– Да, – признаю я. – Но не как раньше. На выходных я виделась с отцом, и он сказал, что дыры разрастаются с явно меньшей скоростью.
Добавляю это к моим записям в воздухе.
– Мы не знаем, что он поглощает магию, – говорит Саймон. – Мы не знаем, что именно Тоскливиус делает с ней.
– Будем придерживаться того, что знаем… – говорю я и пишу второй пункт: «Война со Старинными Семьями».
– Я бы не назвала это войной, – возражает Агата.
– Но ведь были стычки, так? – говорит Саймон. – И дуэли.
Агата раздраженно вздыхает:
– Нельзя просто так зайти в чей-то дом и потребовать обыскать чердак, не напрашиваясь на дуэль.
Мы с Саймоном поворачиваемся к Агате.
– Ты о чем? – спрашиваю я.
– О Маге, – говорит она. – Я слышала разговор мамы с какой-то подругой из клуба. Он проводит обыски в домах волшебников, ищет темную магию.
– И твой дом обыскали? – спрашиваю я.
– Маг не стал бы этого делать, – говорит Агата. – Мой отец состоит в Ковене.
– И что еще за темная магия? – спрашивает Саймон.
– Вероятно, все, что можно использовать в качестве оружия, – отвечает Агата.
– Да что угодно можно использовать как оружие, – возражает Саймон.
Я добавляю к записям: обыски, темная магия, дуэли.
– И мы знаем, что некоторые Старинные Семьи не пустили своих сыновей в Уотфорд, – говорит Саймон.
– Может, это просто совпадение, – отвечаю я. – Нужно самим проверить, вдруг пропавшие парни просто пошли в университет.
– А может, им надоело, что к ним относятся как к злодеям, – подает голос Агата.
– Или же, – произносит Саймон, – они собирают армию.
Я добавляю к записям: союзники Питчей бросают школу.
– Что насчет База? – Саймон нервничает все больше.
Агата проводит ладонью по матрасу.
– Доберемся и до этого, – говорю я. – Давайте сосредоточимся на том, что нам известно.
Саймон не сдается:
– Мисс Поссибелф считает, что он пропал. Его отец показался ей напуганным.
Я вздыхаю и добавляю третью колонку: «Баз». Правда, здесь нечего написать.
– По-прежнему я считаю, что это не война, – настойчиво говорит Агата. – Просто политика, как в нормальном мире. Вся власть у Мага, а Старинные Семьи хотят ее вернуть. Они будут пытаться из кожи вон лезть, заключать сделки и устраивать вечеринки…
– Дело не только в политике. – Саймон подается навстречу Агате и поднимает указательный палец. – Дело в том, что правильно и неправильно.
Агата закатывает глаза:
– Так говорят и на другой стороне.
– Так говорит Баз? – спрашивает Саймон.
– Саймон! – пытаюсь я вклиниться в их разговор.
– Дело не только в политике, – повторяет он. – А в том, что правильно и неправильно. Речь о наших жизнях. Если бы Старинные Семьи добились своего, меня бы здесь вообще не было. Они бы не пустили меня в Уотфорд.
– Саймон, ничего личного, – говорит Агата. – Просто ты нормал.
– Да неужели я нормал? – Он вскидывает руки в воздухе. – Я самый могущественный волшебник, которого видел свет.
– Ты понимаешь, о чем я, – искренним голосом говорит Агата. – В Уотфорде еще не было нормалов.
Она права, но интересно, чьи слова она повторяет.
– Я есть в пророчестве, – говорит Саймон, но его попытка защититься столь жалкая, что пора сменить тему.
О Саймоне и правда говорится в пророчестве.
Или о ком-то еще. И повторяется снова и снова.
Придет величайший волшебник всех времен, а явится он (или она), когда мир магов больше всего будет в этом нуждаться.
И тут появился Саймон.
Тоскливиус поглощал нашу магию, Маг и Старинные Семьи были готовы вцепиться друг другу в глотку, но вдруг приехал Саймон. Когда он обрел свою силу, то подобно молнии пронзил магический небосвод.
Большинство волшебников хорошо запомнили тот день. Я – нет. Мне было всего одиннадцать. Мама как раз читала лекцию. Она рассказывала, что будто дотронулась до оголенного провода и электричество пронзило ее изнутри. Это была дикая, обжигающая, опаляющая магия…
Такова магия Саймона и сейчас. Я никогда ему этого не говорила, но его сила просто ужасна. Когда он выходит из себя, даже стоять рядом с ним невозможно – это равнозначно удару молнии. Все мышцы напрягаются, а от волос несет дымом.
Иногда сила Саймона приманивает других волшебников: они чувствуют ее и хотят быть ближе. Но те, кто побывал рядом с Саймоном, более не видят соблазна.
Как-то раз Саймон сорвался, когда защищал нас с Агатой от семейства злорсуков – они похожи на барсуков, только более злые, и после этого Агата еще неделю вздрагивала, будто у нее судороги. Она менее стойкая, чем я, когда дело касается силы Саймона: может, потому, что Агата слабее. Или их магия несовместима.
Такое иногда случается, даже если двое любят друг друга. Есть одна древняя легенда, романтическая трагедия о двух влюбленных, чья магия довела их до безумия…
Вряд ли Саймон и Агата любят друг друга настолько сильно.
Но не мне говорить им об этом. Я уже пыталась.
Мама рассказывает, что, привезя Саймона в Уотфорд, Маг тем самым словно вывел мир магов на чистую воду – так это выглядело. «Он тот спаситель, о котором вы толкуете уже тысячу лет».
Даже те, кто не верил в подобное, не произносили этого вслух. Никто не мог отрицать силу Саймона.
Однако посещение Уотфорда ему пытались запретить. Магу пришлось сделать Саймона своим наследником, чтобы устроить в школу, а также внести его имя в Книгу Магии.
До сих пор даже некоторые союзники Мага не принимают Саймона. «Чтобы стать магом, нужно нечто большее, чем магия», – всегда повторял Баз.
Конечно, похоже на абсурд классизма, но в каком-то смысле это правда.
У единорогов есть магия. Немного у вампиров. Драконы, тугодумы, непутевые волки – у всех у них есть магия.
Но ты не волшебник, пока не научишься контролировать магию, говорить на ее языке. А Саймон… Да уж. Саймон.
Он встает и идет к окну, распахивает его и садится на подоконник. Вынимает из кармана палочку и бросает на кровать.
Я пишу в воздухе цифру четыре: «Маг».
– Итак, мы знаем про обыски Помощников Мага… – произношу я. – Саймон, ты, кажется, говорил, что они разгружали какие-то вещи в конюшнях? Можно разнюхать что-нибудь там.
Он молча смотрит в окно.
– Агата, – говорю я, – что еще ты слышала дома?
– Не знаю. – Она хмурится и теребит юбку. – У папы постоянно экстренные совещания Ковена. Мама говорит, что они больше не могут собираться у нас. Она считает, что наши соседи-нормалы уже что-то подозревают.
– Ясно, – говорю я, – может, тогда стоит перейти к другому вопросу: чего мы не знаем?
Я начинаю новую колонку, но Агата встает и собирается на выход:
– Мне и правда нужно заняться учебой.
Пытаюсь остановить ее:
– Агата, постой, тебя поймают, если ты уйдешь одна!
Но она уже закрыла дверь.
Саймон громко выдыхает и проводит руками по волосам, теребя свои бронзовые кудри.
– Пойду прогуляюсь, – говорит он, широким шагом направляясь к двери.
Его палочка остается лежать на кровати.
Отчасти мне хочется, чтобы он последовал за Агатой, но вряд ли он это сделает.
Я вздыхаю, потом сажусь на его кровать и просматриваю наш скудный список. Перед уходом я сдуваю свои слова в окно, приговаривая: «Туман, развейся!»
Глава 24
Не знаю, на что я надеюсь.
Что он увидит, как я стою на стене, как развеваются на ветру мои волосы, как колышется мое платье…
И что тогда?
Будет ли это что-то значить для него?
Он увидит, что я стою здесь, на крепостной стене, и жду его. Он словно увидит меня впервые. «Вот и ответ», – подумает он. Он расплетет мои ленты и повяжет одну себе на руку или бедро. О Моргана, и что это будет означать?
Что-то.
Что-то новое.
Я знаю, что Бэзил… думает обо мне. По крайней мере, думал. Раньше он следил за мной. Особенно когда я была с Саймоном.
Я знаю, что он ненавидел наши отношения с Саймоном. И жаждал того же. Баз сделал бы что угодно, чтобы встать между нами.
Он всегда вклинивался в наши танцы. Подшучивая, уводил меня от Саймона, а потом просто дразнил. Исчезал. Ускользал.
Иногда я подыгрывала. Стоит ли радоваться, что Баз ни разу не разоблачил мой обман?
Может, это и не было обманом. Может, я бы ушла вместе с Базом. В тот день я последовала за ним в Лес: до сих пор не знаю, о чем я думала.
В смысле, я, конечно, знаю, кто такой Баз. Что он такое.
Я не могу порвать с Саймоном ради вампира, да еще из тори – родители откажутся от меня. И я даже не знаю, что это повлечет за собой. Обязательно ли мне становиться злой? Подливать яд в чужие напитки? Насылать проклятия? Или же я просто буду сидеть за другим столом рядом с другим парнем… И буду столь же красивой, но на противоположном конце зала.
Мои золотые волосы на фоне его черных. И оба бледные как снег.
Может, мне не придется становиться злой, но вряд ли Базу понравится, чтобы я была доброй, всегда такой доброй.
И может, я буду жить вечно.
Ночью я брожу по крепостной стене в белом платье и шерстяном плаще до колен. Погода меняется. Чувствую, как у меня розовеют щеки.
Может, он увидит меня здесь до того, как я увижу его. Может, он захочет меня.
И я тоже буду знать, чего хочу.
Глава 25
Я пытаюсь.
Я зову.
Я знаю, что ты живешь именно здесь.
Глава 26
В первые секунды, увидев ее на крепостной стене, я принимаю ее за призрака. Гостя с того света.
Лицо бледное, а белое платье развевается по сторонам, как и распущенные светлые волосы… Однако все пришедшие из-за Завесы носили то, в чем умерли, а вовсе не стереотипные одежды привидения.
Я не сразу узнаю стоящую на стене леди в белом, но потом она вздрагивает и поворачивается ко мне. Агата. Наверное, услышала, как я призываю меч. Поняв, что это она, я тут же убираю клинок.