Вряд ли я причиняю ему вред. Тоскливиусу. Он просто выглядит уставшим.
Он лишь дыра. Все, что остается после того, как я перегораю.
Да, иногда дыры хотят стать больше, но Баз ошибался: иногда они просто хотят наполниться.
Я отдаю Тоскливиусу все без остатка и чувствую, как он тянет меня за собой. До этого я изливал в него магию, но теперь ее высасывают из меня. Погружают в вакуум.
Мои руки проскальзывают сквозь плечи Тоскливиуса, но магия не перестает литься в него.
Я падаю на колени, и поток усиливается.
Кончики моих пальцев покалывает. Я чувствую запах дыма. По коже пробегают искры.
«Нет, я не срываюсь, – думаю я. – Я гасну».
Глава 83
Скорее всего, мы опоздали.
И к тому же, не считая полного провала, у меня ужасная жажда: я могу осушить клайдесдальскую лошадь.
Нужно выпить кровь спаниеля того яппи и спасти его из столь жалкого состояния.
Или же спасти Банс.
Мы поднимаемся по холму, впереди виднеется школа. Я готов на полной скорости проехать сквозь широко распахнутые ворота, но «ягуар» застревает в снегу. Мы с Банс выбираемся из машины и бежим через Большую Поляну.
С потрясением видим бегущую нам навстречу Веллбилав. Она похожа на испуганного кролика.
Агата всхлипывает и задыхается, несмотря на снег, она бежит, как Джессика Эннис. Жаль, что в Уотфорде нет легкоатлетической команды.
Она не останавливается, когда видит нас, только хватает меня за руку и пытается потянуть за собой.
– Беги, – говорит Агата. – Пенни, беги! Это все Маг!
– Что Маг? – Я хватаю ее за вторую руку, и она обегает меня по кругу.
– Он злой! – говорит она. – Это точно!
Баз пытается схватить ее за плечо:
– Саймон там?
Агата отстраняется от него, побежав задом наперед и снова к нам.
– Он только что там появился, – говорит она. – Но Маг злой. Он сражается с пастушкой.
– Эб? – спрашиваю я.
– Он пытался навредить мне. Собирался что-то сделать, забрать… Ему нужен Саймон.
– Идем! – кричит Баз.
– Идем с нами, – говорю я Агате. – Пойдем, поможешь нам.
– Я не могу, – говорит она, качая головой. – Не могу.
И убегает.
Веллбилав бежит в одном направлении, Банс – в другом. Со стороны школы раздается шум, будто искусственный гром или ураган, бьющий по жестяной крыше.
Я бегу за Пенни по подъемному мосту. Как только мы добираемся до внутреннего двора, становится ясно, где Саймон: в Белой Часовне выбило все стекла. Оттуда валит дым, а стены словно мерцают, как марево на горизонте.
Воздух насыщен магией Саймона. Запахом горящей сырой древесины.
Банс оступается, закашлявшись. Я беру ее за руку и прислоняюсь к ней, пытаясь поддержать. Я бы очень удивился, если бы сейчас она смогла наложить заклинание-клише.
– Порядок, Банс?
– Саймон, – говорит она.
– Я знаю. Ты сможешь вытерпеть?
Она кивает, вырываясь из моих рук и решительно взмахивая хвостиком.
Чем ближе мы подходим к Часовне, тем гуще становится вонь.
Внутри здания царит неестественная темнота, будто, помимо света, здесь нет чего-то еще. Мне кажется, я чувствую Тоскливиуса, этот зуд и тягу, но палочка в моей руке еще активная.
Что-то накатывает на меня, словно волна воздуха или магии, и Банс снова падает вперед. Я подхватываю ее.
– Нам не обязательно туда идти, – говорю я.
– Нет, – отвечает она, – обязательно. Мне обязательно.
Я киваю. На этот раз не отпускаю ее. Мы идем вместе в самую гущу этого кошмара, вглубь Часовни, сквозь двери, по коридорам.
Мой желудок сжимается.
Воздуха не осталось, кругом лишь Саймон.
Банс распахивает еще одну дверь, и мы оба закрываем глаза руками. Внутри ярко, как при пожаре.
– Наверх! – кричит Банс.
Пытаюсь взглянуть, куда она указывает. Свет врывается в темноту, потом отступает. Кажется, что исходит он из отверстия в потолке – в двадцати футах над нами.
Банс поднимает руку, чтобы произнести заклинание, но вместо этого хватается за живот.
Я обнимаю ее левой рукой, потом указываю палочкой на люк:
– «На крыльях любви!»
Это сложное и древнее заклинание, и работает оно, только если ты постиг Великий Сдвиг Гласных Шестнадцатого Века и если ты без ума от любви.
Мы с Банс пролетаем сквозь люк, и я даже не пытаюсь прикрыть нас, поскольку это невозможно.
Мы появляемся в комнате слишком громко и эффектно, потом приземляемся на колени в разбитое стекло и пытаемся прийти в себя. Банс тошнит.
В секунды между яркой вспышкой и полной темнотой я вижу в центре комнаты Саймона: он держит Тоскливиуса так, будто собирается сказать ему нечто важное.
У Саймона опять появились красные крылья, сейчас они распахнуты.
Маг тоже здесь. Он беспомощно цепляется за Саймона, но ничто не способно сдвинуть Сноу с места, когда он так выглядит – плечи ссутулены, подбородок выпячен.
Банс стоит на четвереньках, пытаясь поднять голову.
– Что он делает? – хрипло спрашивает Банс, потом ее снова тошнит.
– Не знаю.
– Стоит ли нам остановить его?
– Думаешь, мы сможем?
Свет становится менее интенсивным. Как и темнота.
Я почти не вижу Тоскливиуса, но Саймон по-прежнему держит его мертвой хваткой.
Шум изменился: звук становится выше, переходя из рева в завывание.
Когда звук прекращается, мои уши закладывает, а Саймон падает вперед, освещаемый лишь лунным светом, что идет из разбитых окон.
Падает и не встает.
Несколько секунд я слышу лишь вой База.
Потом Маг падает на обмякшее тело Саймона.
– Что ты наделал? – Он трясет Саймона и бьет по крыльям. – Отдай ее мне!
Саймон приподнимает руку, чтобы оттолкнуть Мага, и этого проявления жизни достаточно, чтобы Баз сорвался с цепи. Он двигается так быстро, что я не могу сосредоточить на нем взгляд. Наконец он хватает Мага за грудь, а клыки замирают над его шеей.
– Нет! – шепчет Саймон, пытаясь приподняться.
Он хватается за их ноги.
Маг указывает серебристым наконечником своей палочки на База, но Саймон перехватывает ее и прижимает к сердцу.
– Нет, – говорит он Базу, а может, Магу. – Стойте!
Все трое извиваются и бьются друг о друга. Маг весь в крови, а во рту База полно устрашающих зубов.
– Отдай ее мне! – кричит Саймону Маг.
Это он про свою палочку?
– Она ушла! – выкрикивает Саймон, опираясь на нее. – Полностью!
Маг вдавливает палочку в грудь Саймона:
– Отдай ее мне!
Баз тянет Мага за волосы, отстраняя его от Саймона.
– Стойте! – кричит он. – Она ушла! Все кончено!
Но никто его не слушает.
Я поднимаю руку с кольцом и говорю так громко и отчетливо, как никогда раньше. Позволяю магии подняться со дна моего опустевшего желудка:
– «Саймон говорит!»
Следующие слова Саймона пропитаны магией:
– «Прекрати, прекрати делать мне больно!»
Маг резко отстраняется, потом обмякает в руках База.
Тот в растерянности отступает, и Маг падает на пол. Баз тянется к Саймону, который склонился над Магом, хватая его за грудь.
– Я… я думаю, он мертв. Пенни! Кажется, я убил его. О боже! – всхлипывает Саймон. – О Мерлин, Пенни!
Меня все еще трясет, но я ползу через всю комнату:
– Саймон, все хорошо.
– Ничего хорошего. Маг мертв. Почему он мертв?
Я не знаю почему.
Не знаю, что происходит.
– Может, только так он перестал бы делать тебе больно, – говорю я.
– Но я не собирался его убивать! – кричит Саймон, приподнимая Мага.
– Формально его убила Банс, – говорит Баз, но очень мягким голосом, а в его глазах стоят слезы.
– Он умер, – произносит Саймон. – Маг умер.
Глава 84
Я не знала, что все идет не так: раньше я никогда не была беременной. Саймон, ни одна женщина не была беременна тобой.
В книгах говорится, что ты чувствуешь, как трепещут крылья бабочек. Еще некоторое оживление. Я же ощущала намного больше.
Как ты вибрируешь внутри меня. Такой энергичный и яркий. Мое тело пылало от живота до кончиков пальцев.
Дэйви не отходил от меня ни на шаг. Он готовил для меня. Накладывал благословения на нас обоих.
Можно подумать, что доброта эта была лишь из-за ритуала. Но, кажется, он правда заботился обо мне. Заботился о тебе…
Наверное, он хотел, чтобы мы стояли рядом с ним в том светлом будущем, которое он собирался построить. В новом мире магов.
Беременные женщины быстро утомляются.
Их желудок отказывается принимать пищу. Они чувствуют себя ранимыми и легкомысленными.
Как-то раз я пошла покормить наших новых цыплят и поняла, что не могу вернуться домой. Мне не хватало сил и шагу сделать.
Я упала на колени, потом медленно нагнулась вперед, стараясь защитить тебя. Перед глазами все помутнело.
Дэйви дремал в доме. Когда он проснулся, то нашел меня во дворе, раскрасневшуюся, умирающую от жажды. Он перенес меня в дом, разглагольствуя, что могло произойти, и возмущаясь, почему я не произнесла заклинание помощи. Но моя магия ослабла. Прошли недели с тех пор, как я накладывала заклинания. Когда я на днях попробовала использовать силу, то словно постучала в пустой ящик. Все, что было там прежде, исчезло…
Но у всех беременных женщин магия становится неустойчивой. На следующее утро я чувствовала себя лучше.
А через день – хуже.
Тянущее ощущение в животе усилилось, словно там закручивали гайки. Мне не хотелось оставаться в коттедже, но я не могла дойти до двери.
– Ему нужен свежий воздух, – сказала я Дэйви, и он не возражал.
Отнес меня в пустынный сад и лег вместе со мной в траву. Мне хотелось ощутить под собой землю, а еще воздух и солнце.
– Лучше, – сказала я Дэйви, все еще чувствуя, как закручиваются гайки.