать твоим королем.
– Лили, Вселенная всегда хотела, чтобы мы были вместе. Зачем прекращать бороться с ней сейчас?
– Потому что я эгоистка, не умеющая себя контролировать, когда дело касается тебя.
Ты повернула ко мне голову, выпустив струйку дыма из уголка рта, и затушила сигарету. Ты поднялась на ноги с кошачьей грацией и повернулась ко мне лицом. На тебе было что-то вроде шелкового комбинезона, черного с золотой вышивкой, завязанного на плечах, а ногти на босых ногах покрывал ярко-красный лак.
Прежде чем ты закрыла глаза, я заметил в них яркую вспышку ответного желания, проблеск мучительного, гложущего голода. Видеть этот взгляд, знать, что ты испытываешь ту же потребность и желание, было мукой.
Разозлившись, я резко ответил:
– Я не против, что ты ведешь себя эгоистично по отношению ко мне или становишься неуправляемой. – Я выпрямился, с раздражением вытирая слезы и не испытывая из-за них стыда. – Я безумно тебя люблю. Никто и никогда не будет – и не сможет – любить тебя так сильно, как я. Но ты, черт побери, трусиха.
– Во мне много отвратительного, Кейн. Ты совершил ужасную ошибку, приехав сюда. – Твое ангельское личико преобразилось, черты заострились, превратив его в безжизненную маску, а язвительность в тоне подсказала мне, что в твоих словах было что-то глубоко личное.
– У меня не было выбора, ты ждала меня.
Ты всегда занимала жесткую позицию по отношению ко мне, но я видел все твои грани – хорошие и замечательные, плохие и наихудшие – и все они мне нравились. Сетаре, наверное, ты полагала, что хочешь мужчину, который видел бы в тебе только лучшее, но твоя темная сторона не позволила бы игнорировать ее. Она хотела, чтобы ее тоже любили. Возможно, именно поэтому тебя тянуло ко мне. Меня это устраивало. У меня тоже была темная сторона.