От всех прочих разумных обитателей Галактической Лиги дзиттеров выгодно отличало то, что они не знали, что такое бюрократия. Пока что. Явись Чейт на прием к главе местной администрации, скажем, на Мидвинтере или Корте-де-Миракле, его не меньше сорока минут промурыжили бы в приемной. А то и предложили бы завтра заглянуть, вручив пачку никому не нужных бланков и анкет, которые необходимо было заполнить в соответствии со строго определенной формой. Здесь же, на Дзитте, посетителя сразу попросили пройти в помещение для приемов. И даже предложили чашечку сипанга – местного аналога кофе.
Чейт был на таком взводе, что, казалось, поднеси к нему спичку – вспыхнет. Повергнув в изумление обоих вождей, он залпом проглотил чашку обжигающе горячего сипанга, быстро кивнул в знак благодарности, поставил на циновку принесенную с собой сумку, расстегнул ее, развел края в стороны и сделал два шага назад. Он готов был услышать приговор. Хотя, конечно, лучше бы это оказался оправдательный вердикт.
Но шохены не торопились. Вождям как будто и дела не было до того, что принес им гость. Они не спеша, наслаждаясь каждым глотком, прихлебывали горячий сипанг и мирно беседовали. О погоде. О том, что домашняя птица начала сбрасывать перо раньше обычного. А женщины завели новую моду задирать юбку до колен. И нужно наконец понять, хорошо это или плохо? Если хорошо, то почему? А если плохо, то как с этим бороться? И снова о погоде. О сипанге и вождях. О рыбе, что недавно запустили в пруд, а она возьми да передохни…
Чейт слушал их, не перебивая. Сначала – скрепя сердце. Затем – скрипя зубами.
Вожди по достоинству оценили его воспитанность и не стали по третьему разу заводить разговор о погоде. Отставив в сторону недопитую чашку сипанга, один из вождей чуть подался вперед и заглянул в сумку.
– Что это?
Голос у вождя был такой, будто он интересовался погодой на завтра.
– Голова.
Чейт изо всех сил старался, чтобы его ответ прозвучал так же легко и непринужденно. Но вряд ли у него это вышло.
– Я вижу, что голова, – едва заметно кивнул вождь. – Но я не понимаю, зачем ты ее принес?
– Я нашел ее в пустыне…
– В пустыне каждый что-нибудь находит, – не дослушав, перебил Чейта второй вождь.
– Но не головы же!
– Случаются находки и похуже.
Вожди переглянулись и коротко кивнули друг другу.
Они говорили то же самое, что и змееловы, повстречавшиеся Чейту в пустыне. Почти слово в слово. Чейту это не понравилось. Но на этот раз он точно знал, почему именно ему это не нравится. Это означало, что все вокруг знают что-то, чего он не знал. Но почему-то не хотят говорить ему об этом. Если он совершил ошибку, то готов был принести извинения. Если, по незнанию, нарушил какой-то из местных законов, готов был понести наказание.
Да он на все был готов!
Пусть только заберут у него эту мертвую голову!
Первый вождь не спеша застегнул сумку, выпрямил спину и сложил руки на коленях. Второй принял то же самое положение. По всей видимости, это означало, что они не собираются решать за Чейта его проблему.
Хотя, с каких это пор мертвая голова, неизвестно кому принадлежавшая, превратилась в его проблему? Да и в чем тут проблема?.. Кто бы объяснил?
– Что мне делать с этой головой?
Вопрос прозвучал, как просьба о помиловании.
– Я не знаю, – ответил первый вождь.
– Понятия не имею, – сказал второй.
После чего первый добавил:
– Это твоя голова – твоя и забота.
– Точно, – удрученно кивнул Чейт. – А еще скажите, что мне чертовски повезло.
Вожди переглянулись.
Первый подмигнул второму. Причем он даже не попытался сделать это незаметно.
– В каком-то смысле это так, – сказал второй вождь.
У Чейта вдруг появилась нехорошая мысль о том, что он уже никогда не сможет избавиться от этой головы. И будет обречен до конца дней своих таскать ее повсюду в этой синей наплечной сумке. Может, это древнее шохенское проклятие? Только – за что? Он ведь не сделал ничего плохого ни одному из дзиттеров. Или же, сам не ведая о том, он потревожил тени предков? Не своих, понятное дело… Хотя, кто его знает…
С обреченным видом Чейт повесил сумку на плечо. Она вроде как сделалась вдвое тяжелее. Как будто вожди подсунули ему еще одну голову.
– Ну, я пойду?
Первый вождь непонимающе поднял бровь.
– Может быть, еще чашечку сипанга? – предложил второй.
– Нет, спасибо, – отказался Чейт.
Не до сипанга ему было.
– Ты сделал все, что хотел? – спросил первый.
– В каком смысле? – не понял Чейт.
– Вбил все колышки? – переформулировал вопрос коллеги второй вождь.
– А, да, – рассеянно кивнул Чейт.
Он и забыл уже, зачем ходил в пустыню. Или – полупустыню. Как будто все это было лишь ради того, чтобы он нашел клятую голову.
– Ну, молодец, – похвалил его вождь.
И передал напарнику чашку свежего сипанга.
Чейт вышел на воздух. Но лучше ему от этого не стало. В голову лезли мысли одна другой дурнее. Сначала он пожалел о том, что у шохенов все еще нет письменности. А то ведь можно было развесить объявления.
«Кто потерял голову?
Обращайтесь к Чейту А».
Или
«Голова.
В отличном состоянии.
Отдам в хорошие руки».
Потом Чейт подумал о том, что можно ведь просто взять и оставить голову на крыльце хижины. И пускай вожди делают с ней, что хотят. Ему-то что за дело? Кто-то другой на его месте, возможно, так и поступил бы. Но Чейт почему-то не мог этого сделать. Вернее, мог, но после он уже никогда не чувствовал бы себя так же спокойно и уверенно, как прежде. Почему? Да потому что не весть что странное и непонятное творилось вокруг. И он должен был с этим разобраться. Он ведь собирался связать свое будущее с этой планетой. А как же сделаешь это, если не понимаешь, что здесь происходит? Эдак он мог не только самого себя под монастырь подвести, но и Архенбаха подставить. А у того ведь жена, дети…
Думая обо всем сразу и ни о чем в частности, Чейт и сам не заметил, как оказался возле хижины шамана. Сам шаман сидел во дворе на травке и что-то плел из длинных, гибких ветвей.
Увидав шамана, Чейт удивился, как это он сразу о нем не подумал? Шаман – вот кто должен был все ему объяснить! Ведь именно в этом и заключалось его предназначение!
Чейт подошел к шаману, снял сумку с плеча и осторожно, будто в ней лежала тончайшая керамика с Дзу-Гар, поставил на траву.
Шаман посмотрел на гостя странным, ничего не выражающим взглядом. Казалось, он не был против того, что Чейт находился рядом, но и не стал бы возражать, если б он забрал свою сумка, развернулся и ушел. Даже не окликнул бы. Зачем? Слушать исповедь чужака? Куда увлекательнее сидеть на солнышке и плести. Корзину, к примеру. Или – ловца снов. А может, и трехмерную модель пространственной оси, на которой держится все мироздание. Шаман – он на то ведь и шаман, чтобы делать что-нибудь странное, другим непонятное.
– У меня проблема, – сказал Чейт.
– Хочешь сипанга? – спросил шаман.
– Нет, спасибо, вожди уже напоили меня сипангом.
– Но решить проблему они тебе не помогли?
– Они даже слушать меня не стали.
– Тебе не хватило колышков?
– Колышков? Каких еще колышков?
– Тех, что я дал тебе, когда ты уходил в пустыню.
– А, так это все же была пустыня.
– А что же еще?
– Полупустыня.
– Полупустыня?.. – Шаман прикрыл глаза. – Нет, не думаю… Хотя, какая разница. Ты сделал все, что хотел?
– И даже больше.
– Нажил себе проблему?
– Если быть точным, не нажил, а нашел.
– В пустыне каждый что-нибудь находит.
– Я это уже слышал. Только не думаю, что кто-нибудь находил там что-то подобное.
Наклонившись, Чейт дернул края сумки в стороны.
Шаман заглянул в сумку.
– Ну, и как?
Шаман посмотрел на Чейта взглядом пронзительно долгим, томительным, вязким. Он не был удивлен или озадачен. И во взгляде его не проскальзывало почтения или особого уважения. Как не было в нем злобы или ненависти. Чейт, конечно, этого не знал, но ни один шохен не удостаивался прежде подобного взгляда. Шаман смотрел на чужака как на равного себе. И даже его самого это несколько удивляло.
– Что мне делать с этой головой?
Шаман молча отложил в сторону загадочную, не похожую ни на что, плетеную конструкцию, безмолвно поднялся на ноги и, по-прежнему не говоря ни слова, скрылся в доме.
Ну, все, подумал Чейт, если даже он не желает говорить со мной на эту тему, значит, дело плохо. Совсем плохо. Настолько плохо…
Чейт не успел еще определить, насколько плохи его дела, когда шаман вернулся. Он вышел из дома, неся в руках, прямо перед собой, небольшой плетеный короб. Подойдя к Чейту он сел на траву и осторожно поставил короб на землю. Затем шаман поднял взгляд на гостя и жестом предложил заглянуть в короб.
Взявшись за крышку короба с твердым намерением поднять ее, Чейт вдруг почувствовал сомнение. А стоит ли это делать? Само собой, он и мысли не допускал о том, что в коробе может сидеть змея. Или еще какая мерзкая, ядовитая тварь. Но у него вдруг возникло стойкое предчувствие, что, как только он откроет короб, жизнь его навсегда изменится.
Нет! Не так!
Жизнь, конечно же, останется прежней. Однако изменится его собственное восприятие всего, что составляло суть той крошечной части мироздания, центром которой являлся он сам.
Да. Именно так.
Ну, или что-то вроде того.
Чейт посмотрел на шамана. Это было похоже на детскую игру, когда, глядя в глаза сопернику, нужно угадать, в какой руке он спрятал камушек. Если бы шаман повторил свой жест, приглашающий заглянуть в короб, Чейт никогда бы этого не сделал. И после ни разу бы о том не пожалел. Но шаман сидел неподвижно, выжидающе глядя на гостя. Он не проявлял ни малейших признаков беспокойства и, казалось, готов был ждать вечно. В отличие от Чейта, он знал, что было спрятано в коробе. Чейт же даже боялся подумать о том, что он увидит, сняв