Как ожидания отражаются на работе человеческого мозга? Исследование Сары Бенгтссон дает несколько очень интересных ответов. Она проводила исследование с предварительным «программированием» по типу «умный/глупый» на добровольцах во время сканирования мозга на магнитно-резонансном томографе. Аппарат МРТ не только делает структурные снимки мозга, но и предоставляет данные, которые могут рассказать, как тот работает. Когда нейроны в конкретной части мозга активизируются, они потребляют больше кислорода. В ответ на этом участке увеличивается кровоток, чтобы снабжать его гемоглобином (молекула гемоглобина своего рода «хранилище», которое принимает и отдает кислород). Соответственно, возникают локальные изменения концентрации дезоксигемоглобина и оксигемоглобина, влияя на сигнал, который фиксируется сканером[103]. Таким образом, если человек лежит внутри аппарата МРТ и слушает Второй концерт для фортепиано с оркестром до минор Сергея Рахманинова или Эла Грина [104], сканер зафиксирует изменения сигнала, зависящего от уровня кислорода в крови, из слуховой зоны коры головного мозга, которая активизируется, когда мы слушаем музыку.
Данные Сары Бенгтссон показали, что мозг участников эксперимента по-разному реагировал на ошибку. Реакция зависела от того, каким словом предварялась работа – «умный» или «глупый». Когда ошибку делали студенты, перед решением задачи прочитавшие слово «умный», у них активизировалась середина предлобной зоны коры головного мозга. Такого усиления активности не наблюдалось при правильном ответе, а также когда ошибку делали те, чья работа предварялась словом «глупый»[105].
Лобная кора – крупная структура мозга, включающая зоны, которые анатомически и функционально отличаются друг от друга. Эта часть мозга формировалась самой последней и не встречается у животных, занимающих нижние ступени эволюционной лестницы. Лобные доли мозга других животных гораздо менее развиты, чем у людей. В эволюции человека лобная кора увеличилась непропорционально остальным частям мозга. Именно физическое развитие лобной коры объясняет, почему наш мозг крупнее, чем у большинства других живых существ[106].
Лобные доли имеют решающее значение для чисто человеческих дел, например нашей речи и теории разума (theory of mind). Теория разума – это способность человека думать о том, что думают другие люди. Когда вы размышляете, знает ли ваш руководитель, что вы не закончили свою работу, потому что вчера отправились гулять, а не остались дома, чтобы выполнить задание, вы занимаетесь именно теорией разума. Понятие теории разума включает обдумывание того, что другие люди знают, чего они хотят, что чувствуют и чего ждут от вас[107].
Теория разума – только один из процессов, которые нуждаются в работе лобных долей. Эта структура мозга участвует во многих других процессах высшей нервной деятельности, включая исполнительные функции (executive functions), те самые, которые позволяют нам определять будущие цели и решать, какие действия помогут нам их достичь. Способность прогнозировать, какое поведение приведет к какому результату («если сегодня пойду гулять, то опоздаю сдать работу»), отличать желаемый результат от нежелательного («представить проект вовремя – хорошо, спровоцировать собственное увольнение – плохо») и побуждать себя совершать нужные поступки («сегодня останусь дома, чтобы выполнить задание») – все это функции, которые требуют хорошей работы лобных областей[108][109]. Нередко случается, что в мозг поступают противоречащие друг другу сигналы, и задача лобных долей состоит в том, чтобы разобраться с конфликтующими желаниями с целью предотвратить действия, которые могут привести к менее желательным или социально неприемлемым результатам.
Мы постоянно сталкиваемся с противоречивыми потребностями и фактами. После долгого дня на работе нам хочется пойти домой, плюхнуться на диван перед телевизором и съесть целую миску картофельных чипсов. Однако внутренний голос говорит, что следует отправиться в спортзал[110][111]. Чтобы найти решение этого конфликта, требуется оценить будущие последствия различных действий и направить мысли и поступки в соответствии с внутренними целями. Хорошо работающие лобные доли притормозят поступок, связанный с менее желаемой целью, и поддержат поведение, результат которого будет лучше.
В эксперименте Сары Бенгтссон участники, прочитавшие слово «умный», рассчитывали, что хорошо справятся с заданием. Однако, когда они ошиблись, исход работы вступил в противоречие с их ожиданиями. Результат (ошибка) противоречил ожидаемому исходу (правильный ответ) и дал сигнал о противоречии в лобной коре. Когда мозг не получает того, что ждет, он отчаянно старается выяснить причину. Сигнал в лобной коре, возможно, взывал к вниманию: «Посмотри, что-то здесь не так!»[112] Большое значение этого сигнала состоит в том, что он может стимулировать человека к учебе. Поскольку анализ своих ошибок играет важнейшую роль в нацеливании поведения на оптимальную работу, повышенное внимание к этим ошибкам обычно дает возможность избавиться от них при следующей попытке.
Однако у тех участников эксперимента, которые перед решением задачи читали слово «глупый», после неправильного ответа не наблюдалось усиления активности в лобной коре. Они ожидали, что не справятся с заданием, и поэтому не проявляли признаков удивления или недовольства собой. При отсутствии в мозгу сигнала «Обрати внимание, ответ неверен!» студенты не учились на своих ошибках, и вероятность, что в будущем ошибок станет меньше, снижалась. Они принимали то, что не справились с задачей, потому что были готовы к такому положению вещей, и не старались изменить свой образ действий, чтобы добиться хорошего результата.
В общем, наши лобные доли связывают планирование и действия для достижения целей, которые мы себе поставили. Эти цели могут быть краткосрочными (скажем, закончить разгадывать кроссворд в газете The Times или приготовить для друзей роскошный ужин). Есть и среднесрочные цели, к примеру пробежать марафон за четыре часа или научиться играть на гитаре. Человек может иметь и долгосрочные цели: сделать карьеру, стать хорошим родителем или быть счастливым. Наше продвижение к этим идеалам контролируется совмещением того, что мы делаем, с тем, чего мы хотим. Когда мы отклоняемся от намеченного пути, когда поведение не полностью соответствует ожиданиям, быстро порождаются мысли и поступки, которые вернут нас обратно на нужную дорогу. Если мы ждем повышения по службе, но уже несколько лет сидим на одной и той же должности без реальных перспектив, можно сделать паузу и поразмыслить, что же конкретно пошло не так. Возможно, мы пересмотрим наше поведение и наметим новые действия, которые могут привести к желаемому результату. Например, может возникнуть мысль взять на себя дополнительную работу или попросить большей ответственности. В итоге активные действия способны обеспечить долгожданное продвижение по карьерной лестнице.
Если же мы не ждем никаких повышений, то будем продолжать жить обычной жизнью. Нас не удивит отсутствие предложений новых должностей, и мы не заметим, что не растем по службе. Мозг получит информацию, что все идет как надо, и в лобной коре не возникнет команды корректировать поведение. Не попробуешь – ничего не получишь.
Вы можете подумать: «Хорошо, позитивные ожидания могут привести к более высоким достижениям, но что будет, если не приведут?» Конечно, мы не всегда получаем то, к чему стремимся, и, при всем уважении к Мику Джаггеру, часто не получаем даже того, в чем нуждаемся [113]. Что тогда? Большие ожидания просто приведут к горькому разочарованию? Разве не лучше надеяться на меньшее и таким образом защитить себя от чувства неудовлетворенности?
Представление, что заниженные ожидания предотвратят разочарования, известно как защитный пессимизм. Однако низкие ожидания не ослабляют боли неудачи, не защищают от негативных эмоций, когда результат оказывается нежелательным. Например, студенты, которые не ждали хорошей оценки на экзамене по психологии, получив низкий балл, расстраиваются не меньше тех, кто рассчитывал сдать экзамен хорошо[114].
На самом деле негативные предположения могут в прямом смысле убить человека. Рассмотрим пример Питера и Джеймса. Питер – сорокалетний инвестиционный банкир, Джеймс – сорокадвухлетний корпоративный юрист. Ясным воскресным утром они оба оказываются в больнице скорой помощи после сердечного приступа. Сначала их состояние сходно и они получают одинаковые прогнозы. Питер обычно видит стакан наполовину полным, а Джеймс склонен оценивать стакан как наполовину пустой. Реакция каждого из них относительно болезни соответствует общему восприятию жизни. Питер считает, что он сильный и, приложив некоторые усилия, обязательно выздоровеет и быстро вернется к повседневным делам. Джеймс, напротив, убежден, что его время прошло. Он полагает, что при самом лучшем раскладе проживет еще пару лет, но и в эти годы качество его жизни уже никогда не будет прежним.
Сейчас ни у кого из них нет симптомов, поддерживающих один или другой прогноз: не существует объективных оснований думать, что Питера ждет быстрое выздоровление, а жизнь Джеймса скоро закончится. Однако их собственные пророчества с большой вероятностью повлияют на исход лечения, изменяя их поведение, и таким образом «самоисполнятся». Питер, скорее всего, будет предпринимать шаги, которые приведут к ожидаемому выздоровлению (откажется от жирной пищи и соли, будет избегать стрессовых ситуаций и прибегать к предписанной физической нагрузке). У Джеймса желание действовать в правильном направлении будет меньше, потому что он поставил на своей жизни крест. В таком случае для него рецидив болезни станет вероятнее, что потенциально приведет к исполнению его собственного пророчества о близкой смерти.