«Решением бюро Челябинского обкома ВЛКСМ трактору Т-100 МГС присвоено имя экипажа танка «Челябинский пионер» Павла Бучковского, героически погибшего в июле 1943 года на Орловской земле. Трактор «Челябинский пионер» изготовлен по инициативе ветеранов 63-й гвардейской танковой Челябинской добровольческой бригады из металлолома, собранного пионерами 39-й школы Челябинска».
На свой запрос из Орловской области получил я два письма. Начальник Дмитровской передвижной механизированной колонны треста Орелмелиоводстрой И. Ляховка сообщает:
«Посоветовавшись, мы решили вручить машину «Челябинский пионер» лучшему механизатору молодому коммунисту Александру Белякову. За два неполных года переоборудованный под бульдозер трактор перелопатил около семисот тысяч кубометров грунта, вернув к жизни сотни гектаров заболоченных земель. Выполненные им работы оценены свыше чем на шестьдесят тысяч рублей. «Челябинский пионер» отлично трудится на земле Орловской, обагренной кровью героев нашей великой многонациональной семьи».
Тракторист Александр Беляков добавляет:
«Мне доставляет большое удовольствие работать на тракторе «Челябинский пионер». Я тоже был пионером и хорошо понимаю добрые намерения ребят принять активное участие в общественно полезном труде на благо нашей Родины, их благородное стремление увековечить память героического экипажа танка «Челябинский пионер», которым командовал лейтенант Павел Бучковский».
В архиве ордена Ленина ЧГРЭС мне удалось найти личную карточку Василия Ивановича Русанова. Оказалось, что в 1943 году он работал слесарем на Аргаяшской ТЭЦ. До войны жил в Ленинградской области. Когда началась война, Вася пошел в военкомат, но в армию из-за малолетства не взяли, тогда он ушел в партизаны. Пробыл там недолго: тяжело заболел воспалением легких. Его отправили в тыл. Там подлечился, а когда узнал, что в Челябинске формируется добровольческая танковая бригада, подал заявление.
В архиве Челябинского тракторного завода имени В. И. Ленина хранится личное дело второго члена экипажа — башнера Михаила Герасимовича Фролова. Он работал токарем механического цеха № 1 опытного производства, в Челябинск был эвакуирован из Сталинграда.
Письмо, посланное на родину Фролова, попало в руки Г. А. Выдрина — школьного друга М. Фролова. Вот отрывок из его ответа:
«Михаил Фролов — комсомолец тридцатых годов, активно участвовал в коллективизации сельского хозяйства, был активным членом первой комсомольско-молодежной бригады колхоза «Ленинский путь», постоянный участник художественной самодеятельности. По призыву Ленинского комсомола Михаил ушел на строительство Сталинградского тракторного завода.
Теперь мы узнали о подвиге нашего земляка и постараемся увековечить его память».
О командире героического экипажа из Главного Управления кадров Министерства Обороны СССР лаконично сообщили:
«Лейтенант Бучковский Павел Иванович, рождения 29 декабря 1923 года. В 1942 призван в Советскую Армию райвоенкоматом г. Ростова-на-Дону с должности диспетчера Ростпищеторга. В 1943 году окончил Орловское танковое училище…»
Я решил прибегнуть к помощи молодежной газеты города Ростова «Комсомолец». Она напечатала рассказ о подвиге экипажа. А через несколько дней почтальон вручил мне два письма: из Сальска и станицы Трубецкая. Не верю собственным глазам: пишут сыновья Василия Агапова — Владимир и Анатолий!
Приведу одно.
«…Трудно передать словами наше волнение, с которым мы читали и перечитывали этот рассказ! Сколько было слез. Мы гордимся мужеством нашего отца».
Удалось разыскать в Ростове родных Павла Бучковского: престарелую мать Лукерью Яковлевну и сестру — Н. И. Пасенко.
С особым волнением ждал я вестей от сестры Павла Бучковского. И вот передо мной фотографии Павла, его фронтовые письма родным.
«Челябинск. 29 марта 1943 года. Дорогая мамочка! Посылаю тебе эту открытку, которую мне подарили челябинские пионеры в честь вручения нам боевой машины, на которой крупными буквами написано «Челябинский пионер». Должен тебе сказать, что я очень горжусь этим. И я дал им клятву, что в первом же бою мы оправдаем высокое доверие челябинских пионеров. Мамочка! Крепко тебя целую. Твой сын Павел!»
И еще письмо.
«Челябинск, 10 мая 1943 года. Здравствуйте, дорогие родители! Мама, папа и Надя! Вчера был у нас большой день. Трудящиеся Урала давали нам Наказ, а мы им в ответ поклялись честно оправдать доверие уральцев. Мамочка, когда я давал клятву уральцам, мне сразу вспомнилось все, что вы пережили и натерпелись от фашистов во время оккупации Ростова. И я поклялся крепко расплатиться с врагом за ваши муки, за смерть братьев и товарищей. И хочу заверить, что слово мое крепкое. Преданный вам сын Павлик».
И еще письма, письма, письма… Бесценные человеческие документы, за которыми встает патриот, танкист-доброволец.
Все они написаны мелким почерком. А это… сразу замечаешь чужую руку.
«Дорогие родители Павлика! Пишет вам его лучший друг лейтенант Заика. Посылаю вам письмо, которое мне передал Павлик перед самой атакой. Атака началась в 5 часов утра 31 июля 1943 года. Когда она окончилась и мы отбросили немцев на десятки километров, я вернулся, чтобы найти Павлика, но его уже в живых не было, остался разбитый танк. На пути, по которому прошел его танк, валялись три разбитые экипажем пушки, минометы, два фашистских танка, несколько десятков убитых гитлеровцев.
Павлик посмертно представлен к правительственной награде. Он погиб как настоящий герой.
Здесь же последнее письмо Павла Бучковского, написанное торопливо, химическим карандашом, на листке, вырванном из блокнота:
«Дорогие родители! Мама, папа, Надя! Сейчас я должен идти в атаку и решил написать вам. Его перешлет мой друг, подробности сообщат ребята. Привет от меня всем знакомым. Пока. Целую крепко. Любящий вас сын Павел».
Н. И. Пасенко пишет:
«Биография у Павлика очень короткая, ведь ему не было еще двадцати лет, когда ушел в армию. Отец наш был слесарем, мать — рабочей консервного завода. После окончания 9-го класса Павлик пошел учиться в школу ФЗО, одновременно учился заочно в техникуме. После эвакуации завода поступил диспетчером Ростпищеторга по обеспечению армии и населения продовольствием. 20 февраля 1942 года его призвали в армию, зачислили курсантом бронетанкового училища, которое находилось в Майкопе. В 1943 году он с отличием окончил училище, получил звание «лейтенант». Оказавшись на Урале, он вступил в Челябинскую добровольческую танковую бригаду.
Павлик прожил короткую жизнь, но сколько добра он успел сделать людям, какой это был прекрасный, чуткий, заботливый и отзывчивый сын и брат! Рос он смелым, храбрым, имел много хороших друзей. Однажды, вспоминаю, когда он работал на заводе, в цехе вспыхнул пожар. Павлик не растерялся, несмотря на большую опасность, бросился тушить огонь. На нем загорелась одежда, нечем было дышать, но он не отступил. Да, он с честью выполнил Наказ челябинских пионеров».
С того июльского утра 1943 года прошли десятилетия. Минуют еще десятилетия, но не забудутся имена героев-добровольцев Павла Бучковского, Василия Агапова, Михаила Фролова, Василия Русанова.
В. Е. ТэслерПЕРВАЯ РАЗВЕДКА
Густая темнота июльской ночи заполнила собой все окружающее. Только вдали взлетали фонариками ракеты, и небо прочеркивали цепочки трассирующих пуль.
Задание, которое дал нам с сержантом М. Д. Шевченко командир взвода разведки лейтенант Кузь, казалось, было простым: найти танкистов Пермской бригады, узнать обстановку. Ориентировочно нам сказали, что они должны быть в районе деревень Рылово, Лунево, азимут по карте — юго-запад, расстояние пять-шесть километров.
Найти, узнать, вернуться, доложить… И мы шли, шли, время от времени спотыкаясь о борозды пашни. Иногда Шевченко смотрел на стрелку компаса, и мы меняли направление. Руки напряженно сжимали шейку приклада автомата.
Прошло уже больше часа, когда невдалеке послышался чей-то шепот и тихие стоны.
Напряженно вслушиваемся и облегченно вздыхаем: «Наши». Шевченко спрашивает: «Ребята, где вы?» Шепот смолк, и через минуту слышим: «Здесь, в воронке, раненые мы».
Пригнувшись, идем на голос и чуть не падаем в воронку, где лежат два бойца. Опустившись на корточки, Шевченко расспросил раненых. Те сказали, что залезли в воронку отдохнуть, хотят до рассвета добраться до полевого госпиталя. Танки видели, они должны быть правей. Немцы — за речкой, речка маленькая, но у противника полно пулеметов, есть минометы и пушки.
Мы пошли дальше. Неожиданно для себя оказались на поле, заросшем невысокой рожью, ее мягкие колоски щекотали кожу рук.
Несколько ослепительно ярких ракет взвились впереди нас, и мы, сминая рожь, повалились на землю. Метрах в пятидесяти блеснула полоска воды. До нас отчетливо доносились легкие щелчки ракетниц. Шевченко придвинулся ко мне и прошептал: «Видел, за речкой немцы?»
Случилось непредвиденное, мы прошли мимо своих и вышли на линию обороны врага. «Смотри и запоминай!» — продолжал Шевченко.
Левее, метрах в трехстах, застрочил пулемет, и над головами просвистели пули. Несколько ракет, выпущенных одновременно, вновь осветили противоположный берег. Почти против нас, метрах в двухстах, около густых кустов, заметили еще одну пулеметную точку.
Больше часа лежали мы во ржи, а Шевченко все показывал мне новые огневые точки и учил запоминать ориентиры. «Пора», — толкнул он меня, наконец, и мы поползли назад. Ползти вообще тяжело, а когда на шее висит автомат, на поясе сумка с запасным диском и в карманах гранаты, — еще тяжелее. Хотелось подняться и пойти в полный рост. Но рядом Шевченко, он то и дело хлопал меня по спине, прижимая к земле, раздвигал стебли ржи и ловко полз вперед.