Маленький бородатый еврей, быстро вышагивающий в колонне, обгоняющий всех, призывает бить коммунистов. Я возражаю: «Бить никого не надо». «Это мое. Это никого не касается», — как-то странно произносит он и быстро-быстро идет вперед. В самом деле, кто знает, какие там у него с коммунистами личные счеты. «Эй, пузатые, скоро вас всех повесят!» — кричит он нескольким действительно пузатым чиновникам в штатском, с любопытством взирающим на шествие из ворот Министерства обороны.
У меня то и дело завязывается короткий обмен репликами с теми, кто оказывается рядом. «Вы думаете, из этого что-нибудь получится?» — спрашивает меня загорелая женщина лет 40 45 в белых джинсах и широкой блузке, вышагивающая рядом широким мужским шагом. «Из чего «из этого»?» — переспрашиваю я. «Ну, из этих демонстраций, из этих протестов.» — «Конечно, получится», — заверяю я, хотя и сам не знаю, получится или нет. Никто ничего не знает, где что происходит и чем все это кончится. У них власть, у них сила…
Какой-то мужик из числа соседей по колонне рассказывает, что вчера, то есть 18-го, сразу же после салюта (был какой-то «день») он слышал перестрелку в Кремле (живет неподалеку). Что еще за перестрелка?
За Арбатской площадью параллельно колонне демонстрантов, ставшей к этому времени уже весьма внушительной, по Новоарбатскому проспекту робко течет ручеек из машин. Едут шагом. Пассажир одного из такси бросает демонстрантам через спущенное стекло: «Ну что, дождались, демократы?!» Что тут началось! Я думал, его разорвут на части. Если бы не утихомиривающие голоса людей рассудительных, так бы оно, наверное, и случилось. Кончилось тем, что один из демонстрантов взгромоздился на капот машины спиной к подлецу-пассажиру. Так и ехал. Водитель не осмелился его согнать.
По сторонам улицы множество зевак. «Пошли Ельцина спасать!» — крикнул я им. «Мы не Ельцина мы себя спасать идем», — поправил меня сосед по колонне.
Во главе колонны та самая монтажная машина (не знаю, как она точно называется). На ней куча народа, российский флаг. Время от времени водитель сигналит в такт каким-то скандируемым лозунгам (сами они мне не слышны): «Та-та та-та-та та-та-та-та та-та!» Это, должно быть, звездный час парня. Думаю, никогда в жизни у него ничего подобного не было. Да и вряд ли будет.
Приближаемся к Новоарбатскому мосту. Что впереди, не видно. Через некоторое время, однако, из первых рядов доносится мегафонный голос все того же неугомонного депутата Иванова:
— Внимание! Сейчас возможно столкновение! Первые три ряда, возьмитесь за руки! Женщины, уйдите из передних рядов!
(Еще на Манеже депутат Иванов объяснял нам, что лучший способ противостоять милиции и войскам — это взяться за руки).
Небольшой холодок по коже. Теперь уже видно: впереди какие-то военные, какая-то зеленая техника. Если они действительно собираются штурмовать Белый дом, для них есть прямой смысл «притормозить» нашу колонну. Причем «притормозить» любыми способами, вплоть до стрельбы на поражение. Это ведь обычные войска, их никто не обучал «щадящим» методам борьбы с «уличными беспорядками», — дубинками, газом, резиновыми пулями.
Как ни странно, однако, опасное место проходим беспрепятственно. Военные куда-то исчезли. Слева, словно в засаде, два танка с задранными кверху орудиями (как бы демонстративно задранными дескать, стрелять в народ не будем). Тем не менее дальше, на мосту, опять нагромождение каких-то военных машин. Но нам на мост не надо. Мы поворачиваем к Белому дому, идем к парадной лестнице перед ним, поднимаемся к главному подъезду. Я оказываюсь на верхней площадке. Стоим.
От Белого дома протискивается несколько человек. В одном узнаю Хасбулатова. Он влезает то ли на каменную тумбу, то ли на вазу для цветов сбоку от парадной лестницы в нескольких шагах от меня. Ему дают мегафон. Он рассказывает о ситуации. Говорит, что состоялось заседание Президиума Верховного Совета РСФСР, который не признал ГКЧП и постановил созвать сессию ВС 21-го числа.
(Как подумаешь, какую возможность войти в историю порядочным человеком упустил этот деятель! Это, конечно, мое позднейшее добавление к августовским дневниковым записям. А тогда Хасбулатов для многих демократов был, если можно так сказать, одной из «икон». Ближайший верный соратник Ельцина. Не пройдет и пяти месяцев, как этот ближайший соратник всадит первый нож в спину президента).
Против решения Верховного Совета о непризнании ГКЧП голосовали, по словам Хасбулатова, лишь два члена Президиума. Крики: «Кто? Кто?» — «Исаев и Исаков» — «Подонки!!! Позор!!!» — несется из толпы.
Почему сессия только 21-го? Это ведь так нескоро! За эти два дня хунта такого может наворотить! А союзный Верховный Совет соберется вообще лишь 26-го. Это и вовсе какая-то «запредельная» дата. Впрочем, от союзного ВС ничего путного ожидать не приходится.
Хасбулатов сказал, что час назад здесь выступил Ельцин. Сейчас время 14-30-15-00 (опять-таки восстанавливаю в памяти вечером, непосредственно в тот момент не особенно смотрел на часы). (Позже станет известно: это было то самое знаменитое его выступление «с танка»).
Вслед за Хасбулатовым выступает какой-то представитель Литвы. Он предупреждает, что самая большая ошибка надеяться на добрые чувства заговорщиков. Опыт Литвы говорит, что победу можно вырвать только собственным мужеством.
Ораторы уходят. Начинает накрапывать дождь. У кого нет зонтов, как у меня, те идут к зданию, становятся возле оконных проемов там сверху не капает.
Ждем, что предпримут путчисты. Какие-то их действия могут последовать в любой момент. Думаю, они вполне осознают, что промедление, как говаривал незабвенный Ильич, для них смерти подобно.
В наружных оконных нишах, где мы прячемся от дождя, естественно разговоры. Когда кто-то что-то начинает говорить, все напряженно прислушиваются. Информации о происходящем по-прежнему почти никакой. Какая-то женщина, приехавшая из Прибалтики, рассказывает, что чиновники в Белом доме разговаривают с ними, с прибалтами, неприязненно: дескать, они первыми заварили кашу, они первейшие смутьяны. Из этого она делает вывод, что за спиной у Ельцина может быть пятая колонна. Впрочем, и без этих объяснений, без этой логики вполне ясно, что и в Белом доме, и в других вроде бы лояльных «домах» сколько угодно людей, готовых перебежать на «ту» сторону. Дождь то усиливается, то слабеет. Когда слабеет, я выхожу из своего укрытия, протискиваюсь к краю площадки (здесь стоит толпа под зонтами), всматриваюсь, что происходит на мосту.
На слуху у всех срок 16 часов. До этого времени путчисты то ли собираются захватить Белый дом, то ли на 16–00 назначен штурм (после из газет стало известно, что штурм был назначен на 18–00).
Когда дождь в очередной раз затихает, решаю обойти вокруг Белого дома. Иду вдоль стороны, противоположной от СЭВа. В подъезде два милиционера с автоматами. Что они сделают в случае штурма? Да и станут ли что-то делать?
Навстречу мне какие-то люди несут первую арматуру для сооружения баррикад.
С тыльной стороны здания народу совсем мало. Вдруг навстречу мне группка возбужденных ребят. Какие-то крики, жестикуляция. В чем дело? «ОМОН! ОМОН!» Началось?
Как-то крадучись, по боковой дорожке подъезжают четыре фургона с зарешеченными окнами, которые закрыты еще и занавесками, так что не разглядишь, кто там находится (но вот ведь разглядели). Впереди зеленый командирский «газик». Машины подъезжают к служебному зданию позади Белого дома и выстраиваются там боком друг к другу, словно бы на стоянку. Ребята, поднявшие шум, подбегают к милицейскому посту возле ворот, ведущих во внутренний двор Белого дома, после вместе с милицейским майором (опять-таки автомат через плечо) идут к омоновским машинам. Стало быть, и охрана здания ничего не знает о прибывшем подразделении.
Впрочем, через несколько минут дело вроде бы проясняется. Кто-то говорит, что это областной ОМОН, подчиненный Баранникову. Прибыл для усиления охраны Белого дома. Машины трогаются с места и направляются к тем самым воротам, ведущим во внутренний двор здания.
Спустя короткое время, однако, у кого-то из толпы возникает сомнение: сказать-то они могут что угодно. Это вполне может быть троянский конь вот так вот тихонько въедут и тихонько же вывезут Ельцина. Кто-то находит некое несоответствие в номерах машин: это, дескать, не подмосковные номера. Две машины командирская и первый фургон уже въехали в ворота, однако другим ребята преграждают дорогу. Вскакивают на подножки, на капот, пытаются даже руками оттолкнуть головную (третью по счету) машину назад. Напрасно милиционеры уговаривают людей не чинить машинам препятствия. Кто-то бросает идею: подтвердить, что эти машины действительно можно пропустить, должны известные депутаты, которых народ знает. Все подхватывают (толпа к этому времени разрослась): «Де-пу-та-тов! Де-пу-та-тов!» Я говорю соседям, что лучше всего вызвать Хасбулатова, он только что выступал с другой стороны здания.
Вперемежку с «Де-пу-та-тов»! скандируем: «Хас-бу-ла-тов!» Так проходит с полчаса. Наконец появляется не Хасбулатов, а Руцкой. Он просит людей пропустить машины и одновременно говорит о возможности штурма. По его словам, ни в коем случае нельзя допустить захвата здания. Просит людей помочь его защитникам.
Машины въезжают в ворота. После с десяток этих омоновцев в полной экипировке в шлемах, со щитами появились на улице, переходя, видимо, из подъезда в подъезд. Люди встречали их с восторгом, кричали «ура», обнимали.
Начинают строить баррикады, перегораживая проезд вдоль тыльной стороны здания (назавтра все это пространство будет названо площадью Свободной России). Основные материалы для баррикад перевернутые скамейки, чурбаки распиленных деревьев (видимо, где-то в соседних скверах идет санитарная рубка). Со стороны, противоположной СЭВу, дорогу перегородили мусорными контейнерами. Слышится грохот это контейнеры заполняют кирпичами, принесенными с соседнего пустыря, и вообще чем потяжелее. Однако самая мощная баррикада должна быть, конечно, со стороны СЭВа. Оттуда скорее всего будет предпринята основная атака. Там очень кстати идет какая-то стройка. Горы бетонных блоков. Однако стоящий там автокран не подает признаков жизни. Видимо, нет водителя. Толпа ведет долгие обсуждения, примери