Обстановка не позволяла вести длительную беседу, и я предложил Эдуару Эррио и его супруге по возможности быстрее собраться для следования в штаб нашей бригады. Через несколько минут супруги Эррио были готовы в путь.
В это время противник усилил артиллерийский обстрел. Пока мои товарищи старались завести легковой автомобиль, обнаруженный в гараже госпиталя, к нам подъехал начальник штаба нашей бригады майор Черныш. Я доложил ему об обстановке. Майор Черныш усадил в свой автомобиль супругов Эррио и уехал в штаб бригады.
Вскоре супруги Эррио были доставлены в штаб нашего корпуса, потом — в штаб 4-й танковой армии 1-го Украинского фронта, и наконец — в Москву.
Передав супругов Эррио майору Чернышу, я со своими автоматчиками примкнул к роте, ведущей бой. Перед нами был Берлин. Мы шли вперед — нас ожидали последние жестокие бои.
М. Д. ЛьвовПОВЕРЖЕННЫЙ БЕРЛИН
Стремительным было продвижение советских войск в центр Германии.
Все дороги заполнены толпами освобожденных узников всех наций; по краям шоссе на велосипедах, пешком движутся англичане, французы, канадцы и даже итальянцы. Восторженно приветствуют советских бойцов и офицеров.
— Домой? — спрашиваем мы группу военнопленных и показываем рукой в сторону нашей Родины. Там, на Черном море, вероятно, ждут французов и англичан пароходы.
Домой! Домой! Какой гигантский документальный фильм запечатлеет то, что творится на дорогах фашистской Германии в последние часы ее жизни? Нужны кинокадры потрясающей силы, чтобы сохранить для истории рисунок этого дня в память и назидание будущим поколениям.
…По улицам бродят немцы — старики и дети, женщины, старухи. На руках у них белые повязки. Одни пристально вглядываются в наши машины, некоторые проходят мимо, не поднимая глаз, но все с готовностью отвечают на вопросы. На домах — белые флаги. Вся Германия в белых флагах и повязках. Толпы немецких пленных. В грязно-зеленой форме, рыжие, небритые, многие в очках. Тут и фольксштурмовцы — старики и дети. Заходим в дома. Кругом валяется награбленное со всего мира добро — французский хрусталь, ковры со штампом советских фабрик. Приходилось видеть и нашу мебель, сапоги и даже ручки «Прометей». Комендант города Мюнхенберга показал нам каслинское литье — чертика, каким-то образом вывезенного в Германию.
На улицах немецкие плакаты: «Каждый — 10!» (это значит, что каждый фольксштурмовец должен убить 10 русских — тогда они победят), на домах надписи: «Не сдадим Берлин!»
Штансдорф — предместье Берлина. Да, мы в Берлине! Челябинцы в Берлине! Уральцы замаскировали свои танки в зарослях и садах берлинских пригородов, челябинцы-разведчики пробираются во вражескую столицу, уральские снаряды рвутся в роскошных апартаментах нацистских главарей. И вот в дождливый день в предместьях Берлина под грохот и разрывы Герой Советского Союза полковник Михаил Георгиевич Фомичев вручает ордена Славы 2-й степени разведчикам-челябинцам В. Тимофееву, А. Романову и другим.
Начальник штаба корпуса полковник Лозовский показывает нам карту: Берлин лежит, подобрав черные смятые крылья.
30 апреля, 1 мая — контратаки немцев. Самые горячие бои происходили 1 мая. Берлинская группировка немцев пыталась прорвать кольцо окружения и выйти на запад. Немцы шли стеною. В лесах бродили десятки тысяч «неуправляемых фрицев», которые также пытались прорвать кольцо окружения и выйти на запад.
К исходу дня 1 мая контратакующая группировка была ликвидирована. Пленных некуда девать.
2 мая Берлин был взят. В приказе Верховного Главнокомандующего объявлена благодарность также и войскам генерал-лейтенанта Белова, это значит уральским танкистам, челябинцам, Уралу!
Мы бегло ознакомились с Берлином, побывали в рейхстаге. Серое мрачное здание. Кирпичом заделанные окна. Львы с отбитыми лапами. Железные всадники на крыше — символ прусского милитаризма. Бранденбургские ворота, через которые уже однажды входили русские войска.
Берлин — город развалин. Целые кварталы буквально выхвачены бомбежкой. Кругом гигантские воронки, заполненные водой, — как озера. Дома как скалы. Здания — на целый квартал. Догорают дома, обвитые зеленью. Наши танки в парке. Дым вьется сквозь зелень. Жарко от горящего дома. Свисают срезанные провода.
Идут пленные германские офицеры. Они, мечтавшие когда-то проводить парады в Москве, с опущенными головами, под конвоем бредут по своей столице.
Дети подходят к машинам, просят хлеба. Немцы очищают улицы под наблюдением наших солдат. Одежда берлинцев в кирпичной пыли подвалов. Слышится скрежет лопат об асфальт. Повалены железные фонарные столбы. Чужой, наказанный город. Здесь мы еще раз сердцем присягали Родине, нашей силе, нашей правде.
Я. Л. РезникНА ПРАГУ
Все виды передвижения, боев, тактического и оперативного искусства применялись в нашем небывалом в истории войн марш-броске на Прагу.
…Взорван мост через горную речку. Спуститься к ней невозможно. Крутизна градусов 40—45. Тем более невозможно повернуть назад, искать далекий обход. Люди погибают в Праге!
К крутому спуску подошел механик-водитель Челябинской танковой бригады Герой Советского Союза Василий Кружалов. Поглядел вниз, предложил членам экипажа выйти, сел за рычаги управления.
Танк зарычал, вздрогнул массивным телом, двинулся к гребню ската. Все, кто стоял поблизости, замерли: «Одолеет ли?» Пожалуй, спокойнее других был сам Кружалов.
Тридцать два боя провел он на этом танке с Сандомирского плацдарма. Там эту боевую машину земляки-уральцы вручили лучшему экипажу Челябинской танковой бригады. Командиром на ней был отважный лейтенант Горбунов. Механиком-водителем — Кружалов.
На подступах к Зорау группа немецких танков и бронетранспортеров контратаковала челябинцев. Горбунов подпустил врага метров на триста, первым снарядом подбил «пантеру», вторым — бронетранспортер. Противника отбросили. Но в центре города танк был подбит фаустпатроном. Погиб Горбунов. Ранены все члены экипажа. Превозмогая боль, Кружалов преследовал врага, отомстил за смерть командира. После того боя Василий написал на башне боевой машины: «Беспощадный».
Всегда среди лучших был «Беспощадный». Он форсировал девять крупных рек — Варту, Одер, Нейсе, Шпрее и другие. Он преодолевал всякие препятствия. Неужели не спустится с горы?
Василий развернул башню, чтобы ствол пушки глядел вверх, в гору. Урча, точно сердясь на скользкие попадающиеся под гусеницы камни, танк цеплялся траками за неровности. С включенным на первой скорости мотором, непрерывно тормозя, Василий медленно, осторожно спустил машину с кручи.
За Кружаловым пошли и другие танки. Марш на Прагу продолжался.
Полночь с 8-го на 9-е мая. Приняли по радио текст, и наборщик типографии «Добровольца» начал на ходу набирать акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил и Указ Президиума Верховного Совета СССР, объявившего 9 мая днем всенародного торжества — Днем Победы.
Рядом с редакцией на несколько минут остановились транспортеры, три зенитки. Бойцы выскочили из машин. Закричали: «Победа! Полная победа!» Многие не верили. А поверив, открыли в небо стрельбу из автоматов, пистолетов, зениток — своеобразный салют победы.
В обращении Верховного Главнокомандующего к народу сказано о нашем участке фронта:
«…Одна группа немецких войск в районе Чехословакии все еще уклоняется от капитуляции. Но я надеюсь, что Красной Армии удастся привести ее в чувство».
Значит, нашему фронту и уральским танкистам придется поставить последнюю точку. Танкисты говорят:
— Поставим!
Меловый перевал — частица Рудных гор. Чехи их называют Крушне горы. Когда-то говорили, что они неприступны.
Прежде чем брать Меловый перевал, бойцам-челябинцам чуть ли не всей бригадой пришлось гатить топкие лесные болота.
Чехословакия. Славянские по названию, по облику деревни Дуби, Быстрице, по душевному складу людей, встречающих нас, как братьев.
— Наздар Руда Армада! — кричат молодые и старые. Бегут за танками. Просят остановиться. Выносят из домов молоко, хлеб, все, что есть у них.
Танкисты-челябинцы старшего лейтенанта Лычкова ворвались в деревню Бьеганки. Лязг гусениц не обеспокоил немецких часовых: думали, что это их танки.
Тихо сняли часовых. Открыли огонь из пушек. Из домов выскочило не менее восьмисот солдат. Многие в нижнем белье. Поняли — сопротивляться бесполезно. Сложили оружие.
Быстрым маршем шли дальше. Завязали бой с батальоном пехоты. Его поддерживал танк и шесть бронетранспортеров. Стреляющий Багицкий одним снарядом снес башню немецкого танка. Мартыненко метко бил осколочными по бронетранспортерам. Батальон немцев сдался в плен.
Последний перевал. Дальше наиболее крутой спуск, внизу чешские села и города — Теплице, Шанов, Мост.
Генерал-лейтенант Белов приказал — спускаться с гор с включенными фарами машин. Танков в корпусе сотни — пусть врагу видятся тысячи.
Свет разорвал темноту ночи. Лавина огня хлынула с гор.
С северо-запада, откуда чехи могли ждать американцев, англичан, любых солдат, кроме русских, пришла Красная Армия!
— Русские пржишли! Братри пржишли! — передавалось из селения в селение. Из дома в дом. И возгласы: «Наздар! Ать жие Светский Сваз! Ать жие Руда Армада!»
Спустились в долину Огрже. Все в цвету, все деревья. Весна в сердцах бойцов, в сердцах чехов. Плачут и смеются. Вскакивают на танки и обнимают запыленных усталых гвардейцев.
На домах — трехцветные знамена Чехословацкой республики и наши красные флаги.
Через город Лоуны промчались сотни танков нашей армии — армии генерал-полковника Лелюшенко. А с гор все спускаются новые колонны. И растут толпы внизу.
К челябинцу механику-водителю Каштанову, на минуту выскочившему из танка, подбежала старушка. Она не дает ему подтянуть гусеницу. Она целует его измазанную руку. Просит зайти в дом. Она хотела его угостить и расстроилась, что он отказа