Тут я впервые получил возможность хорошенько рассмотреть ее лицо. Это была та самая девушка, чье фото я возил с собой. Она выглядела на несколько лет старше, но не менее потрясающе. Прямой нос, красиво очерченный рот, круглый подбородок оставались прежними, ее самоуверенность подчеркивала стильная короткая прическа. На Гэлли была голубая юбка и белая блузка. Пистолет, который она держала в опущенной левой руке, дополнял ее облик и отнюдь не казался неуместным.
Проходя мимо нее в дверях, я сделал неожиданный для нее рывок к пистолету и вывернул его из ее руки. Она отступила от меня в ограниченном пространстве прихожей, пока не уперлась спиной в стену.
— Верни его мне.
— После того, как мы поговорим.
— Нам не о чем говорить. Проваливай отсюда. — Но все время она не повышала голоса.
Я положил ее пистолет в свой левый наружный карман, чтобы уравновесить тяжесть с револьвером. Спокойно закрыл за собой дверь.
— Почему бы вам не вернуться домой к маме, Гэлли? Джо долго не протянет, да и вы тоже, если не уйдете от него.
— Кто вы такой? Откуда вы знаете; как меня зовут? — В полутьме ее темные глаза отливали холодным янтарным блеском.
— Моя фамилия — Арчер. Ваша мать поручила мне отыскать вас. Она о вас беспокоится. И не без оснований.
— Вы лжец. Моя мать не знает о Джо. Она отнюдь не посылала вас сюда.
— Миссис Лоуренс дала мне вашу выпускную фотографию, она при мне.
— Вы ее украли.
— Ерунда. Вы просто не хотите признать свою ошибку, Гэлли.
Она вспомнила эту фразу. Медленно выпрямилась, оторвавшись от стены. На высоких каблуках она была почти одного роста со мной.
— Пожалуйста, уходите. Если вас послала мама, скажите ей, что у меня все в порядке. Скажите ей, что хотите.
— Думаю, вы должны поехать со мной, чтоб сказать ей это.
— Тише, — прошептала она.
Откуда-то из глубины дома донесся слабый тупой звук. Его мог издавать ботинок человека, когда тело тащат по полу.
— Пожалуйста. — Она почти что скулила. — Вы разбудили Джо. Он меня убьет, если увидит вас здесь.
Я открыл дверь.
— Пошли со мной. Дэллинг ждет в машине.
— Не могу. Не смею. — Она учащенно дышала. Ее упругая грудь бурно вздымалась под блузкой.
— С вами ничего не случится?
— Ничего, если вы сейчас же уйдете. Пожалуйста. — Она наклонилась, положила руку мне на плечо, подталкивая меня назад.
Пятясь, я достиг сетчатой двери, но она оказалась уже открытой. Гэлли крикнула:
— Осторожно!
Предупреждение прозвучало слишком поздно, чтобы избежать неожиданного удара мешком с песком по затылку.
Глава десятая
В моей голове начался спор еще до того, как я окончательно пришел в себя. Гэлли пыталась спасти меня или же подставила под удар Тарантайна? Во всяком случае, я оказался слабаком. Мне было стыдно открыть глаза. Я валялся в потемках, лицом вниз, на чем-то твердом и ощущал глухую боль в затылке. Запах терпких, привлекательных для мужчин духов щекотал ноздри. Я стал гадать, откуда исходит этот запах. Что-то не то из меха, не то из перьев защекотало мое ухо. Я поднял руку, чтобы смахнуть это что-то, но вещь из меха или перьев издала негромкий женский возглас. Я перекатился на спину и сел. Пульсирующая боль, пробегавшая по мне электрическими волнами, туманила зрение, но я увидел женщину, стоявшую надо мной. Ее нечеткий силуэт вырисовывался на фоне звезд.
— Я испугалась за вас, — сказала она. — Слава Богу, вы пришли в себя. Однако кто вы такой?
— Не задавайте вопросов, ладно? — Моя голова была подобна старому потрепанному бейсбольному мячу. Я оперся одной рукой о стену и поднялся на ноги. Женщина протянула свою руку в перчатке, чтобы помочь, но я проигнорировал ее жест. Проверил и убедился, что наган у меня забрали, бумажник же был на месте.
— Я лишь спросила вас, кто вы такой, — произнесла она обиженным тоном. — Что с вами случилось?
— Меня сзади чем-то стукнули по башке. — Я прислонился спиной к стене и попытался всмотреться в женский силуэт. Через некоторое время мой взгляд прояснился. Это была крупная фигуристая женщина в темном костюме. На шее, хвостом вниз, висела надушенная лиса.
— Стукнули по башке? — повторила она беспомощно.
— Угу. Мешочком с песком. Ударили по голове. — Мой голос казался противным даже мне самому — пронзительный, лишенный сочности и задиристости.
— Господи милостивый, не позвонить ли мне в полицию?
— Не надо. Не впутывайте их в это дело.
— Тогда в больницу? Не нужно ли вам оказать неотложную помощь? Они вас ограбили?
Я потрогал свой гудящий затылок.
— Не обращайте внимания. Поезжайте и забудьте об этом.
— Кто бы вы ни были, вы не очень-то любезны. — Теперь она напоминала избалованную маленькую девочку, но двадцатью годами раньше. — У меня возникает настроение уехать и оставить вас здесь с вашими проблемами.
— Я постараюсь сам с ними справиться. Впрочем, подождите минутку. Как вы здесь оказались? — Машины поблизости не было.
— Я проезжала мимо и увидела, что кто-то валяется на земле. Мне не хотелось возвращаться, но потом я подумала, что это надо сделать. Я оставила машину на дороге и вернулась сюда пешком. А теперь жалею об этом. Вот так.
На самом деле она так не думала. Была она избалованной девочкой или нет, но в этой большой, тускло освещенной женщине было что-то импонирующее мне. Она говорила приятным, теплым, довоенным голосом уроженки Среднего Запада.
— Я не собирался вам грубить.
— Ничего. Думаю, что вы чувствуете себя не очень хорошо, бедняга. — Она начинала относиться ко мне по-матерински.
Я повернулся к двери. Сетчатая дверь не была закрыта на крючок, а основная дверь оказалась на замке. Я покрутил круглую ручку, но это мне ничего не дало.
— Никто не отвечает, — произнесла она за моей спиной. — Я стучала, когда вы были без сознания. Вы потеряли ключ?
Похоже, она подумала, что я здесь живу. И я не стал ее в этом разубеждать.
— Теперь я чувствую себя лучше и могу войти через заднюю дверь. Доброй вам ночи и спасибо.
— Не стоит благодарности. — Но ей не хотелось уходить.
Я оставил ее уныло слоняющейся по крылечку, а сам пошел к задней стороне дома. «Паккарда» на въездной дорожке не оказалось. Ни в одном окне света не было. Задняя дверь тоже была заперта, но рядом оказалась фрамуга величиной в половину окна. Я снял ботинок и продавил им дырку в стекле. Я был почти убежден, что Тарантайн уехал. Если бы он все еще был дома, то не позволил бы мне валяться на пороге.
Я повернул круглую ручку двери изнутри и вошел в кухню. Надеясь, что женщина на улице воспримет это как сигнал, что все о’кей и ей можно ехать дальше, я зажег на кухне свет. Сияющий металл кастрюль, фарфор посуды и недавно окрашенные матовые стены ослепили меня. Прекрасно оборудованная кухня: машина для мойки посуды, установка для уничтожения отходов, электрическая плита и даже большой морозильник в углу возле холодильника. В холодильнике осталось немного продуктов: молоко, масло, ветчина и пучок латука, в морозильнике же — ничего. Создавалось впечатление, что Тарантайн не собирался здесь долго задерживаться.
Пройдя через небольшую неосвещенную столовую в гостиную, я нашел настольную лампу и включил ее. Она отбрасывала пергаментный, желтоватый свет на пару чересчур громоздких кресел и гармонирующую с ними тахту, на дубовую радиолу белого цвета, палевый ковер из дешевой ворсистой шерсти, на небольшой кирпичный камин. Комната была настолько похожа на сотни тысяч других таких же, что, казалось, была отштампована. В ней не находилось ничего индивидуального, характеризующего ее обитателей, за исключением смятого журнала «Ежедневное поддержание формы в состязаниях на скорость», который валялся на одном из кресел. Даже пепельницы были чисто вымыты.
Спальня тоже была безликой. Там находились двуспальные кровати, купленные в мебельном магазине для людей среднего достатка (видно было, что на одной из них кто-то до этого спал), туалетный столик и комод с пустыми ящиками. Единственное свидетельство присутствия здесь Гэлли — просыпанная на туалетном столике пудра. Тарантайн вообще не оставил никаких следов, если не считать боли в моем затылке.
Возвращаясь в гостиную, я услышал легкое постукивание в парадную дверь. Подошел к двери и открыл ее.
— Что вы хотите?
— Вот еще, ничего! — удивленно и обиженно протянула женщина с лисой. — Просто я подумала: уверены ли вы, что с вами все будет в порядке, если останетесь здесь один?
Она явно перестаралась, проявляя чувства доброй самаритянки. Я включил лампочку на крыльце и пристально посмотрел ей в лицо. Это было неплохое лицо, хотя его можно было бы назвать круглым, как луна. Прекрасный рот, полные чувственные губы правильной формы. Голубые глаза, немного испуганные от недавно пережитого волнения, веки припухли. Она казалась нежной, легкой в жизни женщиной, которая столкнулась с чем-то жестоким и неожиданным.
Ее тщательно завитые локоны золотистых волос выглядели слишком ярко, чтобы быть естественного цвета. Лисица оказалась голубой, значит — дорогой.
— Почему вы на меня так смотрите? У меня на носу грязь?
— Я пытаюсь сообразить, почему вы так назойливы.
Она могла бы обидеться, но решила вместо этого улыбнуться. Ее улыбка, усыпавшая даже нос лучами мелких складок, оказалась такой же старомодной, как и ее речь.
— Знаете, ведь не каждую же ночь я натыкаюсь на потерявшего сознание мужчину.
— Очень хорошо. Я лягу на землю, и вы можете споткнуться о меня еще раз. После этого уедете?
— Не уеду… — Она выпятила нижнюю губу, скорчив впечатляющую недовольную гримасу. — Я хочу с вами поговорить. Как вас зовут?
— Арчер.
— Тогда на самом деле вы здесь не живете. Дом принадлежит человеку по фамилии Дэллинг. Сегодня после обеда я наводила справки.
Бог мой, я совершенно забыл про этого Аполлона, хозяина бунгало! Слегка отстранив ее, я спустился с крыльца на улицу, за круг света, отбрасываемого лампочкой. Желтого «бьюика» нигде не было видно. Разумеется, Дэллинг уже давно дал тягу.