– Скажи Магу, что остаешься на Рождество здесь, – говорит Пенни. – Он захочет провести его с тобой. – (Я невольно усмехаюсь.) – В чем дело?
– Можешь себе это представить? Рождество с Магом!
– Вы поете рождественские песни, – захихикала она.
– Взрываем хлопушки.
– Слушаете речь королевы.
– А можешь себе представить его подарки? – смеюсь я. – Он наверняка завернет в праздничную бумагу проклятие, чтобы посмотреть, смогу ли я разрушить его.
– Завяжет глаза, бросит тебя в Адском Лесу и скажет без ужина домой не возвращаться.
– Ха! – улыбаюсь я. – Совсем как на третьем курсе.
Пенни толкает меня в руку, и я отхожу, прислоняясь к стене.
– Поговори с ним, – советует она. – Он безумец, но заботится о тебе.
Баз уезжает на каникулы в числе последних. Долго упаковывает свой кожаный чемодан. Там лежит бóльшая часть наших записей… Баз до сих пор не решил, стоит ли поговорить об этом с родителями, но сперва он хочет понять, что может найти.
– Кто-то ведь должен знать о Никодемусе.
Я лежу на кровати, пытаясь убедить себя в том, что здорово иметь всю комнату в своем распоряжении. Стараясь не пялиться на База, я прокашливаюсь:
– Будь осторожен, хорошо? В смысле, мы же понятия не имеем, кто такой этот Никодемус, а если он опасен, то лучше ему не знать, что мы его ищем.
– Я поговорю только с теми, кому доверяю.
– Да, но в этом как раз все дело – мы не знаем, кому доверять.
– Ты доверяешь Пенелопе?
– Да.
– Ты доверяешь ее матери?
– Я верю, что она не злая.
– Что ж, а я доверяю своей семье. Не имеет значения, доверяешь ли им ты.
– Я просто напоминаю об осторожности.
– Сноу, прекрати делать вид, что тебя волнует мое благополучие. Мне от этого не по себе.
Баз опускает крышку чемодана и защелкивает замки. Потом смотрит на меня и хмурится, будто что-то решает. Мне знаком этот взгляд. Я кладу руку на эфес меча.
– Сноу… – начинает Баз.
– Что?
– У меня такое ощущение, будто я должен тебе кое-что сказать. В интересах перемирия. – (Я выжидательно смотрю на База.) – В тот день, когда ты увидел меня и Веллбилав в Лесу…
Я закрываю глаза:
– Как это может быть в интересах нашего перемирия?
Он не унимается:
– В тот день ты увидел меня с Веллбилав в Лесу… это не то, что ты подумал.
Я открываю глаза:
– Ты не пытался отбить у меня девушку?
– Нет.
– Да иди ты! С того момента, как она предпочла тебе меня, ты пытался вклиниться в наши отношения.
– Она никогда не предпочитала мне тебя.
– Баз, смирись уже.
Он выглядит уязвленным – что-то новенькое.
– Нет, – повторяет он. – Я хочу сказать, что никогда не был альтернативой для Веллбилав.
Я вжимаю голову в подушку:
– Что ж, мне не следовало так думать, очевидно, я ошибался. Но теперь путь для тебя расчищен. Агата меня бросила.
– В тот день в Лесу, – говорит он, – она прервала меня… – (Я пропускаю это мимо ушей.) – Прервала мою трапезу! Она видела меня. Я просил ее никому не рассказывать.
– И для этого взял ее за руки?
– Только чтобы позлить тебя. Я знал, что ты наблюдаешь.
– Что ж, это сработало.
– Ты меня не слушаешь. – Теперь Баз выглядит обиженным. – Я никогда не встану между тобой и Веллбилав. Мне всегда хотелось лишь позлить тебя.
– Ты хочешь сказать, будто флиртовал с Агатой, чтобы задеть меня?
– Да!
– Она никогда тебя не волновала?
– Нет!
Я скриплю зубами:
– Думаешь, я хочу это слушать?
– Очевидно, да. Теперь ты можешь с ней помириться и провести самое лучшее Рождество в своей жизни.
– Ты такой придурок! – восклицаю я, спрыгивая с кровати и устремляясь к Базу.
– Анафема! – кричит он.
Я слышу его, но мой кулак почти врезается ему в челюсть. Вовремя останавливаюсь.
– Она знает?
Баз пожимает плечами.
– Какой же ты придурок! – повторяю я.
– Это был всего лишь флирт, – говорит Баз. – Я же не пытался скормить ее химере.
– Да, но ты ей нравишься. Больше, чем я.
Он наклоняет голову набок и снова пожимает плечами:
– А почему бы и нет?
– Да пошел ты, Баз! Серьезно. – Я стою так близко от него, что брызжу слюной ему в лицо. – Она повсюду таскала с собой твой треклятый платок, все время, пока тебя не было. С прошлого года.
– Какой еще платок?
Я иду к ящику, куда забросил платок вместе со своей палочкой и другими вещами, а потом машу им перед носом База.
– Вот этот.
Баз хватается за лоскуток, но я вырываю платок, потому что не хочу отдавать его сейчас. Не хочу, чтобы у База было хоть что-то.
– Слушай, – говорит он. – Я все прекращу. С этого момента я оставлю Веллбилав в покое. Она для меня ничего не значит.
– Это еще хуже!
– Тогда я не буду прекращать! – говорит он, будто вправе злиться. – Так лучше? Я, черт подери, женюсь на ней, и у нас будут самые симпатичные детишки за всю историю магии, и мы всех назовем Саймонами, просто чтобы понервировать тебя!
– Уходи! – кричу я. – Я не шучу! Еще немного – и я наплюю на Анафему. Даже если меня выгонят из Уотфорда, по крайней мере, я покончу с тобой!
Глава 51
Я пытался сделать Сноу одолжение.
Одолжение, которое мне совершенно не выгодно.
Я, черт побери, должен жениться на Веллбилав! Моему отцу это бы понравилось.
Женюсь на ней. Подарю ей ключи ко всему, что она желает.
А потом найду тысячу мужчин, которые выглядят в точности как чертов Саймон Сноу, и разобью им сердца миллионом изощренных способов.
Веллбилав не слишком сильная волшебница, но роскошная девушка. И хорошо держится в седле: они с моей мачехой ездили бы вместе верхом. И отец перестал бы заламывать руки, говоря, что род Питчей прервется на мне. Хотя род Питчей уже на мне закончился: я почти уверен, что у вампиров не может быть детей. Кроули, можете вы себе представить вампиров-младенцев? Кошмар! И почему бы тете Фионе не продолжить род по своей чертовой линии? Если мама передала мне свое имя, то Фиона, конечно же, может произвести на свет еще парочку Питчей.
Думаю, если я женюсь на девушке из хорошей семьи, отец закроет глаза на мою ориентацию. И на то, кто станет отцом его внукам. Может, я и рассмотрел бы этот вариант, если бы меня не выворачивало наизнанку от одной мысли передать имя моей матери таким способом.
Ненависть Сноу ко мне точно бы возросла, узнай он про мое расчетливое отношение к любви, сексу и браку. К его идеальной Агате.
Но разве это имеет значение, если мои намерения вовсе не благие? Моя дорога в ад вымощена вовсе не благими намерениями, однако и не дурными – такой уж у меня путь.
Вперед, Сноу. Прости свою девушку. Я не стану вам мешать. Можете опять стоять рядышком на чертовых холмах и любоваться закатными лучами на волосах друг друга. Я устал создавать препятствия. Устал. Все, перемирие.
Я не собирался обретать дружбу благодаря этому… сотрудничеству. Не собирался переубеждать Сноу или обращать его. Но мне показалось, что в наших отношениях намечается прогресс. Что, когда все закончится, мы останемся по разные стороны баррикад, но, по крайней мере, не будем плевать друг другу в лицо. Не станем рваться в бой.
Я знаю, что мы с Саймоном всегда будем врагами…
Но я надеялся, что это будет вопреки нашему желанию.
Глава 52
Без Пенни (а теперь еще и База) я провожу много времени, гуляя по территории школы. Решаю поискать ясли… Баз считает, что Плачущая Башня проглотила их после смерти его матери. Пенни говорит, что так бывает, когда волшебник привязан к зданию, особенно если задействована магия крови. Когда проливается кровь, это тоже вредит зданию. Вокруг этого места образуется что-то вроде пузыря.
Интересно, что будет, если я погибну в Доме Лицедеев. Я столько раз проливал там кровь, что теперь комната признает меня.
Поэтому Пенни не любит клятвы и заклинания на крови. «Если ты хорошо владеешь словом, то этого должно быть достаточно».
Я снова цитирую ее. Весь день разговариваю с ней в своих мыслях. Иногда к моему воображаемому разговору присоединяется Баз – в основном чтобы сказать, какой я дебил… хотя даже в моих мыслях он не использует это слово. Слишком для него вульгарно.
Так я и болтаюсь вокруг Плачущей Башни, разговаривая с самим собой и разнюхивая все, что может привлечь мое внимание. Вижу вдалеке коз, петляющих по снегу через подъемный мост. За ними плетется какая-то фигура, должно быть Эб.
Эб. Эб…
Она живет в Уотфорде с одиннадцати лет, а сейчас ей тридцать или сорок. Наверняка она была здесь, когда умерла директриса Питч. Эб никогда не уезжала отсюда.
Когда я догоняю Эб, она уже завела коз в амбар. Стучусь в дверь – не хочу ее испугать: кроме нее и коз, здесь никого не бывает.
Странно, конечно, но, если честно, мне сложно представить Эб среди других людей. Других обитателей школы. В амбаре она может делать все, что пожелает. И козы не будут против.
– Привет, Эб! – говорю я, постучав еще раз. – Это я, Саймон.
Дверь открывается, оттуда высовывает мордочку коза, потом на пороге появляется Эб.
– Саймон! – Она распахивает дверь и делает приглашающий жест. – Что ты здесь делаешь? Я думала, все уже разъехались по домам.
– Я просто зашел пожелать тебе счастливого Рождества.
Прохожу за ней в амбар. Внутри теплее, но не намного. Неудивительно, что Эб так одета – в потрепанный джемпер Уотфорда поверх еще одного свитера, с длинным полосатым шарфом и бесформенной вязаной шапочкой.
– Змеюки, Эб, здесь холодно, как в голове у ведьмы.
– Все не так плохо. Идем, я разведу огонь.
Мы проходим между козами в глубину амбара. Там у Эб гостиная, где стоит столик, на полу лежит коврик, а еще есть телевизор – насколько мне известно, единственный в Уотфорде. Все это расположено вокруг пузатой печки, не присоединенной ни к какой стене или трубе.