Может, пойти на создание коалиционного правительства, — но не с Ельциным!
…В Верховном Совете нет у нас парламентского большинства. Люди, особенно на заводах, просто озверели. Надо обратиться к народу, но не с разъяснениями, а выдвинуть четкие, чрезвычайные предложения.
В отношении телевидения надо принять меры… Противно смотреть, с каким придыханием дикторша произносит имя Ельцина! Убрать половину людей с телевидения! И из газет повыгонять всех этих!..
Шаталин. Я против всего этого! (Наконец-то академик проснулся, понял, в каком лагере он оказался. — О.М.)»
Как видим, «вся королевская рать» настроена весьма агрессивно. Горбачев пытается утихомирить ее.
«Горбачев. Надо ли идти на компромисс? Дело не в Ельцине. Сам по себе как личность он ничего не стоит (вот опять ругательства, теперь уже не в узком кругу самых близких людей — на вполне официальном заседании. — О.М.) Но он выражает определенные настроения. Не тот ведь сейчас Ельцин, что был полтора-два года назад. Он отражает серьезные тенденции в обществе. Люди чувствуют наступление хаоса, распада. Они обеспокоены, но они против экстремизма, за порядок и готовы поддержать даже крайние меры. Люди за такой порядок, где власть действует и ведет практические дела. Народ примет реалистическую программу. Надо идти к рынку, к Союзному договору… Долго шли, с потерями. Сейчас народ может поддержать решительный ход. Люди — за Союз.
…Оставлять без реакции речь Ельцина нельзя. Стратегически мы с ним кашу не сварим. У него нет конструктивного потенциала. Сессию Верховного Совета РСФСР начинают с «явления Христа народу»… Третье пришествие! Вот такие трюки!
Если мы говорим сами, что наша программа слабая, то кто же ее будет поддерживать? Не надо вихлять. Мы привержены взятому курсу, и надо ему следовать. Спасение курса — в нашей деятельности.
У Ельцина перевешивает негатив: все плохо! Тон речи и выбор момента рассчитаны на конфронтацию. Это не тот путь. Люди ждут реальных дел — в том-то, в том-то и т. д. Ждут порядка. Россия, Украина заблокировали решения Верховного Совета СССР, а нас обвиняют, что мы ничего не делаем. И реакция на Ельцина должна быть в делах! Но в СМИ порядок навести. А после принятии программы рыночной реформы — Обращение к народу. И не надо колебаться».
Однако «королевская рать» недовольна нерешительностью «короля».
«Лукьянов. Это путь польской «Солидарности».
Рыжков. …Больше работать так не будем. Или мы — власть, или будем ставить вопрос перед президентом об уходе. Профсоюзы оппозиционны правительству. Партия — тоже (Ивашко, Дзасохов)… Мы прокоммунистическое правительство, а родная партия говорит нам, что она нас не поддерживает. В Верховном Совете у нас нет поддержки депутатов-коммунистов. Я уж не говорю о прессе. Никто нас не поддерживает, ни одна газета. Делать из нас недоумков не получится. В правительстве семь академиков, двадцать докторов наук.
Нас ждут худшие времена. Любые меры для 91-го года не проходят. Идет полный раздрай. На заводах директора озверели… «Правда» тоже шатается. Надо принимать меры по телевидению. Половину убрать. Пусть орут. Ушел Тихомиров (оппозиционный обозреватель ТВ), и что? Газеты, по крайней мере те, на которых написано «орган ЦК КПСС», заставить работать на власть или разогнать.
(Вот вам и гласность, провозглашенная Горбачевым! Когда приспичило, газеты — разогнать, с телевидения половину сотрудников — убрать! Нет уж, черного кобеля не отмоешь добела! — О.М.)
Лукьянов. Не Ельцин идет к власти, а Бурбулис. Надо ответить ему прямо.
Шеварднадзе. Что, только один президент должен отвечать? И больше никто?
Лукьянов. Я готов [выступить по ТВ]. Надо сказать рабочим, чем им грозит развал поставок. Хозяйственные руководители верят в ЦК. Интеллигенция, как никогда, понимает опасность гражданской войны. Военные не могут дальше терпеть. Проиграли мы борьбу за студенчество и молодежь… У Ельцина — группа, которая делает паблисити. У нас нет такой группы…
Горбачев (как бы повторяет механически — О.М.) Ситуация связана с усилением хаоса и развала в обществе. Люди за порядок, против экстремизма, поддержат любого, кто наведет порядок, даже крайними мерами. Надо быстрее идти к новому Союзному договору».
Запомним эти слова и этот момент — когда Горбачев пришел к выводу, что ради наведения порядка можно прибегнуть и к крайним мерам (хотя он теперь уже — лауреат Нобелевской премии Мира).
А вообще, когда читаешь эту стенограмму, создается ощущение, что это не Горбачев нарушил договоренность с Ельциным, отказавшись от программы «500 дней», а Ельцин совершил какое-то предательство по отношению к президенту СССР.
В стенограмме также довольно отчетливо проступают фигуры некоторых будущих гэкачепистов, формальных и неформальных. Крючков, Лукьянов, Болдин… Именно они настроены наиболее решительно, агрессивно.
Впрочем, весьма агрессивен и Рыжков. Возможно, и он примкнул бы к ГКЧП, если бы остался на посту премьера. Но к тому времени его уже сменит Павлов. Он и вольется в компанию путчистов.
Что касается публичной реакции на выступление Ельцина, поначалу Горбачев собирался ответить на него, дав интервью телевидению, однако потом решил не делать этого, а высказать все, что он думает с трибуны Верховного Совета — его сессия должна была открыться через пару дней.
Много лет спустя, в ноябре 2010 года, в разговоре с Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом я попросил его прокомментировать лукьяновскую фразу: «Не Ельцин идет к власти, а Бурбулис». Поскольку все разговоры Ельцина в ту пору постоянно прослушивались, об их содержании вполне мог знать и Лукьянов. И вот у него, по-видимому, сложилось такое впечатление, что Бурбулис — это двойник, «альтер эго» Ельцина и даже, более того, первый номер в этой связке.
— Ну, это все терминология партийной номенклатуры, — усмехнулся Бурбулис. — Если бы я рвался к власти, я бы вел себя совсем по-другому.
По словам моего собеседника, Лукьянов прав в том смысле, что все ключевые идеи, касающиеся политической ситуации, будущего России, начиная с 1990 года, они, Ельцин и Бурбулис, обсуждали друг с другом.
— Но у нас не было такого разделения — первый номер, второй номер. Мы были соратниками, друзьями. Мы как бы дополняли друг друга. Борису Николаевичу было шестьдесят, мне — сорок пять. Он привносил в нашу совместную работу свой опыт, я — свой. У него за плечами была партийная работа, у меня — научная.
Не думаю, что Ельцин даже и в общении с самыми близкими помощниками и сответниками отказывался от роли «первого номера», хотя у кого-то и могло создаваться такое впечатление. Он знал себе цену. Тем более ошибочно полагать, будто кто-то им управлял, находясь в тени, за сценой и дергая за ниточки.
Тем не менее представление о Бурбулисе как о каком-то «сером кардинале», который сбивает Ельцина с панталыку, а то и вовсе навязывает ему свои решения, в окружении Горбачева, да и у него самого, сохранялось и в дальнейшем.
18 октября в «Правде» был опубликован текст «Основных направлений». Поскольку в них присутствовали и положения программы «500 дней», и тезисы программы союзного правительства, тут же в прессе, — в частности, в «Комсомольской правде, — и последовала их оценка как очередной попытки «скрестить ежа и ужа»: по ряду принципиальных вопросов «скрещиваемые» программы абсолютно несовместимы. «Направления», говорилось в «Комсомолке», создают иллюзию, будто союзные республики могут самостоятельно решать, каким образом переходить к рынку. В действительности все они связаны единым денежно-финансовым обращением, которым управляет Госбанк СССР. Так что, по мнению авторов газеты, шансы на реализацию новой программы, представленной Горбачевым, чрезвычайно малы и через несколько месяцев неизбежно придется создавать новую.
А вот как оценивал итоговую президентскую программу «Коммерсант»:
«…Президентская программа имеет в основном политическое назначение. Экономическая сторона ее специалистами оценивается как весьма посредственная… Принятие программы может привести к значительной эскалации конфликта между Верховным Советом СССР и республиканскими парламентами… С момента начала работы над этим вариантом программы было очевидно, что она не будет реализована на практике, поскольку республики примут свои варианты экономических реформ. Это явно сказалось на качестве программы… Она носит скорее политический, чем экономический характер… Основной задачей ее подготовки было создать для Горбачева наиболее комфортные условия при обсуждении Союзного договора, экономической частью которого программе предстоит стать. Этим соображением… объясняется, в частности, тот факт, что позиции программы крайне расплывчаты во всех вопросах за исключением функций центральной власти и централизованного управления экономикой. Уже после утверждения программы академик Абалкин сказал, что если бы он получил программу на профессиональное заключение, то «дал бы резкий критический разбор, но как политик должен забыть об этом».
В газете отмечалось также, что хотя новая версия президентской программы по логике и структуре близка к программе Шаталина — Явлинского, то есть программе «500 дней», однако целый ряд ключевых проблем реформы президент предлагает решать принципиально иными способами. Прежде всего это касается управления экономикой. В соответствии с программой, наиболее серьезные рычаги управления будут сосредоточены в руках Центра. В его компетенцию входит ценовая и кредитная политика, эмиссионная деятельность, налоговая и таможенная политика, экспорт основных видов сырья.
Согласно президентской программе, приватизация не будет проводиться быстро. Возможность перехода земли в частную собственность, объявление колхозных и совхозных суммой наделов их работников даже не рассматривается. Будут сохранены и дотации убыточным предприятиям, среди которых большинство составляют именно колхозы и совхозы. Иными словами, в президентский документ не вошли наиболее интересные и радикальные предложения программы «500 дней».