Баз не приходит и на политологию, поэтому я поглядываю на его лучшего друга Нила. Когда назвали имя База, парень даже глазом не повел, но на меня он смотрит так, будто прекрасно знает о моей слежке и не подает виду.
После урока я припираю Нила к стене:
– Где он?
– Твой член? Не видел его. Эб не спрашивал?
Если честно, не знаю, почему ходит столько шуточек о распутстве пастухов. А вот ковбоев никто не трогает.
– Где Баз?
Нил пытается уйти от меня, но стоит мне приложить усилия, это становится невозможным. Я не слишком крупный, просто дерзкий. И обычно, глядя на меня, люди видят всех, кого я убил до сегодняшнего дня.
Парень останавливается и закидывает рюкзак на плечо. Нил бледный и худощавый, у него карие глаза, которые благодаря заклинаниям становятся мутно-голубыми. Пустая трата магии.
– Да тебе какая разница, Сноу? – ухмыляется он.
– Он мой сосед.
– Я думал, ты наслаждаешься одиночеством.
– Так и есть.
– Тогда в чем дело?
Я ухожу с дороги Нила.
– Если он что-то замышляет, я это выясню, – говорю я. – Как и всегда.
– Ясно.
– Я серьезно! – кричу я ему вслед. – Я запомню, как ты был честен!
К ужину я так взвинчен, что в два счета уничтожаю свой йоркширский пудинг, орошая брызгами все вокруг. Йоркширский пудинг. Запеченная говядина. Подлива. В первый день учебы нам всегда подают такой ужин, каждый год. Никогда не забуду свой первый ужин в Уотфорде – у меня глаза чуть на лоб не вылезли, когда повариха Притчард принесла подносы с запеченной говядиной. Тогда я даже перестал думать, правда ли существует магия. Запеченная говядина и йоркширский пудинг – вот что, черт побери, реально!
– Может, он уехал на каникулы или еще что-нибудь, – сказала Пенни.
– Но почему он до сих пор на каникулах?
– Например, его семья отправилась в путешествие, – предположила Агата.
«Да что ты говоришь! – хочется сказать мне. – Не об этом ли вы ворковали в Лесу? О совместном романтическом путешествии?» Я отламываю кусок хлеба и опрокидываю стакан с молоком. Пенни вздрагивает.
– Он не стал бы пропускать школу. – Я поднимаю стакан, а Пенни заклинанием убирает молоко со стола. – Учеба слишком важна для него.
Никто со мной не спорит. Баз всегда был первым учеником в нашем классе. Пенни составляла ему достойную конкуренцию, но должность моей правой руки сказалась на ее оценках. «Я не твоя правая рука, – любит говорить Пенни. – Я самый грозный член твоей команды».
– Возможно, – произносит она сейчас, – его семья перестала притворяться, что между нами мир. На восьмой курс идут по желанию. В былые времена многие уходили после седьмого года. Может, Питчи решили взяться за ум.
– И объявить войну, – говорю я.
– Вот именно.
– Против Мага и меня? Или Тоскливиуса?
– Не знаю, – отвечает Пенни. – Я всегда считала, что Питчи предпочтут отсидеться, наблюдая, как оставшиеся две стороны уничтожают друг друга.
– Спасибо.
– Саймон, ты же понимаешь, о чем я. Старинные Семьи не хотят, чтобы Тоскливиус победил. Но они не против, чтобы тот одолел Мага. Они дождутся момента, когда Маг ослабнет, и тогда нападут.
– Когда они решат, что я ослаб.
– Какая разница.
Агата смотрит туда, где обычно сидит Баз.
Нил и Дэв, еще один друг База – или кузен, – сидят рядом и разговаривают, наклонив друг к другу головы.
– Вряд ли Баз бросил школу, – говорит Агата.
Сидящая напротив нас Пенни чуть подается вперед, перехватывая взгляд Агаты:
– Ты что-то знаешь? Баз тебе рассказал?
Агата смотрит в тарелку:
– Он ничего мне не говорил.
– Наверняка говорил, – настаивает Пенни. – Ты последняя общалась с ним.
Я напрягаюсь.
– Пенелопа! – сквозь зубы говорю я.
– Мне наплевать, что вы оба договорились, будто ничего не было. – Она машет рукой в нашу с Агатой сторону. – Это важно. Агата, ты знаешь База лучше любого из нас. Что он тебе рассказал?
– Она знает его не лучше меня, – возражаю я. – Я живу с ним.
– Отлично, Саймон, и что он рассказал тебе?
– Ничего, что дало бы мне повод считать, будто он бросил школу и решил целый год не докучать мне!
– Для этого ему даже не обязательно находиться здесь, – еле слышно произносит Агата.
Меня злят ее слова, хотя только вчера я думал о том же.
– С меня хватит, – говорю я. – Я иду к себе. Насладиться одиночеством.
Пенни вздыхает:
– Саймон, успокойся. Не наказывай нас только потому, что огорчен. Мы ничего тебе не сделали. – Она смотрит на Агату и наклоняет голову набок. – Ну, по крайней мере, я.
Агата тоже поднимается:
– Мне пора заняться уроками.
Мы вместе идем до двери, потом Агата молча направляется в Дормиторий.
– Агата! – зову я.
Но она уже далеко.
Вся комната в моем распоряжении, а я даже не могу толком насладиться одиночеством. Теперь пустая постель База кажется мне зловещей.
Призываю Меч Магов и тренируюсь на чужой половине комнаты. Баз этого терпеть не может.
Глава 16
Следующим утром База также нет на завтраке. И через день тоже. Его нет на уроках.
У футбольной команды начинаются тренировки, его место занимает другой парень.
Через неделю учителя перестают называть имя База при перекличке.
Еще несколько дней я преследую Нила и Дэва, но, похоже, они не прячут его где-нибудь в амбаре…
Знаю, что должен радоваться отсутствию База – я всегда говорил, что мечтаю освободиться от него, – но у меня такое ощущение, что это… неправильно. Люди не должны вот так исчезать.
Баз бы не исчез.
Баз… незабываемый. Как жирное пятно, только в человеческом обличье. Человеческом лишь отчасти.
Через три недели после начала четверти я по-прежнему прохожу мимо футбольного поля, ожидая увидеть База на тренировке, а когда не нахожу его, то круто разворачиваюсь и направляюсь на холмы за территорией школы.
Сперва я слышу приветствие Эб и только потом вижу ее.
– Эй, Саймон, какие люди!
Она сидит в траве на некотором расстоянии от меня, а на ее коленях свернулась в клубок козочка.
Если позволяет погода, Эб проводит время на холмах. Иногда пускает коз побродить по школьной территории. Она говорит, что они отлично справляются с сорняками и хищными растениями, которые при удобном случае могут вас сцапать. В отличие от коз, они волшебные. Как-то я спросил Эб, не вредит ли козам, когда они поглощают магию.
– Саймон, они же козы, – сказала она. – Они могут есть что угодно.
Я подхожу ближе и вижу, что у Эб покраснели глаза. Она трет их рукавом свитера – старого уотфордского свитера, превратившегося со временем из красного в розовый, с коричневыми пятнами на горловине и манжетах.
Встреть я кого-нибудь другого, то забеспокоился бы. Но Эб такая плакса. Она словно ослик Иа, который все время проводит с козами и не позволяет Винни Пуху и Пятачку подбадривать себя.
Ее плаксивый нрав действует Пенелопе на нервы, но мне все равно. Эб не дает мне советов не вешать нос или видеть во всем только хорошее. И это здорово.
Я плюхаюсь в траву рядом с ней и провожу ладонью по спине козочки.
– Что ты делаешь у нас наверху? – спрашивает Эб. – Разве ты не должен быть на тренировке?
– Я не состою в команде.
Она чешет у козочки за ухом:
– А раньше тебя это останавливало?
– Я…
Эб шмыгает носом.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Ах… Конечно. – Она трясет головой, и волосы падают ей на лицо. У Эб сальные светлые волосы, подстриженные в ровное каре до подбородка с не менее ровной челкой. – Просто такое сейчас время года.
– Осень?
– Возвращение в школу. Напоминает о моих школьных днях. Назад не вернешься, Саймон, это невозможно… – Она снова шмыгает носом, потом проводит рукой по шерсти козочки.
Не хочу напоминать Эб, что она и не покидала Уотфорда. К чему подтрунивать над ней. Я сам мечтаю провести здесь всю свою жизнь.
– Не все вернулись, – говорю я.
Ее лицо мрачнеет.
– Мы кого-то потеряли?
Брат Эб погиб, когда они оба были молоды. Это одна из причин ее меланхолии: она так и не смогла пережить потерю. Не хочу расстраивать ее еще больше.
– Нет, – говорю я. – В смысле… Баз. Бэзил не вернулся.
– А-а… – вздыхает она. – Юный Питч. Конечно же он вернется. Его мать так сильно ценила образование.
– Вот и я о том же!
– Что ж, ты знаешь его лучше всех, – добавляет Эб.
– И это я тоже говорил!
Эб кивает и гладит козочку:
– Только подумать, что раньше вы были готовы глотки друг другу перегрызть.
– Мы и сейчас готовы.
Она с сомнением смотрит на меня. У нее узкие ярко-голубые глаза, которые кажутся еще ярче на фоне чумазого лица.
– Эб, – отчетливо произношу я, – он пытался убить меня.
– Безрезультатно. – Она пожимает плечами. – Давнее это дело.
– Он три раза пытался меня убить! Из-за того, что я знаю! Не важно, получилось у него или нет.
– Все-таки важно, – говорит она. – К тому же сколько лет ему было в первый раз? Одиннадцать? Двенадцать? Это не считается.
– Для меня еще как считается.
– Ну конечно…
– Да, Эб, – фыркаю я. – Считается. Он ненавидел меня еще до нашей встречи.
– Вот именно.
– Вот именно! – повторяю я.
– Я просто хочу сказать, что мне давно уже не приходилось заклинаниями разгонять вас по разным углам.
– Какой смысл каждый раз проигрывать? Мы ничего не добились. А еще было больно. Думаю, сейчас мы копим силы.
– Для чего?
– Для финала.
– Окончания школы?
– Финала всех финалов. Для решающей битвы.
– Значит, ты копил свои силы, а он не явился?
– Именно!
– Что ж, я бы не теряла надежды, – говорит Эб. – Думаю, он вернется. Его мать высоко ценила хорошее образование. В это время года я очень скучаю по ней…
Эб вновь вытирает слезы о рукав. Я вздыхаю. Иногда возле нее лучше прост