Баз открывает альбом на последней странице и, прищурившись, всматривается в общую классную фотографию.
Под ней кто-то приклеил несколько снимков поменьше.
– Смотри, – указываю я на одну девушку.
Она сидит под тисом. У нее всклокоченные темные волосы со светлой прядью, и она широко улыбается, сморщив нос и высунув язык. Рядом с ней сидит худосочный парень, положив руку ей на плечи.
– Эб, – говорю я.
Волосы у него такие же прямые, пшеничного цвета. И острые скулы. Но я никогда не видел, чтобы Эб выглядела столь самодовольной или так нахально ухмылялась. Под снимком кто-то написал «Я и Никелс», а вместо точки над буквой «i» нарисовал сердечко.
– Фиона! – восклицает Баз, захлопывая альбом.
Я забираю его у База и снова распахиваю, положив на пол и прислонясь к кровати. Каждому учебному году отведено несколько страниц с большими классными снимками и пустыми страницами, куда можно поместить другие фотографии и дипломы. Найти Фиону на общей фотографии не так трудно – должно быть, эта белая прядь у нее с рождения. Эб и Никодемус стоят рядышком и выглядят почти одинаково, но в то же время они совершенно непохожи. На каждом снимке Эб, как и всегда, робкая и неуверенная. У Никодемуса же такой вид, словно он что-то затевает. Даже на первом курсе.
Нахожу еще один небольшой снимок Никодемуса и тети База – на этот раз парочка позирует в старомодных костюмах.
– Ты знал, что в Уотфорде раньше был театральный кружок? – спрашиваю я.
– До Мага в Уотфорде много чего было. – Баз забирает у меня альбом и возвращает на полку. – Идем.
– Куда мы?
– Сейчас? Спать. Завтра? В Лондон.
Должно быть, я очень устал, поскольку оба ответа кажутся мне абсурдными.
– Идем, – повторяет Баз. – Провожу тебя в твою комнату.
Моя спальня оказывается самым мрачным помещением из всех, что я видел сегодня.
Над аркой двери нарисован дракон, а его морда зачарована таким образом, что светится, наблюдая за тобой в темноте. А еще что-то есть под кроватью.
Не знаю, что именно, но оно завывает, чем-то щелкает и раскачивает кровать. В итоге я прихожу к двери База и говорю, что возвращаюсь в Уотфорд.
– Что? – Он выходит ко мне полусонным и порозовевшим; наверное, ходил на охоту после того, как я лег спать. Или на территории специально для него есть псарня.
– Я уезжаю. В той комнате живет привидение.
– Во всем доме живут привидения, я же говорил тебе.
– Я уезжаю.
– Ладно тебе, Сноу. Поспи на моем диване. Призраки сюда свой нос не суют.
– Почему?
– Меня боятся.
– Ты и меня пугаешь, – бормочу я, а Баз кидает мне подушку в лицо.
Пахнет она, в точности как он.
Когда я устраиваюсь на диване, то понимаю, что говорил не серьезно. О том, что Баз пугает меня.
Раньше я и правда так думал. Иногда думаю и сейчас.
Но в этом доме Баз кажется каким-то родным. Слушая его дыхание, я засыпаю крепче, чем за все время с начала зимних каникул.
Глава 56
Ладно, Наташа, знаю, что не должна была ему ничего говорить. Ты бы не стала.
Но он залетел ко мне в квартиру, нарываясь на проблемы. Он и сам ходячая проблема, каждую чертову секунду, пока жив.
– Расскажи мне про Никодемуса, – говорит он, будто уже в курсе всего.
Знает же, что он мой любимчик: в этом-то и беда. Ничего не изменилось, даже роди ты безродного щенка. Этот же – заносчивый, как Мик Джаггер. И чертовски мозговитый.
– Кто говорил с тобой о Никодемусе? – спрашиваю я.
Он садится за мой обшарпанный столик и пьет чай, погружая туда последний кусочек моего лавандового печенья.
– Никто, – отвечает он. Лжец! – Я просто слышал, что он такой же, как я.
– Паршивец, который строит козни?
– Фиона, ты знаешь, о чем я.
– Отличный костюм, Бэзил. Куда направляешься?
– На танцы.
Он оделся в свой лучший наряд. «Спенсер Харт», если не ошибаюсь. Словно пришел сюда за наградой в области кино.
Я сижу напротив него:
– Он совершенно не такой, как ты.
– Ты должна была рассказать, что я не единственный.
– Он сам это выбрал. Перешел на другую сторону.
– Фиона, какая разница, выбрал я это сам или нет? Результат один и тот же.
– Не совсем. Он покинул наш мир. Покинул! Сказал, что хочет совершенствоваться.
Он говорил, что станет больше, чем просто магом.
– Ники, ты достаточно силен и сейчас.
– Что мы обычно говорим про «достаточно», мисс Питч?
Школьный галстук торчит из кармана пиджака. И эта жестокая ледяная улыбка…
– Бэзил, он предал нас. – Я чувствую, как внутри меня поднимается старая ярость, все пережитые эмоции.
– И его вычеркнули, – говорит мой племянник.
– Потому что он стал предателем.
– Потому что он стал вампиром, – говорит Баз, и я ничего не могу с собой поделать – все еще содрогаюсь от этих слов.
Наташа, не я должна делать это. Говорить мальчишке, как найти свой путь в этом мире. Мне такое не по плечу. Только взгляни на меня. Мне тридцать семь, сижу тут, перекатывая кости в своем пеньюаре, ем печеньки на завтрак, заставляю себя встать с постели – срам, да и только!
Что бы ты сказала ему, будь ты здесь?
Нет… Забудь об этом. Я знаю, что бы ты сказала, – и ты ошибаешься!
В этом я обошла тебя. Проявив слабость, я дала шанс твоему сыну. И посмотри на него сейчас. Может, он и мертвый, но не потерянный. Он темнее преисподней и острее клинка, а еще до краев переполнен твоей магией. Он как костер. Таша, ты бы могла им гордиться.
– Бэзил, тебя не вычеркнут, – говорю я. – В этом все дело? Никто про тебя не знает, а если даже узнает – чего не произойдет, – то поймет, что мы не можем обойтись без тебя. Семьи наконец готовы нанести ответный удар Магу. Все происходит уже сейчас.
Баз облизывает нижнюю губу и смотрит в крохотное окошко. Солнце высоко в зените, и я знаю, что от жары ему некомфортно, хотя он не станет жаловаться. Снимаю с петли штору, и кухня погружается в сумрак.
– Он все еще жив? – спрашивает Баз. – Никодемус?
– Думаю, да. В некотором роде. Другого я не слышала.
– А могла бы узнать?
На столе лежит пачка сигарет. Я зажигаю одну волшебной палочкой и делаю несколько глубоких затяжек, стряхивая пепел на блюдце.
– Ты же знаешь, Семьи пользуются моими связями в Лондоне…
– Фиона, что это значит?
– Здесь я общаюсь с теми, с кем не желает говорить никто другой. Отбросами. Я не боюсь запачкать руки.
А потом, сестричка, он изгибает одну из твоих бровей.
Я выдыхаю дым.
– Фу! Не в этом смысле, мелкий извращенец.
– Значит, Никодемус – отброс, – говорит он.
– Нам не разрешено говорить о нем. Таков закон магов.
– Ты вот так просто отделаешься от меня?
– Черт подери, Баз, ты же знаешь, что нет! Что ты затеял?
– Просто мне любопытно. – Он подается вперед, нависая над столиком. – Он жив? Охотится ли? Состарился? Обратил ли кого-то еще?
– У Никодемуса Петти нет для тебя ответов, сынок. – Я взмахиваю сигаретой в сторону База, но решаю потушить ее, пока случайно не подожгла его. – Он мелкий бандит – шестерка-головорез из фильма Гая Ричи. Он считал, что станет сверхмагом, а в итоге кидает кости в служебном помещении какого-то бара на Ковент-Гарден. Он выбросил свою жизнь на помойку и ранил тех, кто его любил. Бэзил, тебе нечего у него узнавать. Если только – как быть хреновым вампиром.
Бровь База все еще изогнута. Он допивает мой чай.
– Хорошо, – говорит он. – Ты ясно выразилась.
– Отлично. Возвращайся домой и занимайся учебой.
– Я на каникулах.
– Тогда возвращайся домой и выясни, как свергнуть Мага.
– Я уже сказал тебе: иду на танцы.
Снова смотрю на его костюм и блестящие черные ботинки:
– Бэзил, ты познакомился с парнем?
Он улыбается. Этот тип полон неприятностей. Стоило бы сбросить его в Темзу в мешке с камнями. Или оставить феям.
– Что-то вроде того.
Глава 57
Я сижу за кухонным прилавком в доме Пенелопы и покрываю розовой глазурью еще одну имбирную девочку.
– Почему имбирные девчонки обязаны носить розовое? – спрашивает Пенни.
– А почему имбирные девчонки должны задумываться, зачем им носить розовое? – в свою очередь спрашиваю я. – Мне нравится розовый цвет.
– Только потому, что ты выросла на Барби и лего для девочек.
– Не спеши с выводами, Пенни. Я никогда не играла в лего.
На самом деле встреча с Пенни проходит лучше, чем я ожидала. Когда она поймала меня во дворе, перед тем как все разъехались на каникулы, я решила, что Пенелопа хочет устроить мне взбучку из-за разрыва с Саймоном.
– Эй, – сказала она, – я слышала, Саймон не приедет к вам на Рождество.
– Мы больше не встречаемся. Довольна, Пенелопа?
– В целом да, но не потому, что вы расстались.
С Пенелопой невозможно так просто закончить разговор. Можно грубить, игнорировать ее – ей все нипочем.
– Агата, – сказала она, – ты искренне считаешь, что я хочу быть с Саймоном?
Ответить «да» или «нет»? Ведь Пенни хочет быть самым важным человеком в жизни Саймона.
– Не знаю, Пенелопа. Но я знаю, что ты была против наших отношений.
– Потому что вы оба выглядели несчастными!
– Это не твое дело!
– Конечно же мое! – воскликнула она. – Вы же мои друзья. – Я нарочито закатила глаза, но она не унималась. – Я не об этом хотела с тобой поговорить, – оживленно произнесла Пенелопа. – Слышала, что Саймон не приедет к тебе на Рождество. И ко мне он приехать не может, потому что мама зла на Мага, но мы с тобой могли бы посидеть вместе, приготовить печенье и обменяться подарками.
Мы делаем это каждый год, втроем.
– Без Саймона?
– Как я уже сказала, у мамы пунктик насчет Саймона.
– Но без него мы никогда не проводим время вместе.
– Только потому, что он всегда рядом. То, что вы порвали, еще не означает, что мы с тобой тоже должны порвать.