В четырнадцать лет я пережила стадию магазинных краж и на целое лето попала под домашний арест, когда родители обнаружили мой тайник с нераспечатанными карандашами для глаз и лаком для ногтей.
– Мы бы купили тебе косметику, – сказал отец.
– Ты не использовала магию? – спросила мама. – Просто взяла это? – А потом она сказала: – Ох, Агата, фиолетовый лак. Это же так банально.
Пенни выдерживает мое молчание минут двадцать, но потом ее прорывает:
– Агата, я думала, ты захочешь стать частью команды.
– Ты так не думала.
– Думала! Я видела, что ты скучаешь по Саймону. Видела, как грустишь. Хочешь сказать, что лучше бы мы забыли о тебе и игнорировали весь оставшийся год?
– Нет!
– Тогда что, Агата? Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы мы были друзьями, но не боевыми товарищами. Не хочу ходить на тайные собрания! Хочу просто проводить время вместе! Готовить печенье и смотреть телик. Как нормальные друзья!
– То есть мы должны смотреть телик, пока Саймон сражается с Тоскливиусом? А База похищают тугодумы?
– Нет! – Я подаюсь вперед, сжимая руль. – В моем сценарии ничего такого не произошло бы!
– Но это уже происходит.
– Тогда да, я бы лучше осталась дома. Потому что я ничем не могу помочь. Пенелопа, когда нам удавалось помочь? По-настоящему? Мы просто… свидетели. Заложники. А в будущем – пушечное мясо. В кино одной из нас пришлось бы погибнуть на глазах у Саймона. Мы годимся лишь для этого.
– Говори за себя! – кричит она.
– Я так и говорю! – кричу я в ответ.
Всю оставшуюся дорогу мы не разговариваем.
Я подвожу Пенни домой. Она до сих пор так зла, что хлопает дверцей. Я и правда очень опаздываю, но родители заняты приготовлениями к вечеринке и даже не замечают моего появления.
Каждый сочельник они устраивают «кочевую вечеринку». Она начинается в одном доме, потом переходит к следующему, и так далее… в итоге все валятся с ног и нужно зачаровывать машины, чтобы развезти гостей по домам.
Мы с Саймоном всегда приветствуем их на входе, потом прячемся в зале и смотрим телик, поедаем закуски и засыпаем возле камина.
За исключением одного раза. Четыре года назад мы сбежали, чтобы выслеживать оборотней по всему Сохо. Они украли какой-то ключ, а может, камень, не могу припомнить. Еще никогда в жизни я так не мерзла! Мы чуть не умерли возле «Либерти», а потом, когда все закончилось, Пенни заставила нас провести снаружи еще уйму времени, чтобы собрать шерсть оборотней, так как хотела сделать нелепые предменструальные талисманы. Свой я отдала кошке. Стойте – лунный камень! Вот что это было. Оборотни украли лунный камень. Мусор, не более. Слава магии, мы успели вернуться домой раньше родителей!
Стоит ли мне сейчас все рассказать маме? А что я знаю? Что задумал Саймон? Нет. С Саймоном все будет в порядке. Он всегда выходит сухим из воды. А Пенни будет хвастаться передо мной своими приключениями с тугодумами. Может, теперь Баз их «третий лишний». Удачи в компании вампира, Саймон! Ты сумел сделать свою жизнь еще более глупой и опасной.
– Сегодня ты можешь пойти с нами, – говорит мама. Она и Хелен, наша домоправительница, готовят все к торжеству. В этом году наш дом первый в цепочке вечеринок. – Ведь тебе не надо развлекать Саймона.
– Мам!
– Не ной, Агата, – говорит папа, умыкнув клешню краба с тарелки. Отец разговаривает по телефону с пациентом. – Нет-нет, я слушаю, Бальтазар, но все это кажется вполне нормальным. Нет, я имею в виду не нормалов, а нормально.
Я вздыхаю и следую за матерью на кухню:
– Я не одета для вечеринки.
– Тогда оденься.
– Мам, я ужасно устала.
Она прислоняется к холодильнику:
– У тебя откроется второе дыхание. Значит, Саймон приедет завтра?
Я хмурюсь, нервно крутя в руках поднос, где стоят коктейли с креветками:
– Вряд ли….
Я уже сказала ей, что Саймон проведет каникулы в Уотфорде, но мама все равно вбила себе в голову, что на Рождество он заедет. Видимо, такова традиция. Может, меня должны терзать угрызения совести, потому что я просила Саймона не приезжать. Но не терзают.
Тем более сегодня я пыталась все исправить.
Мама встает, поднимая блестящее многослойное желе.
– Наверное, хорошо, что он проводит каникулы с Магом, – говорит она. – Насколько я знаю, Маг обычно проводит Рождество один, в Уотфорде. Как-то раз он сказал мне, что каникулы – слишком благодатное время, чтобы тратить их на празднования.
– Что это значит?
– Да кто же знает, – говорит она, передавая желе Хелен. – Надеюсь, Саймону не придется поститься до первого лунного света! Завтра нужно напичкать его сладостями.
– Благодатное… – говорю я. – Почему Маг такой чокнутый?
– Тише, Агата. Так говорят предатели.
– Нет, мне просто интересно… он всегда был таким?
– Откуда мне знать? Мы никогда не вращались в одних кругах. Я даже не помню его по школе.
Я тянусь к креветке, но Хелен убирает поднос.
– Ты помнишь профессора Банс? – спрашиваю я у мамы. – По школе?
– Которого?
– Любого.
– Мартин и Митали на несколько лет моложе, – говорит мама и достает очередной десерт – огромный многослойный трайфл[24]. – Но кажется, их сын старше тебя? Плодиться они начали ужасно рано – наверное, под влиянием Банс. Я ходила в Уотфорд с целым выводком из семьи Банс, но ни один не был достаточно силен, чтобы заслужить право там учиться. В больших семьях такое случается. Магия разбавляется.
Мама помешана на силе и выяснении того, у кого она есть, а у кого нет. Вот у нее нет. По крайней мере, не так много. В этом она винит свою мать – та вышла замуж за мужчину ниже себя по рангу. «В ливень мой отец не мог зажечь спичку», – говорит она.
У меня вполне достойный уровень – в магическом отношении. Конечно, я не Саймон. Или Баз. Или Пенелопа. Но я прекрасно справляюсь с учебой.
После меня родители не захотели больше заводить детей: не желали, чтобы моя магия ослабела, хотя папа говорит, что разделение силы между братьями и сестрами не более чем байки.
А еще родители надеются, что я выйду замуж за кого-нибудь посильнее и направлю семью в нужное русло.
До того как я начала встречаться с Саймоном, у меня был тайный бойфренд из нормалов – Саша. Узнай об этом мама, она бы заперла меня в башне. И возможно, отобрала бы мою лошадь. Интересно, чем сейчас занимается Саша…
– То есть ты не знала их друзей? – спрашиваю я. – Профессор Банс упомянула девушку по имени Люси, показывала нам фотографию…
– Люси Дей?
– Не уверена…
– Люси Маккенна?
– Она была лучшей подругой профессора Банс. Волосы цвета жженого сахара, длиной ниже талии. И вид у нее немного богемный.
– Дорогая, – говорит мама, помогая Хелен поднять трайфл, – в девяностые так выглядели все.
– Она похожа на Бейби Спайс. Но более широкоплечая.
– А-а, Люси Солсбери. Вот проклятье, я многие годы не вспоминала о ней! – Мама замирает возле холодильника и кладет руки на пояс.
– Ты ее знала?
– Была наслышана. Она на пять или шесть лет моложе, но ее семья состояла в клубе. Дорогая, ты же знаешь леди Солсбери. Она играет со мной в «черную донку». Сегодня она будет здесь.
Да, я знаю леди Солсбери. Она примерно того же возраста, что и моя бабушка, но вращается в кругу сверстниц моей матери. Леди Солсбери обожает «сортирный юмор» и все время подбадривает остальных съесть побольше торта.
– Она расскажет мне про свою дочь?
– Магия тебя упаси, Агата, нет! Разве можно о таком спрашивать! Всем известно, что ее дочь была замешана в скандале. А ее сын прослыл неудачником!
– Каком еще скандале?
– Люси сбежала через пару лет после окончания Уотфорда. Она была гордостью и отрадой семьи Солсбери, но потом сбежала с каким-то мужчиной. Как я слышала, нормалом. Может, даже американцем. Рут – леди Солсбери – раскололась на одном благотворительном ужине, турнире по уличному боулингу для заик, и призналась Натали Брейн, что, возможно, в деле замешан ребенок. Незаконнорожденный! Больше Рут об этом никогда не говорила. И со школы никто не видел Люси, по крайней мере в нашем мире.
– Люси исчезла?
– Хуже. Она убежала. От магии. Ты можешь себе такое представить?
– Да, – говорю я, а потом: – Нет.
Мама стряхивает с ладоней несуществующие крошки:
– Переодевайся, дорогая, гости будут с минуты на минуту.
Я направляюсь к выходу из кухни, и мама дает мне стопку вышитых вручную салфеток, чтобы я передала их Хелен в столовой. Отдаю их, не произнося ни слова. Я слишком занята своими мыслями…
– Я знала Люси Солсбери, – говорит Хелен. – Мы вместе учились в школе.
Хелен всегда дожидается момента, когда мама отойдет, чтобы заговорить со мной. Мама предпочитает более формальные отношения, но Хелен всегда относилась ко мне как к члену семьи. Не из близкого круга, скорее как к племяннице. Но мне кажется, Саймон нравится ей больше.
– Люси была на несколько лет старше, – говорит Хелен. – Все девчонки с моего курса с ума посходили, когда услышали про ее побег. Мы думали, это так романтично. И пугающе!
– Она и правда убежала?
– Так мы слышали. Она встретила мужчину и уехала… в Калифорнию.
– Калифорнию!
– Я раньше часто думала о ней, – говорит Хелен. – Блондинка с длинными волосами, загорающая на песке…
Я ложусь в постель, так и не переодевшись в праздничный наряд, и достаю украденную фотографию. Держу ее перед собой.
Люси Солсбери убежала от магии.
Она встречалась с самым могущественным магом из живших тогда, парнем, который вот-вот должен был завладеть нашим миром. И сбежала.
Профессор Банс сказала, что Люси сама была могущественной волшебницей. Она могла бы стать Первой Леди в магии. Или же править рука об руку с Магом. Но она ушла…
Было ли дело в ребенке? Забрала ли она его с собой?
Может, она воспитывает его в мире нормалов. Может, Люси Солсбери подарила себе и ребенку возможность расти вдалеке от всей этой нервотрепки. Вдалеке от такого отца, как Маг, в мире без войны за его наследие.