– Всё нормально, – отвечали они.
И ведь в самом деле, всё было в наивысшей степени нормально.
Одновременно с жизнью в палатке Джордж, ещё учившийся в мединституте, проходил раз в трое суток практику в больнице имени Чудновского и иногда делал во время этой практики – не слишком умело – утренние уколы больным. Бог весть, чем эти больные болели, Джордж не слишком был в курсе. Однако они (больные) явно не косили и лежали в больничке по-настоящему. Становилось ли им легче после джорджевских уколов? Едва ли. К тому же Джордж не очень хорошо умел делать внутримышечные уколы. А внутривенные инъекции он – к счастью для больных, и для себя – вообще не пытался делать.
У Боба же в то восхитительное палаточное лето тоже, видимо, была какая-то практика. Ведь он тогда учился на примате. Из-за коротких поездок в город Джордж и Боб ненадолго разлучались. Но потом они…
БЫТЬ МОЖЕТ В РЕПИНО, НА ПЛЯЖЕ
Снова встречались в Репино.
К ним в гости приезжало немало разного своего народа.
АКВАРИУМ тогда был в самом-самом начале. Медленно разгонялся. Постепенно набирал свои обороты.
Однажды Джордж ждал знакомых из Первого медицинского. Уйдя из палатки на пляж, он оставил такую записку: «Быть может в Репино, на пляже, найдёшь ты труп остывший мой, спеши к нему, играй и пой, для мира это не пропажа». Вскоре к Джорджу приехали Вадик Васильев, первый клавишник АКВАРИУМА, вместе со своей симпатичной подругой Олей. Они прочитали оставленное для них послание, отправились на пляж, где и обнаружили «труп остывший».
Вадим жил на улице Желябова. В доме номер пять, вход во двор. Или в доме три. Или в доме семь. В АКВАРИУМЕ пробыл не слишком долго. Несмотря на фамилию Васильев, он был евреем с фамилией Аронов, скрытой от глаз и ушей общественности. Потом – попозже – вскоре – в тоже время – появился в АКВАРИУМЕ другой Васильев – то есть Файнштейн. Который тоже – как и положено, похоже, некоторым Васильевым – не был чистокровным русским. Фан играл на чешском басу.
Когда на примате, где базировался ранний АКВАРИУМ, однажды случилась в мае 1974 года совместная запись с группой ZA, то Леонид Тихомиров (лидер ZA) беззлобно назвал в кулуарах Вадима «сукой». За не слишком совершенную игру на пианино в эпохальной джемовой композиции «Electric Птица». К счастью, Вадим об этом не узнал, да и по жизни он «сукой» вовсе не был. Даже совсем наоборот. Во время обучения в медицинском институте, в перерывах между лекциями, он садился к пианино – ежели оно было где-то поблизости – и играл «Битлз». Вся прогрессивная часть лечебного курса собиралась в это время где-нибудь поблизости. Слушали, мечтали, шутили, смеялись. Но Джордж помнит, что Вадим, в джем-сессии на примате, и в самом деле сыграл хило, не очень ритмично и вообще «не туда». Он всё-таки не был профессионалом. Как, кстати, и все остальные музыканты из тогдашнего АКВАРИУМА. Который только-только начинался
В то время в Первом меде учился Александр Розенбаум. Популярность в студенческом кругу у него была немалая. Джорджу нравились песни Баума, однако многие другие песни были интересны гораздо больше. В конце семидесятых. Джордж пересёкся с Баумом в ДК «Невский», где несколько лет работал админстратором. Работа у Джорджа была не очень сложная. Платили мало. Но кому, где и за что тогда платили много?
Джордж учился на театроведческом факультете, на заочном отделении. В «Невском» часто показывали свои спектакли различные ленинградские театры – Малый драматический, Ленсовета, БДТ, ТЮЗ. Джордж перезнакомился с театральными администраторами и имел возможность посмотреть многие спектакли не только на выезде. Для студента-театроведа это было существенно и особенно пригодилось во время написания диплома, посвящённого театральным работам Олега Басилашвили. Некоторые постановки – «История Лошади», «Пиквикский клуб», «Дядя Ваня» и другие – Джордж запросто смотрел по три-четыре раза, тогда, в годы расцвета БДТ, это не каждый театрал мог себе позволить.
С Бобом Джордж общался мало и редко. Иногда встречались и пересекались спонтанно и бессистемно. Контакты с остальными «аквариумистами» – с Дюшей, с Фаном, с Севой, также стали случайными. АКВАРИУМ тогда выступал не очень часто. Преобладали квартирники. Во время квартирников возникала совершенно особенная атмосфера, уникальная и неповторимая, напоминающая о словах из стихотворения Пола Оуэна: «Счастлив тот, кто в царство сна принесёт восход».
В те безвременные времена в ДК «Невский» репетировали АРГОНАВТЫ. Джордж заходил на их репетиции, хотя золотые годы, бурная эпоха Военмеха и прочие весёлые сейшена прошлых лет были у группы позади. На репетиции нередко приезжал Розенбаум, на «Скорой», в белом халате. Но сотрудничество Розенбаума с АРГОНАВТАМИ не дало особенно качественных результатов. Вскоре он ушёл на профессиональную сцену. Правда, когда в 1981 открылся рок-клуб, то АРГОНАВТЫ в него вступили и дали несколько концертов. Только они уже доживали свой век.
Боб рано стал ходить на рок-концерты. Немного раньше, чем Джордж. Самые значительные рок-н-ролльные сессии проходили в Военмехе, в Тряпке (текстильный институт), в «Молотке», в «Серой Лошади» и в Университете. Джордж первый раз попал на живой настоящий концерт вместе с Бобом, на университетском химфаке, где тогда выступал САНКТ-ПЕТЕРБУРГ.
Этот концерт запомнился Джорджу навсегда.
Реальный выход в другое измерение! В другую жизнь! свободную от всей этой каждодневной безликости, весь прожорливый масштаб которой ещё не был понятен в полной мере. Очень значимым элементом любого порядочного рок-концерта являлась проходка. Тогда, на химфаке, Джордж и Боб сначала некоторое время растерянно торчали во дворе и не знали, как же попасть внутрь. К счастью, вскоре появились ушлые, всё знающие знакомые, они повели Боба и Джорджа куда-то вглубь, в тёмные закоулки питерских дворов. Потом подошли к большой двери, к чёрному входу, навалились – и треснула дверь, не выдержала. Ворвались внутрь.. Коридоры, переходы, лестницы, – музыка звучала всё ближе, ближе, а они – пробивались, приближались, втягивались в новое, в незнакомое, в удивительное! На небольшой сцене заканчивала саундчек группа САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – Рекшан, Корзинин, Лызлов, Ковалёв и Зайцев. Золотой состав!
Джордж работал в ДК, выдавал контрамарки на спектакли и на концерты. Учился в театральном. Не очень много тогда всего вокруг происходило – вялый, тусклый расцвет эпохи стабильного, тупого брежневского застоя. В Ленконцерте появилась рок-группа «Форвард» и стала репетировать в ДК «Невский». «Форвард» готовил к сдаче худсовету первую программу и подбирал репертуар. Джордж иногда заходил в большой зал ДК, где репетировал «Форвард». Лидер группы Алексей Фадеев искал новых авторов и новые песни. Джордж рассказал ему про Боба. Боб приехал, спел несколько песен, некоторые из них в дальнейшем стали очень известными. Фадеева они не заинтересовали, все остались при своих: Боб с песнями и с «Аквариумом» и «Форвард» с отшлифованным и добротным репертуаром. Вскоре «Форвард» стал гастролировать по стране. Ничего особенно выдающегося, хотя для тех лет это было уже что-то, к тому же группа Фадеева оказалась одним из первых составов в СССР, который стал профессионально исполнять рок-музыку. Рок-н-рольная жизнь в стране только начинала сдвигаться с мертвой точки.
АКВАРИУМ около десяти лет находился между небом и землёй.
Мне говорил Джордж, что когда он немного поднялся вверх по пескам, то снова оглянулся. Немецкая пара оставалась на прежнем месте. Из-за ветвей и деревьев немцев было не очень отчетливо видно, однако Джордж успел заметить, что они глубже зашли в кусты, и повернулись, и нагнулись, и потом упали, и…
Да и Бог с ними! Быть может, если бы Джордж не стал подниматься по пескам и оказался неподалёку от этой немецкой пары, то услышал какое-нибудь «warum» или «was», или что-то ещё на немецком языке. Но нет, ему было сейчас уже совсем не до немцев с их песчаным и «кустарным» сексом. Еще, ещё наверх!
Тропинок и дорожек уже не было, он шёл по песку, стараясь ступать так, чтобы не провалиться. Джордж обходил сосны, поднимался всё выше и выше. Поднялся. Снова оглянулся. Вдруг из-за плотной череды cосен прорезалась, блеснула вода. Он посмотрел вокруг. Потом назад, потом вниз. Сосны медленно уходили вниз, они оставались на месте, а Джордж поднимался, с каждым новым шагом пространство вокруг него расширялось – раздвигалось – распахивалось – раскрывалось.
Когда Джордж вышел из мелких лабиринтов кустов и обнимающих друг друга деревьев, то увидел вершину большого песочного холма.
НОЧНОЙ ПОРТВЕЙН
Так был открыт Остров.
Джордж рассказал про ещё одну милейшую игру, в которую они в отрочестве любили играть с Бобом.
Само собой, АКВАРИУМ тогда даже не начинался.
Им – Боре и Толе – было лет примерно по тринадцать, они уже прочитали романы Ильфа и Петрова.
А происходило вот что: двор дома на Алтайской, 22. Во дворе гуляют два приличных, интеллигентных мальчика – Боря и Толя. Бакатя неподалёку общается с соседками-пенсионерками. Всё тихо, мирно, спокойно и невинно. Боря и Толя – около дома. Навстречу им идет незнакомая, пожилая женщина. Они проходят мимо неё и, поравнявшись, вежливо, любезно, совершенно невинными голосами говорят: «А мы – параноики».
Или: «А у нас шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом».
Или: «А у нас сумеречное состояние души».
Или что-нибудь ещё в эдаком роде.
Реакция дам, которым самым доверительным образом это сообщалось, сначала была растерянной и неожиданной, а затем наступало нечто вроде лёгкого шока. После чего некоторые даже шли жаловаться Бакате. Скверно, ох как скверно, когда люди не знают классику. Однако кроме мелких разборок, ничего не случалось.
Однажды Джордж видел, как Боб шёл босиком по шоссе. Май месяц, тепло. На школьном автобусе Джорджа и его класс зачем-то повезли куда-то в район Пулковских высот. Скорее всего, Боб уже учился в 239-ой, в физико-математической. С другой стороны, с таким же успехом это могло произойти в те патриархально-кремовые времена, когда Борис ещё учился в 429-ой школе. Джордж говорит, что когда автобус с ним и с его одноклассниками ехал по шоссе, то он вдруг увидел в меру длинноволосого парня, который шёл босиком по шоссе. Это было дико круто. Джордж даже что-то крикнул! Его за это осудила учительница. Автобус проехал дальше, тогда Джордж увидел, что этот длинноволосый, босиком идущий по шоссе парень – так похожий на хиппи, про которых в те годы говорили много и часто – это Боб! Джордж, наверное, крикнул снова, и опять был осужден учительницей. Непонятно только следующее: если Джордж тогда учился в школе, то и Боб, стало быть, тоже. Причём Боб ведь учился на класс ниже, чем Джордж. Каким же тогда образом Боб умудрился идти босиком по шоссе в районе Пулковских высот? Тем более, что шёл он не ночью, не поздним вечером, а либо в праздничный, либо в выходной день, когда вокруг было много автобусов. И машин. И даже людей.