К тому же что бы я сказал? Эб не стоит слушать то, чем я могу поделиться. От таких новостей у нее скрутит желудок. Эбенеза лишь хочет знать, что я все еще здесь. Такой, как есть.
В основном сестра говорит о школе. О территории. О козах. О детях. О той дриаде, которой она восхищалась с шестого курса. О Маге она не говорит. Эб никогда не вдавалась в политику. Скорее всего, сестра не встанет у него на пути, хотя раз она рассказывала мне, что они изрядно поскандалили, когда один из его мервульфов съел ее козу.
Я никогда не видел мервульфов, только слышал о них от Эб. Насколько я понял, из всех животных она не может терпеть лишь их. Сестра рассказывала, как они пытаются выпрыгнуть на подъемный мост. И мост качается, когда его пересекают дети и козы. Один такой монстр раз по-настоящему выпрыгнул – он полз по Поляне и рычал, но появилась Эб и заклинанием загнала его обратно в воду. «Когда мост опущен, я зачаровываю их на сон, – сказала она мне. – Они опускаются на дно крепостного рва».
Незнакомец докуривает сигарету и скрывается внутри, захлопывая дверь-ширму.
Я пришел рано. Но теперь Эбенеза уже опаздывает. Серьезно опаздывает. Так и до рассвета недалеко.
Шум внутри дома стих. Дети уже в постелях. Эб говорит, что у всех наших братьев и сестренок теперь есть детеныши. Я никогда не задумывался о собственных, пока не перешел на другую сторону. А теперь задумываюсь. О нас с Фи. О парочке отпрысков. Ее родных хватил бы инфаркт, если бы Фиона решила создать со мной семью. Полагаю, она вообще не собиралась ничего такого делать… Я знаю, где Фиона теперь. Наши пути пересекутся, если я это позволю. Но вряд ли и ей стоит слушать то, что я могу рассказать.
Эб опаздывает.
Может, забыла.
Не похоже на нее. За все эти годы ни разу не забывала.
Не могу позвонить ей. Даже не знаю, есть ли у нее сейчас мобильник. Я встаю и прохаживаюсь под деревом. Обычно Эб накладывает заклинание, чтобы никто меня не видел.
Я весь на нервах. Подбираюсь ближе к дому. Если кто-то не спит, то я его услышу. В доме темно. Одно из кухонных окон треснуто, но я не чувствую аромата ужина. Эб рассказывает, как помогает маме с готовкой. Запеченный окорок, хлебный пудинг. Эб обычно приносит тарелку и на меня.
Я поднимаюсь по лестнице черного входа и заглядываю в оконце на двери. На кухне пусто. Я ничего не слышу.
Поворачиваю ручку, не ожидая, что дверь откроется, но она открывается. С осторожностью ступаю внутрь, не зная, смогу ли зайти. Но дом принимает меня, и мгновение я просто стою, испытывая жалость к себе, на кухне моей мамы.
Чую запах ребенка еще до того, как вижу его…
Из дверного проема высовывается девочка и глядит на меня:
– Это ты, тетя?
– Тетя? – спрашиваю я. – Разве я похож на чью-то тетю?
– Я думала, вы моя тетя Эб. Вы на нее похожи.
Передо мной стоит маленькая светловолосая девочка в красной клетчатой ночнушке. Наверное, дочка моей сестры Лавинии. Винни была почти такой же малышкой, когда я видел ее в последний раз.
– Я родственник, – говорю я. – Пришел поговорить с Эб… Можешь сходить за ней? Она не рассердится.
По крайней мере, не на девочку.
– Тетя Эб уехала, – говорит кроха. – Вместе с Магом. Бабуля до сих пор плачет. Мы даже не можем отпраздновать Рождество.
– С Магом?
– С самим Магом, – повторяет девочка. – Я слышала, как все про это говорят. Мама говорит, что тетю Эб арестовали.
– Арестовали! За что?
– Не знаю. Наверное, она нарушила правило.
Я молча пялюсь на ребенка. Она смотрит на меня в ответ. Я поворачиваюсь к двери.
– Куда ты? – говорит она мне вслед.
– Искать твою тетю.
Глава 71
Я просыпаюсь с чувством голода, но, только окончательно пробудившись, понимаю, что голоден не я.
Воздух сух. Слегка постреливает. Покалывает мою кожу, словно иголками, терзает меня.
Сажусь и трясу головой. Ощущение не проходит. Делаю глубокий вдох, и этот ужасный воздух попадает в мои легкие. Словно песок. Словно граненое стекло.
Тоскливиус…
Я смотрю на кровать База – простыни и одеяла откинуты в сторону. Его там нет. С трудом поднимаюсь на ноги и выхожу из комнаты. Останавливаюсь в кроваво-темном коридоре.
– Баз, – шепотом зову я.
Никто не отвечает.
Испытывая дурное предчувствие, я иду по коридору, вниз по лестнице, дохожу до парадной двери особняка. Ночное небо и снег столь яркие, что освещают прихожую. Я открываю дверь и выбегаю на заснеженный двор.
На улице ощущение усиливается. Ухудшается. Я словно стою внутри одной из мертвых зон Тоскливиуса. Но когда я тянусь к своей магии, она на месте: поднимается на поверхность, вибрирует на кончиках моих пальцев. Поднимается вверх по горлу.
Пытаюсь подавить ее.
Иду вперед, следуя за зудящим чувством. Мне бы вернуться внутрь. Обуться. Понимаю, что бегу к лесу, который прикрывает дом Питчей с одной стороны.
Одет я в пижаму База, в красно-золотую полоску. Ткань прилипла к ногам. С каждым шагом голод усиливается. Он изводит меня. Чувствую, как магия сочится из меня, обволакивает кожу. Задеваю ветку дерева, и та вспыхивает огнем.
Я продираюсь вперед.
Не знаю, куда иду. Я никогда прежде не бывал в этом лесу. К тому же здесь практически нет просвета между деревьями. Я иду без тропы, и впереди не видно поляны.
Когда я слышу смех, то останавливаюсь так резко, что моя магия выплескивается через край.
И вот он стоит передо мной, прислонился к дереву.
Он. Тоскливиус Коварный.
Я.
– Здравствуй, – говорит он, подкидывая в воздух мячик.
Затем ловит его, мгновение хмуро смотрит на меня и прячет мячик в кармане джинсов.
– Ты можешь говорить, – произношу я.
– Теперь могу. Я теперь много чего могу делать.
Он поднимает взгляд на дерево и тянется к самой тонкой ветке: его рука проходит сквозь нее. Скривившись, он пробует еще раз. На этот раз ладонь смыкается на прутике и отламывает его. Тоскливиус снова смотрит на меня и ехидно улыбается, будто я должен гордиться им.
– Почему ты выглядишь как я? – кричу я.
До сих пор это кажется мне самым важным вопросом.
– Потому что так выгляжу и я. – Он смеется. – А почему я должен выглядеть иначе?
– Но ты – это не я.
– Нет. – Тоскливиус хмурится. – Посмотри на себя. Каждый раз, когда я вижу тебя, ты другой. А я всегда один и тот же.
Прутик до сих пор в его руке. Тоскливиус разламывает ветку на две части, бросает и делает шаг в мою сторону:
– Но ты можешь делать то, чего не могу я.
Я отступаю. В ловушку из веток.
– Зачем ты здесь? Что тебе надо от меня?
– Ничего. Ничего, ничего, ничего. Но вот что ему надо от тебя? Хороший вопрос.
Я слышу чей-то стон. Среди деревьев замечаю движение… Жаль, что я не могу разглядеть получше, но стоит мне пожелать, и магия усиливается – я свечусь. Тоскливиус снова смеется.
– Саймон? – зовет меня кто-то.
Кажется, Баз, но голос у него искаженный. Будто ему больно или не хватает воздуха.
– Баз? Ты в порядке?
– Нет, нет… Саймон!
Впереди я вижу База, где-то в двадцати футах от себя: он прислонился к дереву. Тоскливиус переместился на низкую ветку прямо над нами и наблюдает. Голова База опущена.
Я кидаюсь вперед:
– Баз!
Он поднимает голову, но его лицо тоже искажено. Перекошено. Глаза круглые и черные, а рот полон белых ножей – губы оттопырились, уступая место клыкам.
Мне следовало бы уйти, но вместо этого я продираюсь между деревьями, чтобы добраться до База. Он сам отступает от меня.
– Что-то не так, – говорит он. – Я голоден.
– Баз, ты всегда голоден.
– Нет. Сейчас все по-другому. – Он трясет головой и передергивает плечами, совсем как зверь. – Я видел тебя в лесу, – говорит он. – Только что. Но ты был моложе, как в нашу первую встречу. – У База заплетается язык. Он будто проталкивает слова сквозь зубы. – На секунду я подумал, что ты мертв. Что это Гость.
– Это был не я. – Делаю к нему шаг. – Ты видел Тоскливиуса.
– Ты прикоснулся ко мне, – говорит Баз. – Я нагнулся, а ты положил ладонь на мое лицо.
– Это не я, – повторяю я.
– А потом ты впустил в меня это… – Он пятится, держась от меня на расстоянии шага. – Как умеешь только ты, Саймон. Но на этот раз это была не магия. А пустота. Ты впустил в меня пустоту, а все остальное ушло, освобождая ей место.
– Баз, остановись. Позволь помочь тебе.
Он не перестает качать головой. Сейчас он напоминает мне красного дракона, мотающего мордой из стороны в сторону.
– С живыми существами все проще, – говорит Тоскливиус.
Теперь он стоит у База за спиной и прижимает ладонь к его сгорбленному позвоночнику.
– Я просто беру, что имею, и отдаю им.
Баз всхлипывает и распрямляется, пока его спина не выгибается дугой.
– Что? – настойчиво говорю я. – Что ты даешь им?
– Ничего. – Тоскливиус пожимает плечами. – Я делюсь с ними своей пустотой.
Баз поднимает голову, глядит на меня. Я вижу лишь черные зрачки и клыки. Он делает шаг вперед:
– Уходи, Саймон. Я голоден.
– Я делюсь с ними пустотой, – повторяет Тоскливиус, – а потом их притягивает к величайшей силе – к тебе. А ты даешь мне еще больше пустоты. Отличная игра.
Баз движется на меня. Я не отступаю.
– Уходи, Саймон! Я голоден!
– Баз, чего именно ты жаждешь?
– Тебя! – кричит он. – Магии, крови, магии – всего. Тебя! Магии!
Он так быстро мотает головой, что та выглядит размытой.
Между нами стоит дерево, но Баз вырывает его из земли и отбрасывает в сторону.
– Классно! – восклицает Тоскливиус. – С этими штуками я ничего подобного не пробовал.
Баз набрасывается на меня, как стальной грифон. Я ловлю его в объятия и падаю на землю.
Он намного сильнее меня, но сейчас я весь соткан из магии, поэтому меня не пробить. Мы катаемся по земле. Я держу голову База обеими руками, отстраняя от себя его челюсть.