— Для этого у меня не та комплекция, — сказал я, осматривая его с ног до головы.
— Тогда какое вы имеете к этому отношение?
— Я привез ее вам из Палм Спрингс. Вы сказали, что это стоит тысячи.
— Насколько я понимаю, она приехала сама. Я оплачиваю только полученные товары.
— Вы ее получили, не так ли? Вы бы не добрались до нее, если бы я не отправил ее домой, к матери. Я уговорил ее сделать это.
— Она рассказывает по-другому.
— Что она рассказывает?
— Она не говорит много. — Он почувствовал себя как-то неловко и переменил тему разговора. — Видели ли вы Тарантайна?
— Не видел. Он нанес мне удар исподтишка. Я думаю, девушка пыталась этому помешать. Существует возможность того, что она с ним не заодно. В чем бы ни заключалось его дело.
Он рассмеялся своим безрадостным смехом.
— Вам бы хотелось знать, да?
— Когда меня бьют по голове, мне хочется выяснить причину.
— Я вам объясню причину. Тарантайн кое-что у меня присвоил. Может быть, вы догадались, что это, а? Я намерен получить обратно эту вещь. Девушка говорит, что она об этом ничего не знает.
— Как эта вещь выглядит?
— Это неважно. Он не будет носить это с собой повсюду. Когда я до него доберусь, тогда и возвращу эту вещь.
— Чепуха, — сказал я вполголоса. Если он даже это и услышал, то не обратил внимания.
— Вы работаете на меня, Арчер?
— Не из-за любви же к искусству я мотаюсь.
— Я предложил вам пять штук за Тарантайна. Увеличиваю цену в пять раз.
— Вы обещали мне одну косую за Г элли. Вы полны обещаний. — Я внимательно наблюдал за его лицом, чтобы не заходить слишком далеко с такими словами.
— Будьте благоразумны, — заметил он. — Если бы вы сами привели ее сюда, я бы выложил вам наличные прямо в дверях, как агент транспортной конторы. Но вы ее не привели. За ней вынужден был поехать Блэни и привезти сюда. Я не могу позволить себе бросать деньги на ветер. Мои расходы теперь оборачиваются для меня чуть ли не чертовским преступлением. Мне надо столько выплачивать, что вы ужаснулись бы, если бы знали. И в дополнение к этому адвокаты заявляют мне, что я должен уплатить старые подоходные налоги, чтобы оправдать себя перед федеральными властями. — Его голос срывался от чувства большой несправедливости. — Не говоря уж о политиканах, — добавил он. — Проклятые политиканы высасывают из меня все соки.
— Тогда пятьсот, — предложил я. — Остальное мы поделим.
— Пятьсот долларов ни за что? — Но теперь он просто торговался, пытаясь превратить сделку в кражу.
— Вчера вечером речь шла о тысяче. Только вчера вечером у вас не было девушки.
— Девушка для меня пока бесполезна. Если она и знает, где находится Джо Тарантайн, то не говорит об этом.
— Дайте я поговорю с ней, — В этом была цель, к которой я стремился с самого начала.
— Она у меня заговорит. На это потребуется некоторое время. — Он встал, подтянул пояс вокруг своей рыхлой талии. В этом жесте было что-то женское, хотя мускулы напряглись в махровых рукавах.
Стоя, он казался ниже ростом, хотя его сандалии были снабжены двухдюймовыми каблуками. Ноги в пропорциональном отношении были короче, чем было нужно для такого туловища. Я продолжал сидеть на стуле. Доузер будет более склонен сделать, что мне хотелось, если свысока будет взирать на мою макушку.
— Некоторое время, — повторил я, — Не это ли как раз нужно Тарантайну, чтобы скрыться в Мексике? Или там, куда он удрал.
— Я добьюсь его выдачи, — бросил он с волчьим оскалом, — Мне надо только знать, где он находится.
— А если она этого не знает?
— Знает. Она вспомнит. Мужчина не бросит такую штучку, как она. Во всяком случае, не Джо. Он слишком любит себя.
— Кстати, говоря о его привязанностях, как вы поступили с его девушкой?
— Ничего особенного, — он пожал своими толстыми плечами. — Блэни немного потряс ее. Думаю, теперь я несколько окреп и могу сам тряхнуть ее немножко. — Он хлопнул себя по животу, но не сильно.
— Позвольте мне поговорить с ней, — попросил я.
— Откуда такое горячее желание, малыш?
— Тарантайн ударил меня исподтишка.
— Он же не ударил по вашим денежкам, малыш. Вот тогда бы вы действительно пострадали.
— Несомненно. Но вот что мне кажется. У девушки создалось впечатление, что я могу быть на ее стороне. — Если у Гэлли действительно сложилось такое впечатление, в интуиции ей не откажешь. — Если вы взъерошите мне волосы и втолкнете к ней, то мы обманем ее. Вы, верно, заперли ее в каком-нибудь подвале?
— Вы хотите послужить подсадной уткой, в этом ваш замысел?
— Можете считать и так. Когда я получу свои пять сотен?
Он глубоко засунул руку в карман своего халата, вынул купюры из золотой защелки для денег и бросил их на стол.
— Вот ваши деньги.
Я поднялся и с неприязнью взял их, оправдывая себя сложившимися обстоятельствами. Взять деньги было единственным известным мне способом заставить Доузера поверить. Я взял банкноты и засунул их в кармашек для часов, отдельно от других денег, дав себе слово, что при первом же удобном случае поставлю их на лошадей.
— Может быть, это неплохая идея, — произнес он. — Вы поговорите с девушкой до того, как мы вытрясем из нее душу. Мне-то нравится ее мордашка в нынешнем виде. Может, и вам тоже, а? — В выпуклых глазах проскользнуло похотливое коварство.
— Она — славная вещичка, — согласился я.
— Ну, что же… Только без дураков. Я посажу вас вместе с ней. И единственное, чем вы будете заниматься, это разговаривать с ней. О чем, мы договорились. У меня там установлен микрофон и оборудовано одностороннее окно. Такое окно, через которое видно только с нашей стороны, я установил его для политиканов. Видите ли, они иногда посещают меня. Сам я занимаюсь сексом без всяких стимуляторов, старым способом.
Так же поступает и койот, подумал я, но не сказал этого вслух.
Глава пятнадцатая
После залитого солнцем садика комната показалась темной с ее окнами, на три четверти закрытыми жалюзи. Неширокая полоска света, проникавшего через незакрытую часть окна, делила комнату на две неравные части. Справа стояли туалетный столик и кушетка с обивкой из темно-красного сатина. Я увидел себя в зеркале над туалетным столиком. Выглядел я достаточно встрепанным без дополнительной маскировки. Тяжелая дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ.
В левой части комнаты были расставлены стулья и возвышалась широкая кровать с обитым шелком изголовьем. Вместо ночного столика возле кровати стоял небольшой сундучок. Гэлли Тарантайн припала к кровати, как живое проявление неясности и тишины. Только янтарные кружочки ее глаз обозначали жизнь. Кончиком языка она медленно, со скоростью часовой стрелки, облизнула губы.
Какое неожиданное удовольствие! Не знала, что у меня будет товарищ по тюремной камере. К тому же правильного пола. — В ее словах прозвучала ирония. Низкий и сочный голос подходил для этого.
Вы очень наблюдательны. — Я подошел к окну и обнаружил, что оконный переплет был створчатый, но вверху и внизу затянут снаружи болтами.
— А что толку? — угадала она ход моих мыслей. — Даже если выбить окно, все равно отсюда не убежишь — место слишком сильно охраняется. Доузер играет бандитами так же, как малыши играют оловянными солдатиками. Думает, что он — Наполеон Бонапарт, и, возможно, страдает теми же физиологическими недостатками. Я бы не позволила ему притронуться к себе и через десятифутовую палку. — Она говорила спокойно, ясно произнося слова, видимо, получая удовольствие от звучания собственного голоса, хотя в нем начинали звучать другие обертоны. Я надеялся, что Доузер все это слышит, и мне хотелось узнать, где спрятан микрофон. Возможно, в сундучке. Я отвернулся и посмотрел на него, свет упал на мое лицо. Девушка на кровати приподнялась, и раздался негромкий голос удивления.
— Это вы, Арчер? Как вы сюда попали?
— Все это началось тридцать семь лет назад. — Она, конечно, была слишком умной, чтобы рассказывать ей сказки. — За несколько месяцев до родов мою маму испугал высокий смуглый незнакомец, играя мешочком с песком. Это оказало странное воздействие на мой младенческий ум. Потом, когда меня ударяли таким мешочком по башке, я валился с ног и поднимался ужасно злой.
— Вы меня глубоко растрогали, — усмехнулась она. — Откуда вы знаете, что это был мешок с песком?
— Меня таким стукали и раньше. — Я присел в изножье кровати и потрогал пальцами затылок. Он все еще ныл, к нему было больно притронуться.
— Я вам сочувствую. Я пыталась помешать этому, но Джо опередил меня. Он потихоньку вышел через заднюю дверь дома и в носках прокрался на крыльцо. Вам повезло, что он вас не застрелил, — Она подползла ко мне на коленях, ее бедра перекатывались с какой-то неуклюжей грациозностью. — Разрешите, я взгляну на вашу болячку.
Я наклонил голову. Ее прохладные и нежные пальцы прошлись по опухшему месту.
— Опухоль не такая уж страшная. Думаю, сотрясения не было, а если было, то небольшое. — Ее пальцы скользнули по моей шее.
Я посмотрел вверх на узкое лицо, застывшее надо мной. Красивого рисунка губы приоткрылись, черные глаза смотрели задумчиво. Ее волосы не были причесаны, под глазами провалы от бессонницы, на виске темнел синяк. И все равно она выглядела наиболее пылким существом из всех, что я видел за последние годы.
— Спасибо, нянечка.
— На здоровье. — Темное соколиное лицо приблизилось ко мне, она поцеловала меня в губы. На мгновение ее грудь сильно надавила на мое плечо, потом она отодвинулась на другой конец кровати.
Кровь забурлила в моих жилах. А она оставалась спокойной и хладнокровной, как будто поступала так со всеми своими пациентами.
— Что Джо сделал после этого? — спросил я.
— Вы мне не рассказали, как сюда попали. Есть у вас расческа?
Я бросил ей свою карманную расческу. Ее волосы потрескивали и плавно скользили по ее руке, как темная вода. Я посмотрел вокруг, чтобы определить, где же находится наблюдательное окно Доузера. У двери, вдоль отопительной панели, была смонтирована двойная полоса темного стекла.